Веру Ивановну нисколько не удивило, ни его желание задержать её, ни его предложение сходить в кафе. Она прекрасно знала, какими обладает внешними способностями, и умела тактично отказать, не задевая самолюбие мужчин.
– Вы, когда последний раз смотрелись в зеркало? – улыбаясь, спросила она.
– А что дурно выгляжу? Тысячу извинений, – быстро заговорил незнакомец, видно боясь, что она сейчас уйдёт.
– Да у вас синяк под глазом. И вид у вас, будто от кого-то бежите. Да мне и некогда прохлаждаться, и так ползу как черепаха. А у меня дела на рынке, – и сделала шаг в сторону, давая ему понять, что надо идти.
Он поспешно преградил дорогу, и умоляющим тоном, сказал: – А можно я вас провожу? Смотрел внимательно в её глаза, она отметила, его чёрные глаза, а даже разглядела себя, в его глазах, будто в зеркало взглянула и подумала: – «впервые вижу такие чёрные глаза, как чёрная смородина, надо шляпку поправить…», – и слегка поправила, свою соломенную шляпку. Он, наблюдая за каждым её движением, рассмеялся и сказал: – Вот видите, пригодился как зеркало, а синяк пустяк пройдёт. Всё-таки зацепил меня урод! Не хотите в кафе, пойдёмте я вас провожу, и расскажу вам, какой же я осёл, и как вы прекрасны. Можно?
Да говорите, вам самому легче станет, может быть, и я узнаю, что-то новое для себя. И она, видевшая впереди железные ограждения рынка, пошла не спеша, давая возможность выговориться незнакомцу.
– Я, сам сотни раз травил такие скабрезные анекдоты, и ржал как конь. Воплотил в жизни, себе анекдот! Даже входная дверь не была заперта, ничего себе, как они расслабились. Свою жену с любовником, застал в самый разгар игрищ! Постоял, подождал, когда они закончат свои дела. На меня напал столбняк, от увиденного, потом отвернулся, сказалось культура, и дал им возможность одеться. И началась свистопляска. Моя визжала, как ошпаренная свинья, ударил её один раз. Ни разу в жизни руки не поднимал на женщин, взгляд её мне не понравился, наглый и злой. За взгляд и ударил. И где мои глаза раньше были, уму непостижимо. Ни разу в жизни не видел у неё такого озлобленного взгляда. Я разведусь с нею из-за одного её омерзительного взгляда. А этого жирного борова, отметелил от всей души, если бы не его жена, примчавшаяся на крики моей, идиотки, наверное, убил бы его. Нос всё-таки свернул ему на сторону, будет память ему хорошая. Трудно жирное тело бить, будто ковёр выбиваешь и не понять толи выбил пыль, толи ещё дурь осталась. Нашла себе любовника, стыд и позор. Мой сосед, дверь в дверь квартиры расположены. И жена у него, ещё та стерва, склочная баба, постоянно чем-то не довольная. А сам сосед ходит как муха по стеклу, сонный и запах от него странный исходит, будто никогда он не моется. На весь подъезд кричит, что не будет стирать его грязные, вонючие, носки. Ой! Извините за такие мерзкие подробности. Нашла себе урода! Убила наповал! А ведь я нёс ей подарок, просто так без всяких поводов, ни дня рождения, ни праздника не было у нас. Один товарищ по работе отдал старый долг, о которым я совсем забыл. А давайте я вам его покажу, – он остановился, и достал из кармана брюк, коробочку голубого цвета и открыл. Вера Ивановна из любопытства остановилась и взглянула на раскрытую коробочку. Золотые серёжки с александритом, заиграли своим голубоватым цветом, веселя сердце.
Да, – только и смогла сказать Вера Ивановна, при виде такого подарка. Она, похвалила его за прекрасный выбор, и посоветовала на некоторое время, куда–нибудь, уйти, и там успокоиться, «время лечит». Она, смотрела ему прямо в глаза, и никак не могла налюбоваться чернотой его глаз, у неё было такое чувство, будто он не моргал, и каким-то просящим взглядом не сводил с неё взгляда. Он вздохнул глубоко-глубоко, и сказал: – «Спасибо за совет, обязательно им воспользуюсь, у меня превосходный брат, с моей специальностью, меня везде с руками и с ногами возьмут. А, давайте, я, вам подарю эти серьги! Берите!» И протянул коробочку прямо к её руке. Не сводя своего взгляда от его блестящих чёрных глаз, у неё вертелось в голове желание, сказать ему комплимент по поводу его красивых глаз, а сказала совсем другое: – «Спасибо, пройдёт время, и подарите своей жене. Время лечит».
– Время не лекарь. Время совершенствует технику, а человека превращает в урода. Нет у меня жены с сегоднейшнего дня, я развёлся, а формальности потом решу. Иду по улице, вспомнил о подарке, и решил для себя, отдам первой встречной женщине, которая не только со мной заговорит. Вижу, что вам не нравится моё предложение, получилось оскорбительно, гадко не красиво. Возьмите, пожалуйста – незнакомец, говорил чётко и замедлено. Он так и держал на вытянутой руке коробочку, чувствуя, будто камень держит в руках, а не драгоценную безделушку. Вера Ивановна отвернулась от него и с оскорбительным видом, прошла через распахнутые ворота рынка и исчезла среди многолюдства, чувствуя в душе глубокое огорчение от такой нелепой встречи. Повторяя мысленно одну и ту же фразу: «Какая мерзость, какая мерзость». Она пока не могла точно для себя определить, к чему относится «мерзость»: толи к его рассказу об измене жены; толи к нелепому подарку; толи к самой себе, что позволила выслушать такую мерзкую историю и не прервала его на полуслове. Лёгкий озноб прошёл по всему телу, а это было сигналом к тому, что она нервничает. Вера Ивановна умела собою командовать, и потому заставила себя думать о деле. «Ладно, вляпалась, так вляпалась, и забыла! О! Только бы моя Аннушка была бы на месте. Быстрей гром грянет в ясную погоду, чем Аннушки не окажется на своём излюбленном месте. Сколько с неё взять? Ладно, определимся при виде голубых глаз». Вера Ивановна думала о произошедшим инциденте, и тут же рассматривала разные безделушки, разложенные на газетах, у других на картонках, кто-то на ящиках поместил товар. Как говорила Вера Ивановна своему мужу: «В музеях одно и то же десятилетиями показывают, а на рынке чего только не увидишь и сколько разнообразия, и неожиданных вещей встречается. Магазин «Тысяча мелочей» становится просто «киоском» по сравнению с базаром. В магазине не поторгуешься, а на рынке, отведёшь душу, пока торгуешься, и покупаешь вещь порою из уважения к старости, а не оттого, что вещь мне нужна».
Вера Ивановна чувствовала себя на рынке в своей стихии, в своё время сама приторговывала, когда была в декретном отпуске, и не только из-за нужды в деньгах, торговала товаром, скопленным с годами и ждущий своего часа в подвале, и народ торговавший на рынке был своеобразен и интересен ни только для ума, но и для души с далеко идущими выводами о жизни в стране. Увидела бессменную Наталью Юрьевну, естественно кивнула, ей, в знак приветствия, имевшую группу по инвалидности, любой здоровый человек, работающий в поте лица своего, удивился бы, узнай, какой у неё заработок в день не сравнится с его месячной зарплатой, конечно не пользу рабочего класса. Она каждую неделю ездила с мужем в Прибалтику, скупала там вещи и перепродавала в несколько десятков раз дороже. Около неё стояла дородная женщина и примеряла обувь, явно не подходившую под её комплекцию, но мода видно довлела над её разумом, так как босоножки были куплены ёю. Наталья Николаевна заметила Веру Ивановну, и помахала в приветствии рукою, обернулась и покупательница. Хорошо, что в такой момент широкая мужская спина прикрыла её, и Вера Ивановна шарахнулась в сторону, чтобы исчезнуть с места, где она только что была. За пару секунд промелькнули школьные воспоминания: как учительница немецкого языка ходит по рядам, такая же толстая, как и тогда, у неё была странная наклонность щипать учеников. В один самый ужасный день, который отложился в памяти самым скверным днём, в её школьной жизни, пришёлся на уроки немецкого языка. Учительница, а это она и купила обувь, как обычно подкралась не заметно, и ущипнула за левое предплечье, пальцами унизанными золотыми кольцами, и повернула зажатую кожу так, что Веруся, так её в школе называли друзья, закричала во всё горло, и кричала до тех пор, пока не потеряла сознание. Потом была врач в белом халате задающая какие-то вопросы, переход на уроки английского языка. И отталкивающее чувство к учительнице немецкого языка перешло в глухую ненависть к изучению иностранных языков. Отойдя как можно дальше, Вера Ивановна подумала: «Ох, и везёт мне сегодня на встречи, лучше нигде не задерживаться, и как можно быстрей дойти до моей бабули. Оттого должно быть, и бегут так быстро люди, чтобы не столкнуться с неприятностями». Вера Ивановна надвинула на глаза поля шляпки так, чтобы видеть прохожих от плеча и ниже, чтобы не столкнуться со встречными, и по возможности ускорила шаг.
