– Марта.
– Красивое имя, а вам, рассказывали, каким был сад при Петре? Нет, ответила Марта за всех. – Скульптуру Крылова вы видели это отголосок того сада, который был создан Петром 1. При Петре 1 этих зданий вовсе не было, и сад распространялся до зданий стоящих вдоль проспекта. Сад полностью был посвящён Эзопу, вылитого из серебра и с золотою головою стоящего около главных ворот сада, с той стороны сада. А на каждой дорожке сада стояли стенды с написанными текстами из его басен, кстати Пётр1, сам переводил его книги, и около каждого щита стояли фигуры вылитые из серебра и бронзы и усыпанные драгоценными камнями.. Во времена Екатерины 2, умеющая виртуозно одной рукой отбирать, одним росчерком пера и этой же рукой раздавать богатства не выходя из дворца. Люди скрывающие свою алчность при Петре1, получили отличную пищу во времена Екатерины2, именно при её нахождении во власти были разворованы все скульптуры, а после наводнения и скульптура Эзопа исчезла окончательно, хотя такую тяжесть вряд ли водой можно было смыть да ещё перекинуть через гранитный барьер. Пока Вера Ивановна рассказывала о прошлом создании сада, Марта достала из сумочки, которая висела у неё на плече, блокнот и ручку и что-то быстро записывала в блокнот. Про себя Вера Ивановна подумала, но вслух не сказала:– « И как тени деревьев скрывают солнце, так и тени времени скрывают истину». Ребята и так не были разговорчивыми, но после рассказанной истории совсем замерли, казалось, что они даже и не дышат. Вера Ивановна чувствовала себя в ударе, она могла бы рассказать много интересного и о «замке» стоящего напротив сада, но откинула появляющуюся мысль о «замке», зачем лишний раз подчёркивать ничтожество и подлость тех времён, да ещё и перед детьми, вырастут, сами натворят своих дел.
«Пойдёмте, осталось пройти пару минут до вашего магазина», и Вера Ивановна не спеша пошла, а с левой стороны также пошла, Марта, державшая исписанный блокнот и ручку в левой руке. Они свернули в левую сторону, и не прошло и двух минут как они оказались около высокой лестнице ведущую в магазин. Мальчишки первые исчезли в дверях магазина, Вера Ивановна мысленно их пересчитала: «шесть все на месте», а чёрненькая девушка задержалась и чем-то недовольная спросила:– «Вы где купили такие туфли?» Вера Ивановна рассмеялась над таким наивным вопросом и ответила: – «Конечно ж в магазине». Не объяснять же девушке, как покупается дефицитный товар в их магазинах. Самый ходовой товар всегда находится на самом видно месте, но отдельно, и на желание покупателя купить именно этот товар, следует стандартный ответ: «вещь отложенная, ушли за деньгами». Сообразительный покупатель, если вещь стоит до ста рублей, накидывает десять рублей, и просит продавца отпустить ему товар без сдачи и понравившаяся вещичка уходит вместе с покупателем. Не будет ведь Вера Ивановна распространяться о специфическом подходе в советской торговле, тем более перед девчонкой, да ещё и иностранкой. А Герда так звали тёмненькую девушку, интересовалась, потому что была удивлена тем, что у мамы были точно такие же туфли привезённые неделю тому назад из ФРГ, куда она ездила на симпозиум врачей. Оттого Герда и спросила об обуви, получила ответ не тот, который ожидала получить. Она всю дорогу не отводила взгляда с туфлей, и единственное у неё было желание посмотреть на торговый знак, который наносится на стельку как у мамы и убедиться собственными глазами в маркировки: Австрийская обувь или местного производства. Естественно до такой просьбы она не опустилась оттого и хмурилась и чувствовала себя неловко перед русской женщиной с таким шикарным букетом цветов. Марта подала листок бумажки со словами: « Здесь мой адрес будете в Берлине, покажем наш город, а ручка вам на память, чтобы не забыли нас», положила на стебли цветов листочек и ручку, догоняя Герду, вошла в магазин. «Восемь» – мысленно досчитала их Вера Ивановна, и пошла на свою работу.
Не прошло и десяти минут, как Вера Ивановна сидела в кресле и с большим удовольствием расположила на табуретки свои ноги, чувствуя, как уходит боль, дающая покой ногам. А в бытовки шло полным ходом приготовление к праздничному дню, самым тщательным образом промывались полы Еленой Николаевной, которой и двадцати лет не было, и работала в магазине уборщицей. А чтобы не затягивать уборку, все находящиеся в бытовки принимали «активное» участие, держа в руках тряпки не больше носовых платков. Елена Степановна, державшая под контролем всех и вся, неустанно нахваливала Елену Николаевну и за молодость, и за трудолюбие и просто за то, что у неё было прекрасное настроение. Нина Григорьевна любимица всех, вышедшая на пенсию три года тому назад, «пробездельничала полгода»– как она любила говорить, вернулась и продолжила работу на складе. Склад работал до пяти часов вечера, и когда у Нины Григорьевны появлялось желание «приобщиться к молодости», проводила оставшиеся время в бытовки до самого закрытия, а сегодня просто обязывал ей здесь находиться, она перемывала всю посуду и складывала в тазик, а другие кто попадался под руку, уносили в зал для просушки. Алла Альбертовна принесла очередной тазик с посудой и перенесла к серванту, около серванта стояла Надежда Викторовна и тщательно протирала полотенцем промытую посуду, разнообразного вида и тут же составляла в сервант, когда Вера Ивановна вошла в бытовку, половина бытовки было отмыто. Её самым торжественным образом усадили в кресло на чистую половину бытовки. Все кто присутствовал в бытовки при её появлении, сделали кучу комплиментов в её адрес за удачно купленные цветы, Елена Степановна с восхищением взяла букет роз и поставила в заранее приготовленную напольную вазу наполовину залитой водою. Напольная ваза была списана в утиль, какой-то покупатель уронил в своё время вазу, образовалась трещина и естественно была списана, таких ваз со временем скопилось три штуки, могло быть и больше, если бы они не уносились домой. Исходили из разных соображений: «жалко добро пропадает, а унесу домой, авось пригодится», «надо как точно, подходит под мои обои» или «…под мои шторы». Некоторая списанная продукция отправлялась на предприятия изготовителей, что-то по мелочам, если скапливался штучный товар- то оседал в бытовки, отсюда с годами скопилась изрядное количество разнообразной посуды с разнообразными дефектами. Праздновали дни рождения всем, дни рождения группировались по сезонному календарю, а у кого сходилось зимой, праздновали вместе с новым годом; у кого приходило день рождение на весну приурочивали к первому маю; а летние дни рождения приходились на завтра. Как ни как, а восемьдесят восемь человек в коллективе весомое общество в магазине, так это только на первом этаже. А второй и третий этаж не считается для них.
Вера Ивановна подняла по виду чистую тряпку, с пола брошенную кем-то в пылу уборки, и стала тщательно убирать пыль с туфлей, рассмотрела внимательно каблук в девять сантиметров, не поцарапала ли где, туфли выглядели, как новенькие, будто она их ни разу не обувала. Австрийские туфли были ею куплены ещё зимою, уж кому-кому, как не ей знать, когда надо покупать нужные вещи, летом покупаешь зимние вещи, а зимой летние вещи, вот и весь секрет в покупках нужных вещей. Классический стиль туфлей был современен в любое время в моде, и потому Вера Ивановна постоянно выглядела модной и со своей «шкурой», она мысленно была беспощадна и честна к окружающему миру и превосходно понимала « что к чему и почему газеты читать скучно, а кино смотреть интереснее»; вслух старалась выражаться больше вопросительно, что подразумевало под собою и участие в жизни коллектива и позволяло скрывать своё не знание и не понимание многих решений, к действиям которых она стремилась. Вера Ивановна и тогда, когда выслушивала восхищенные слова насчёт букета роз, и когда сидела в кресле и чистила туфли прислушиваясь к ноющей боли в ногах помаленьку, уходящую боль в никуда. И сейчас слушая очередную весёлую историю Аллы Альбертовны, умеющей свои похождения рассказывать с юмором. Менялись лишь имена мужчин, а сами истории были похожи друг на друга неизменно, и только суммы денег варьировались в разных исчислениях, потраченные в очередном ресторане и на разные подарки, и на протяжении всего времени не упускала из виду подарок, который красовался на столе. А красовалось на столе для всеобщего обозрения, чтобы каждый вошедший увидал, на какой подарок скинулись всем коллективом. Кто сколько дал денег на подарок, знала только Елена Степановна, руководствующаяся единственным выработанный годами постулатом: «от каждого по способностям, и от каждого по возможностям».
