– Напортачили, значит? – едко спросил тот же голос.

– Потребуется время, чтобы скорректировать проект, – менеджер проглотил издёвку. – Кроме того, неточности в анализе поверхности астероида вынуждают проводить дополнительное укрепление грунта. График возведения комплекса будет доступен после завершения расчётов.

Менеджер нажал что-то в терминале. На огромном, во всю стену, дисплее за сценой высветилась карта.

– Администрация вынужденно ввела ограничения на перемещение, – он повернулся к дисплею. – Доступная для посещения зона выделена синим. Красный участок – только для сотрудников службы безопасности или по особому пропуску.

Зал недовольно загудел. Люди махали кулаками, тыкали в менеджера пальцами. Тот попытался воззвать к голосу разума, но получил в ответ новую порцию гневных выкриков.

Табо Хадебе смотрел на происходящее и смертельно скучал. Попытка развлечься подсчётом лампочек на потолке потерпела крах – гомон толпы постоянно сбивал со счёта. В итоге Хадебе плюнул на собрание и покинул зал. В отражении на стеклянной двери мелькнул невысокий чернокожий мужчина с бритой головой и ореховыми глазами.

– Что-то полезное говорили?

Хадебе повернулся на голос. На скамье у стены пристроился добродушного вида парень, судя по лицу – латиноамериканец.

– Почти ничего, – Хадебе сел рядом. – Большие шишки вроде как накосячили с расчётами; работа откладывается на несколько дней.

Парень пожал плечами:

– Никогда не видел, чтобы всё шло по плану с первого раза.

– Ещё нам ограничили свободу перемещений.

– В курсе, – усмехнулся парень. – «Кепки» уже завернули пару раз.

Рабочие прозвали «Кепками» сотрудников службы безопасности из-за характерных головных уборов. Хадебе успел свести знакомство с парочкой безопасников и знал – прозвище их ужасно бесит.

– Всё-то тебе известно!

– Не всё, – На смуглом лице заиграла дерзкая улыбка. Парень протянул раскрытую ладонь: – Матиас Рамос. С кем имею честь?

– Табо Хадебе.

Двери зала распахнулись, в коридор повалила толпа. Похоже, менеджер с задачей не справился: угрюмые лица рабочих, обрывки сердитых фраз – явное тому доказательство. Последними вышли несколько ещё более угрюмых безопасников. Работы у бедолаг явно прибавится – за рабочими теперь нужен глаз да глаз.

Спасибо менеджеру.

Хадебе вынул из кармана протеиновый батончик, содрал шуршащую обёртку.

– Будешь? – он предложил батончик Матиасу.

– Не откажусь.

Хадебе отломил часть, передал собеседнику.

– Спасибо, – Матиас съел угощение в один приём. – Боюсь представить, что случится с рынком, когда запустят портал.

– Коллапс? – предположил Хадебе.

– Смотря для кого. Читал про кризис 2038 года?

Хадебе откусил протеиновый батончик:

– Не-а, – равнодушно бросил он.

– В 2038 учёные доказали, что нефть имеет неорганическое происхождение, – отсутствие интереса со стороны Хадебе мужчину не остановило. – Ух, что началось! За пару дней цена нефти упала раз в пять. Рынок лихорадило – просто жуть! Русские как-то удержались на плаву – хотя им крепко досталось, – а вот экономика стран ОПЕК накрылась медным тазом. Я родился в Испании, но предки – из Венесуэлы. Угадай, почему они перебрались в Европу? – закончил Матиас риторическим вопросом.

– Зато Китай, надо думать, ликовал, – произнёс Хадебе после недолгого молчания.

– Китай и сейчас ликует, – хохотнул собеседник. – Ему принадлежит добрая треть «Пайк»! Ребята подсуетились и обеспечили себе металлургический рай.

Матиас встряхнул тяжёлыми волосами:

– К слову, сам-то откуда? Штаты?

– Юг Африки. Я из потомственных шахтёров – на платиновых рудниках «Лонмин» трудился ещё мой прадед.

– Вижу, шахтёра ты перерос, – взгляд собеседника задержался на левой руке Хадебе; поверх серой ткани комбинезона красуется белый шеврон – знак инженера.

– Угу, – Хадебе отправил в рот очередной кусок батончика. – Что мне, всю жизнь бобиком породу долбить? Отучился на инженера систем жизнеобеспечения, вернулся в шахты. Из лучших был, между прочим! Потому и позвали на Психею.

– Круто! А я из простых техников, – шеврон Матиаса, в отличие от Хадебе, оранжевого цвета. – Буду обслуживать погрузочную технику в доках. До инженера пока не дорос.

– Какие твои годы, успеешь ещё, – Хадебе взглянул на молодое, не старше двадцати пяти, лицо собеседника.

– Не сомневайся, дружище! Я ведь студент, – улыбнулся Матиас. – Взял академ, когда подвернулась работа на Психее. Отработаю контракт – и вернусь доучиваться. Платят здесь… ну, дома такой работы точно не найду. Родители – сабвены, наша семья таких денег в глаза не видела.

Привычный к труду Хадебе не представлял, каково это – вырасти в семье, где никто не работает. Хадебе относится к сабвенам с оттенком презрения. Жить на дотации государства? Стремление Матиаса вырваться из заскорузлого круга сабвенов заслуживает уважения.

– Непростую ты выбрал работу, Матиас, – вздохнул Хадебе. – Мы болтаемся на голом камне в двухстах миллионах километров от Земли, помнишь?

– Ничего, прорвёмся! – бодро заявил тот.

Хадебе улыбнулся – с оттенком грусти. Когда-то он тоже был молод и бесконечно самоуверен.

Молодость живёт вечно – меняются только люди.

Хадебе встал:

– Мне пора. Не теряйся, Матиас.

– Счастливо!

Комплекс бурлил. По идеально чистым, но почему-то затёртым на вид коридорам сновал народ. Толки и пересуды, косые взгляды и хмурые брови – люди нутром чуют неладное. Интуицию не обманешь.

Мимо прошёл безопасник. Нервное лицо, рука на кобуре – человек на взводе. Хадебе расслабился, выдавил доброжелательную улыбку. Мягкие движения несут единственный посыл – я не представляю угрозы.

Увы, понять опасность беспорядков на крошечной изолированной станции могут далеко не все. По пути домой Хадебе столкнулся с вандализмом: возле разбитой витрины какого-то магазина стоят на коленях несколько горячих голов; их держат на прицеле двое «кепок», ещё один – угрюмый мужчина с глазами-бусинками – считывает ID хулиганов со скованных за спиной запястий.

– Паршивая собака, – презрительно бросил один из нарушителей, столь же молодой, как Матиас, но явно не столь же умный.

Безопасник, надо отдать должное, промолчал.

К счастью, подобные случаи – единичные. Народ держится напряжённо, но дальше ворчания дело обычно не заходит – людям хватает ума не пускать в ход кулаки. По мнению Хадебе, рабочие просто маются от безделья – заняться в недостроенном комплексе почти нечем. Скромный набор развлечений удовлетворит разве что пуританина, а теневой сектор ещё не народился – за прошедшие с момента высадки несколько дней, да ещё в таких обстоятельствах, не освоится даже самый расторопный делец.

Тут и там Хадебе натыкался на посты службы безопасности. Администрация перекрыла большую часть комплекса; возле дверей с надписью «только для авторизованного персонала» неизменно дежурит пара «кепок» с оружием наперевес.

Жилой комплекс, где обустроился Хадебе, выстроен неподалёку от холла. Три этажа с сотнями похожих как близнецы номеров, один из которых на несколько лет стал для Хадебе домом. «Пайк» строится на поверхности – бурить почти целиком состоящую из металла Психею выйдет слишком дорого, – однако ряды нор вызывают у Хадебе стойкие ассоциации с шахтными лавами.

Дом, милый дом… Лестница – пользоваться лифтами Хадебе избегает – привела на второй этаж. Номера тянутся по периметру, в центре – небольшая площадь, эдакий внутренний двор жителей космоса. Группа мужчин за круглым столиком режется в карты, рядом, на скамьях, уткнулась в терминалы молодёжь. В небольшом закутке, прямо под знаком «не курить» дымит какая-то девица, в воздухе плывёт запах табака. Натужно взвыла система вентиляции – Хадебе ощутил лёгкий ветерок.

Дом встретил гостеприимной трелью. В ноздри ударил запах велда – небольшое напоминание о родной земле Хадебе. От аромата трав закружилась голова.