Какой короткой оказалась английская песня, как быстро закончилось волшебство!

Стас проводил Нику к стайке одноклассниц, а сам на слегка дрожащих ногах отправился к Жандареву.

–Респект, Леха! Не забыл на своем Олимпе о простом смертном.

–Чего там! Всегда к вашим услугам, месье, – взмахнул рукой Алексей и неожиданно спросил: – Она что, сама тебя пригласила?

–Типа того. Я и сам не ожидал. А ты заметил?

–Мне сверху видно все, ты так и знай. Она намедни подходила ко мне.

–Да? С какой целью?

–Спрашивала, как это я сподобился поставить ее любимого Шопена.

–А ты чо?

–Я, как истинный джентльмен, валил все на тебя.

–А она?

–Многозначительно покачала головой.

–Ну лады. Бывай.

И вновь зазвучала танцевальная мелодия, на этот раз в стиле диско. Стас решительно направился к Нике. Но его опередил шустрый Фунтиков. Он схватил Нику за руку и буквально вытащил на середину танцпола.

Стас так растерялся, что продолжал по инерции идти к группе одноклассниц.

Среди них выделялась Лиза Пронина. С напряженным от долгого ожидания лицом она смотрела на входную дверь. Ее не трогала болтовня подруг и вся эта суета дискотеки. Она ждала своего избранника. А его все не было. Казалось, еще минута, и Лиза разрыдается у всех на виду.

Не размышляя, повинуясь подспудному чувству жалости, Стас приблизился к Лизе и пригласил на танец. Лиза не сразу поняла, что обращаются к ней. Стоящая рядом Инна Величко подтолкнула подругу:

–Тебя приглашают! Иди!

Лиза, словно очнувшись, посмотрела Стасу в глаза, кокетливо улыбнулась и первой вышла в круг.

Стас танцевал с Лизой, но всем существом был с Никой. Он ревниво косился в ее сторону, отчаянно ненавидел кривляку Фунтикова и желал только одного – быстрого завершения этой музыки.

В зал вошел Бабенко. В свете софита его бледное лицо с угрюмым выражением напоминало театральную маску трагика. Спрятав руки в карманы, он презрительно разглядывал танцующих.

Стас напрягся, посмотрел на Лизу. Она тоже увидела Дика и теперь танцевала явно для него. Ее длинное гибкое тело красиво извивалось, стройные ноги отбивали ритм, густо подведенные глаза томно и призывно смотрели на застывшего у стены Венедикта. Многие в зале стали свидетелями этой сценки и многие знали, в кого влюблена красивая Лиза. Все ждали развязки. И она наступила.

Бабенко подошел к Лизе, властно обнял ее и бесцеремонно оттеснил Стаса, не удостоив его взглядом. Тому ничего не оставалось, как ретироваться.

Поверженный противником, Стас покинул зал, чувствуя за спиной ехидные улыбочки.

У раздевалки он встретился с Дэном.

–Ты чего такой? – удивился Дэн.

–Какой?

–В глубоком миноре. Опять Бабенко?

–Да пошел он!

–Вот и я говорю: много чести для этого дерьма. Плюнь!

–Уже. Слушай, Дэн, ты, может, додежуришь? Мне пораньше надо.

–Провожать ее пойдешь?

–Хм. Любопытному моржу, знаешь, что оторвали?

–Ла-а-адно. Не злись. Отпускаю… тебе, сын мой, все грехи твоя. Вольныя и невольныя.

–Одни приколы на уме. И я в молодости такой же дурак был.

Оставив смеющегося Дэна у раздевалки, Стас вернулся в зал.

7

Они шли по заснеженной улице и молчали. Прохожих было довольно много, хотя время перевалило за полночь. Стас украдкой любовался своей одноклассницей.

Грациозную фигурку не портили ни пуховик, ни объемный шарф. Локоны, выбившиеся из-под шапочки, пушистым ореолом обрамляли белое лицо с милым румянцем.

Им нисколько не мешало это молчание. Они вели мысленный диалог:

–Я так рад, что иду рядом с тобой по улице, пахнущей первым снегом. Отныне и навсегда первый снег будет нашим символом, нашей тайной.

–Мне так хорошо с тобой. И почему я сразу не разглядела тебя?

Не увидела, как ты любишь меня. Это так здорово, быть госпожой твоего сердца. Так писали в старых романах, но и сегодня эти слова волнуют сердце. Но почему ты боишься подойти ближе?

–Дурацкая стеснительность мешает мне взять тебя за руку, обнять, поцеловать хотя бы в холодную румяную щеку. Но я исправлюсь. Я стану смелее.

–Я дрожу, но не от холода. Это, наверное, волнение. Сегодня я слишком много пережила. И поняла. Я стала взрослее.

Диалог двух сердец продолжался бы еще, если бы пара не очутилась у подъезда многоэтажки.

–Вот я и пришла. Это мой дом, – тихо сказала Ника и улыбнулась.

–Родители, наверное, ждут и переживают.

–Мама не спит, конечно. Ждет. Мы с ней вдвоем живем, – сказала Ника с какой-то затаенной грустью.

–Мои тоже не спят. Отец недавно звонил, контролировал.

–На то и родители. Ну я пошла. До понедельника?

–Постой. А что ты завтра делаешь? Может в кино или еще…

–Нет. Я не смогу. У меня дела… И вообще… Я буду занята.

–Жаль. Ну я пошел.

–Угу. До свиданья.

–До свиданья. Ты в подъезд-то зайди. Мало ли что. Я тут постою.

–Ну, пока.

Ника скользнула в подъезд, а Стас стоял в открытом проеме, пока где-то наверху не хлопнула дверь.

Он решил узнать, где окна Ники. Задрав голову, стал ждать. Вот вспыхнул свет на пятом этаже. В большом окне мелькнул знакомый силуэт. Стас чему-то улыбнулся и пошел домой.

Отец дожидался его на улице, прохаживаясь под ярким фонарем. Подошел, потрепал по плечу, сдерживая радость встречи.

–Так и будешь со мной нянчиться? Пока на пенсию не выйду? – проворчал Стас.

–Это мама меня на улицу выгнала. Не ругайся. Будут свои отпрыски, еще вспомнишь нас.

–Все так говорят.

–Люди в основе своей похожие существа. Даже звери пекутся о своем потомстве.

–Ладно. Пошли. Есть хочу, не могу.

–Мама оладий напекла. Целую гору.

–Клево.

–Вкуснятина. Особенно с клубничным вареньем.

–Мне больше черничное нравится.

–Что-то поздновато у вас дискотека закончилась.

–Мы прошвырнулись немного. Погодка – супер. Люблю первый снег.

–Я тоже. С детства. Это как праздник.

–Наверное, воспоминания связаны с первым снегом?

–Конечно. Многое стирается в памяти. Но природные явления: снег, ливень, солнечный денек – почему-то помнятся. И события, связанные с ними. В пятом классе мама купила мне новую куртку. Помню, было начало марта, днем подтаивало, а ночью морозец. Утром вышел, поскользнулся и шлепнулся, порвал куртку. До сих пор жалко. Главное, перед друзьями не успел похвастать.

Стас рассмеялся. Он был так счастлив, что его рассмешила бы любая, даже самая плоская шутка. Отец был остроумным человеком и передал чувство юмора сыну. Без этого жизнь скучна и невыносима,

говорил Роман Александрович, но во всем должна быть своя мера.

Приняв душ и напившись чаю с ароматными оладьями, Стас ушел к себе, включил музыку, лег с наушниками в кровать.

Отец прав, подумалось ему. Этот снег и событие, связанное с ним, не забудутся никогда.

Чистота и свежесть снега всегда будут напоминать ему первое серьезное чувство, юную девушку со светлыми волосами, ее лицо и дыхание, смешанное с легким, едва уловимым запахом духов.

8

Гузель Рашидовна написала на доске тему урока: «Что есть любовь?» и после паузы, во время которой изумленный класс «переваривал» написанное, объявила:

–Сегодня урок пройдет в форме диспута. Можете высказывать свое мнение, но не превращайте диспут в базар. Договорились?

Последнее слово прозвучало очень задушевно и доверительно. Девятиклассники почувствовали это и приняли к сведению.

–Для начала поднимите руки, кто знаком с творчеством Бунина. На лето у вас было задание прочесть его цикл «Темные аллеи».

Несколько человек подняли руки. Среди них были Стас, Ника, Инна и Жандарев.

–Да, негусто. Ну, хорошо. Я надеюсь, что хотя бы фильмы по его произведениям смотрело большинство из вас. Ведь так?

Разноголосый гул, выражающий согласие, учительница прекратила поднятием руки.