— И как я это сделаю? — сам того не ожидая спросил Ремус. Возможно, он просто хотел, чтобы она побыстрее оставила его в покое.

— Для начала, прекрати страдать и жалеть себя. И я сейчас говорю не про Грин. Ты всю жизнь упиваешься жалостью к себе. Соглашусь, повод довольно веский. Но совсем не тот, из-за которого стоит гробить свою жизнь. Пойми, то, что ты оборотень, не делает тебя хуже. Уверена, узнай сейчас вся школа об этом, и многие бы поддержали тебя.

— А толку, — зло произнес Ремус, — все равно моя жизнь обречена. В этом мире мне нет места!..

— Это не так, — перебила его Белби. — Ты думаешь, что не сможешь быть полезен в магическом мире из-за своей болезни? Но я что-то не заметила, что ты хотел бы сделать карьеру чиновника в Министерстве. Ты умный и сможешь устроиться в магловском мире. Легкий Конфундус и тебе каждое полнолуние будут предоставлять оплачиваемые отгулы. Зато какой простор в выборе профессии. Можешь быть хоть смотрителем в зоопарке или владельцем книжного, или звездой в Голливуде. То, что ты загнал себя в рамки и заранее обрек на нищее будущее, где тебе нет места, исключительно твоих рук дело.

Ремус ошарашенно на нее смотрел, не моргая. Ведь ему такой вариант даже в голову не приходил. И почему? Казалось, это было логично. Он много знает о магловским мире, знает, как там всё устроено, и действительно мог бы найти себе в нём место. И при этом даже не обязательно обрывать все связи с миром магическим.

— Ты ничуть не хуже других, Люпин, — спокойно произнесла она. — А в чем-то и гораздо лучше. Тебе просто надо научиться жить в согласии с твоей… особенностью. Взять от этой ситуации максимум пользы. А пользы из этого можно получить немало, уж поверь.

Ремус вдруг подумал о том, что ее брату очень повезло с ней. Белби будто искренне верила в свои слова. И как, должно быть, легче Дилану мириться со своей сущностью, когда рядом Дебора.

Его в детстве хоть и очень любили и заботились о нем, но ему часто напоминали, что он представляет угрозу, и что ему лучше держаться от нормальных людей подальше.

— Будет нелегко. Волк всегда будет пытаться взять контроль над ситуацией, но ты сильнее его. К тому же, у тебя есть преимущество — ты не один. Думаю, при поддержке твоих друзей сделать это будет гораздо легче.

— Возможно, — согласился Ремус, вновь подумав о том, что Белби наверняка догадалась, что его друзья - анимаги.

Белби наконец замолчала, но Ремус видел, что она хочет сказать что-то еще, только никак не решается. Она заметно нервничала, вцепившись пальцами в обложку книги, и закусила губу.

— А по поводу Эшли… — сказала она вдруг, открыто посмотрев в его глаза. — Твоей вины в этом нет. Ты можешь бесконечно думать о том, что не должен был подпускать ее к себе, только время назад уже не вернуть. А Грин, я уверена, всё равно добилась бы своего, и однажды ты бы сдался перед ней.

Она отвернулась на мгновение, безмолвно борясь с чем-то внутри себя, и снова подняла на него взгляд.

— Не думаю, что Грин отказалась бы от тебя, если бы знала, что её ждет. Она тебя очень любила, Ремус, и готова была идти на риск несмотря ни на что. Поэтому не оскорбляй ее память, думая о том, что ты зря с ней связался. Вряд ли бы она этого хотела. И ты прекрасно это понимаешь.

Ремус понимал. Глубоко-глубоко в душе он понимал, что Эшли, с её-то напором, и правда не оставила ему выбора, кроме как влюбиться в нее в ответ и сдаться перед ее обаянием. Ведь он искренне пытался противостоять ей, пытался держать ее на расстоянии и давал ей возможность уйти, когда она узнала о его болезни. Но она осталась. Осталась, несмотря ни на что, осознавая весь риск.

Только вот это всё было слабым утешением, а сердце по-прежнему болело.

— Спасибо, — тихо произнес Ремус, слабо улыбнувшись.

В одном Белби права — время назад уже не вернуть. Он уже в полной мере осознал свою ошибку, которую больше никогда не допустит. И сейчас надо постараться сохранить в душе то светлое, что дала ему Эшли. Сделать это в память о ней. Ведь она всегда дарила ему столько света, проливая его на чудовище внутри него. А сейчас он остался в полной тьме, изранен и совершенно один.

— И в память о ней, ты должен принять себя, — произнесла Дебора, вновь привлекая к себе внимание. — Даже ей удалось это сделать без всяких проблем. И у тебя получится.

Белби поднялась на ноги и протянула ему книгу.

— Это для тебя. Небольшой подарок, так скажем.

Ремус взял протянутую книгу, замечая на обложке название на незнакомом ему языке и потертую иллюстрацию, с изображенным на ней существом, на светлой половине которого волк с человеческими глазами, а на темной — человек со звериным оскалом.

— Здесь находится вся информация об оборотнях, которые жили за много веков до нас. Тут полностью описаны процессы превращения, — сказала Дебора, когда он бесцельно листал книгу. — Все плюсы и минусы соединения волчьей и человеческой сущности. Как это сделать и как избежать… нежелательных последствий. Я думаю, ты здесь найдешь для себя много интересного.

— Спасибо, — снова произнес Ремус, закрывая книгу и поднимая на нее взгляд.

Дебора ему кивнула, мельком улыбнувшись.

— У каждого человека внутри свои монстры. И радуйся, что своего ты можешь взять под контроль и приручить.

Белби давно ушла, а он так и продолжал сидеть, глядя вдаль и думаю над ее словами.

Возможно, Дебора права. И ему надо хотя бы попытаться смириться с этим. Смириться с тем, какой он есть, потому что другим он уже никогда стать не сможет. И если есть шанс, научиться жить в согласии со своим внутренним чудовищем, он должен попытаться.

И для начала, надо хотя бы перестать звать его — чудовищем и монстром.

— Мы все идем в Хогсмид! — уже по-настоящему бодро и без притворства известил Джеймс, опускаясь рядом с ним на скамейку. — Отказы не принимаются.

По другую сторону от него сел Сириус, который чуть слышно произнес:

— Извини. Я не хотел…

Ремус ему только кивнул, не желая поднимать эту тему. Он и без того знает, что Сириус «не хотел». Друг вообще много делает из того, что «не хочет». Но Ремусу сейчас на это плевать.

— А как же Северус? — поинтересовался Ремус у Джеймса.

Северус всё ещё разыгрывал странный спектакль перед другими студентами и притворялся, будто не общается с ними. Ремус не вдавался в подробности его плана, его сейчас мало это интересовало, но вряд ли Джеймс согласился идти в Хогсмид втроем, без него.

— Да вот же он, — Джеймс широко улыбнулся и кивнул на крупного ворона, который кружил неподалеку. — Устроимся на нашей поляне. Чары защитные наложим. Возьмем ящик сливочного пива с имбирем, как ты любишь, наберем конфет в «Сладком королевстве» и устроим настоящий загул! Давай, идём!

Ремус с легким сомнением смотрел вдаль. Сопротивляться Джеймсу было трудно, он и мертвого поднимет. Но неожиданно, идея посидеть в окружении друзей за пределами спальни, показалась ему не такой и ужасной.

— Соглашайся! — продолжал настаивать Джеймс. — Я целый час уговаривал этих двоих, не говори, что и тебя придется. И вообще, выбора особо и нет. Если мы вернемся в гостиную, Лили сразу нас подготовкой загрузит, — он вытаращил глаза на Ремуса и попытался спародировать голос Лили, — экзамены уже через две недели, мальчики, пора браться за ум.

— Она говорит это каждый чертов день, — монотонно выразил свое недовольство Сириус.

— Вот и я о чем! Не дадим и выходной ей у нас забрать! — поддержал Джеймс и встал, положив руку Ремусу на плечо. — Ну, так что, Рем, вначале зайдем в «Три метлы» или в «Сладкое королевство»?

Поднявшись на ноги, не скрывая тяжелый вздох, Ремус ответил:

— Вначале в «Сладкое королевство», хочу шоколадные котелки.

Он осекся на полуслове, сразу сжав губы. Ведь он к этому виду сладостей был весьма равнодушен, это Эшли их очень любила и ела пачками.

Очевидно, он еще не скоро придет в себя, и уж точно никогда не сможет простить себе этот поступок, кто бы что ни говорил. Но, возможно, ему стоит сделать хотя бы усилие, чтобы жить дальше. Ради тех, кто рядом и кто ему не безразличен.