Он залип в мутном омуте самокопаний и обвинял себя в недостатке внимания к жене и вечной занятости. То вдруг его одолевали обличительные внутренние монологи, обращённые к изменщице и врушке. И всё пытался понять и самому себе объяснить, как же это так получилось, что у его жены развивался роман больше двух лет, а он ничего не почувствовал? У него даже не возникло ни единой тени сомнения или подозрения. И так бы дальше и жил и прожил бы с ней ещё лет десять. А она бы на его деньги содержала молодых любовников, а потом лживо заглядывала бы в глаза Шуманскому, шептала ему ласковые слова. А он бы верил ей и таял, думая, что они всё так же любят друг друга, как и раньше.

Через пару месяцев он избавился от той квартиры. Вот только от тяжёлых мыслей, затопивших его мозг, так легко избавиться не получилось. Он переехал на новое место жительства, пообещав себе начать всю жизнь заново. Но вязким тёмным шлейфом за ним переползла его депрессия и разочарование, ощущение, что его предали, растоптали и убили всё самое светлое, чем была для него эта любовь к Эле. Как в старой французской песне, которую пел когда-то Жак Брель: «Если ты уйдёшь, мне больше не во что будет верить…» Оказалось, что Владиславу тоже теперь больше не во что верить.

Он и санаторий этот выкупил отчасти для того, чтобы сменить обстановку и уехать ненадолго из Москвы. Может быть, на юге душа его хоть немного отогреется, остынет и уляжется та боль, которая за три года так и не прошла.

11.

Дарья Королёва переживала очередной виток романтических отношений.

До этого она очень долго боролась за внимание одного состоятельного поклонника, пытаясь перевести его на другой уровень близости и добиться предложения руки и сердца.

Даша звала его просто Пусик: от имени Павел – Павлусик – Пусик.

Он очень дорожил свободой и не желал обременять себя ни брачными узами, ни тем более, постоянной заботой о Даше и её ребёнке. И Дарья, устав однажды от долгого унизительного ожидания от него чего-то более серьёзного, чем просто секс, решила всё-таки поставить точку. Надежда на воплощение мечты стать женой Пусика и благодаря этому статусу – превратиться в богатую женщину, растаяла. Как сладкий сон, безжалостно засвеченный и обесцененный наступившим хмурым пробуждением.

Она разорвала отношения с Павлом. Чем очень удивила его, и он по началу даже требовал от неё объяснений. Правда, он всё время передёргивал ситуацию, пытаясь доказать ей, что это она не создана для семьи и быта. Слишком независимая, чтобы опускаться до постоянной рутины и мещанских глупых радостей.

Дарья обиделась на его выпады и окончательно с ним разругалась. Правда, сама очень долго переживала из-за этой ссоры и разрыва. И из-за того, что Пусик её так спокойно и легко отпустил.

Ещё с середины лета она разрабатывала проект усиления конструктива строящегося комплекса оздоровления. На очередной планёрке в начале августа, демонстрируя директору комплекса свои предложения, Дарья терпеливо объясняла преимущества и недостатки каждого, предоставляя заказчику самому определиться с выбором. А начальник решил устроить консилиум и созвал своих заместителей.

Он вошёл в кабинет в числе приглашённых для обсуждения и утверждения оптимального варианта усиления. Когда директор протянул Ему понравившееся предложение, Он повернулся к Даше и окинул её быстрым взглядом. При этом почему-то его щёки сделались по-юношески пунцовыми. Вот тогда-то она его и увидела.

Красивая рельефная мускулатура торса, высокий рост и оттененная светлой одеждой загорелая охристо-терракотовая кожа. И только скулы – предательски алые.

На безымянном пальце правой руки у него блеснуло широкое обручальное кольцо. Даша ещё тогда почему-то подумала, что Он – примерный семьянин. А покраснел, едва взглянул на неё – просто она кого-то напомнила и этим смутила, воскресив из памяти особые воспоминания…

Он всё время украдкой разглядывал её в тот день. При этом краска с его лица так и не сходила.

Позже, работая на этом объекте, она часто сталкивалась с ним. И он всегда обращал на Дашу внимание – пристально разглядывал, но при этом неизменно заливался румянцем. Она так и прозвала его мысленно из-за этой привычки легко менять цвет – Розой. Как роскошная калиброванная роза на фиолетовом мощном стебле с ярко бордовой головкой…

Несколько раз Роза даже пытался обратиться к Даше, заговорить, но она тогда терялась и избегала прямых контактов. Это потом уже он говорил друзьям, что просто не знал, «на какой козе к ней подъехать». А у Даши в ту пору ещё не полностью закончились предыдущие отношения, не отболела душа и она была не готова к новой встрече.

Прошло довольно много времени, прежде чем Роза отважился на серьёзный шаг, и Даша не сбежала. В конце августа Он перешёл в наступление.

Подкараулив её в коридоре, он крупными шагами пересёк расстояние, разделяющее его с Дашей.

– Простите, Дарья, мне очень нужен ваш совет, – красный, как рак, Роза подхватил её под локоть и потянул к двери своего кабинета.

– Какой совет? В чём? – еле сдерживая дурацкую улыбку, грозящую вот-вот расплыться на её физиономии, спросила Даша и на всякий случай отвернулась от него.

– Нужна ваша помощь в обновлении фонтанов во внутреннем дворе, – чётко произнёс он заранее заготовленную фразу. – Проходите, пожалуйста, в мой кабинет, располагайтесь.

И Даша разрешила ему себя завести внутрь и даже опустилась на стул, любезно отодвинутый перед ней.

– Меня зовут Игорь, – представился Роза, усевшись не в своё кресло, а напротив Даши, за столом для совещаний.

– Я знаю, Игорь Николаевич, – кивнула она, старательно сдерживая скулы, чтобы не дать прорваться предательской улыбке.

– Не нужно так официально, – быстро ответил Игорь и вопросительно посмотрел на неё. – Я же не настолько старый для вас?

Даша вдруг растерялась:

– Какое значение для проекта имеет возраст главного инженера? Меня должны интересовать архитектурные вопросы, а не ваши личные анкетные данные…

Он помолчал немного, обдумывая её слова, затем как-то странно глядя прямо в глаза, грустно спросил:

– А вас совсем не интересуют мои анкетные данные?

Даше стало неловко и даже жарко.

– Не очень понимаю, что вы имеете в виду, Игорь Николаевич.

– Даша, пожалуйста, зовите меня просто Игорь. И на «ты». Мне тридцать два года, и я не чувствую себя рядом с вами Игорем Николаевичем. Мне хочется пригласить вас на ужин, а я не знаю, как к этому подступиться! А вы своим «выканьем» и отчеством только ещё больше отгоняете меня за колючий забор и не оставляете никаких шансов!

– А разве так… у вас есть шансы? – тихо пробормотала Даша, потерявшись от такой неожиданной откровенности.

– А, что совсем нет? – с тоской спросил Роза и грустно, просяще, уставился на неё, не мигая, глазами, как у спаниеля.

Силясь вернуть себе внезапно утраченное равновесие, она с вызовом вскинула лицо и кивнула на его правую руку:

– А как же ваше обручальное кольцо? – и тут вдруг заметила, что кольца на его безымянном пальце больше нет. Только чёткий бледный след выдавал совсем недавнее присутствие металла и сам факт его существования.

Игорь проследил за Дашиным жестом и непроизвольно сжал кисть, пряча пальцы. Снова покраснел. И нехотя выдавил со вздохом:

– Ну, да, я женат, – опять вздох и длинная пауза.

Даша молчала. Отвернувшись к окну и ожидая продолжения, не мешая ему и не помогая.

– Я женат, – решительно заговорил Роза, прерывая затягивающуюся паузу. – Но это не отнимает у меня права увлекаться, влюбляться и как-то жить! Возможно, однажды, если я почувствую, что в этом возникнет необходимость, и острая потребность быть с другой женщиной, то я разведусь.

Даша обернулась и удивлённо посмотрела ему в лицо.

– Вы так легко отказываетесь от собственной жены?

– Я не отказываюсь сейчас. Просто даю понять, что брак – это не вечное состояние, а просто выбор. Люди на каком-то этапе определяются в своём поиске и женятся. Но спустя время ситуация, бывает, меняется. И тогда могут возникнуть условия для нового выбора.