А Джеймс вновь сделал глубокий вдох, узнавая запах множества цветов, как пахнет в небольшой маминой теплице. И запах свежего морозного утра, словно он только выпустил свою команду на поле для тренировки.

— Сириус? — посмотрел на того Северус. — Ты следующий?

Сириус, как ни странно, не спешил склоняться над котлом. Вполне очевидно, он знал, что почувствует, и оттягивал этот момент до последнего. Хотя ему и было любопытно.

— Уступлю Рему, — Сириус улыбнулся и подтолкнул Ремуса к котлу.

— Хорошо, — ответил он, наклоняясь и вдыхая аромат. Хотя вот кому этого можно было и не делать. Все запахи Амортенции он учуял еще за несколько мгновений, как Северус объявил, что зелье готово.

Яркий запах молочного шоколада выделялся особенно отчетливо. Шоколада, с добавлением мускатного ореха. Запах свежего пергамента, что приятно хрустит в руках. И запах летних цветов. Что-то, похожее на васильки, что-то, едва уловимое. Так всегда пахли волосы Эшли.

Ремус надышаться не мог этим цветочным ароматом, но, заметив нетерпеливый взгляд Сириуса, уступил место ему.

Сириус сделал шаг к котлу и склонился над ним, осторожно принюхиваясь.

Прикрыв глаза он все больше вдыхал в себя ароматов, легко различая мокрый запах леса, где они провели множество полнолуний, горьковатый запах полировочных средств для метлы, которыми часто пользуется Джеймс, запах дорогих сигар дяди Альфарда. Но среди терпких и резких запахов отчетливо выделялся другой аромат, легкий и ягодный. Он легко и ненавязчиво проникал в легкие, перемешиваясь с другими запахами.

Бросив исподлобья взгляд на Софию, которая в этот момент тоже стояла над котлом, Сириус уступил место Северусу.

Северус склонился над котлом, глубоко вдохнув аромат.

— Ну что? Как пахнет мисс Когтевран? — усмехнулся Джеймс.

Проигнорировав его вопрос, Северус вдохнул еще раз. Стараясь не выдать испуг на своем лице, он выпрямился. Северус не знал в чем дело, но он не уловил не единого запаха. Даже ни намека на что-либо.

— Интересно… — выдавил он из себя.

Он был по-настоящему привязан к друзьям, он без раздумий отдал бы жизнь за каждого из них, но никаких их запахов не было. Он уважал и дорожил своей матерью, готов был пойти на сделку с Пожирателями, лишь бы продлить ее жизнь, но и ароматов, напоминающих родной дом, тоже не было. И ему и правда нравилась Белби, нравилось проводить с ней время и вместе работать, но ничего, напоминающего ее запахи, он уловить не смог. Северусу нравился запах тыквенного пирога и запах свежесваренного кофе, запах новых книг, и запах множества трав в аптечной лавке. Но ни одного этого запаха он так и не почувствовал.

Северус всерьез испугался, что с ним что-то не так. Конечно, он никогда не отличался способностью испытывать к кому-либо глубокие чувства, но в его жизни было как минимум шесть людей, которыми он дорожил.

Он с кислым выражением лица взглянул на Сириуса. Вот уж кто всегда кричал о своей неспособности любить, а сейчас, судя по физиономии, унюхал целый спектр запахов. Он вместе с Джеймсом соперничали за место у котла, чтобы еще раз вдохнуть любимые ароматы.

Идиотская работа, — проворчал Северус, — только урок потратили на какую-то ерунду.

========== Тени ==========

— Сириус, это ты? — прохрипел Джеймс.

Сглотнув ком в горле, он ответил:

— Я.

Он прошел в такую знакомую, уже ставшую родной, больничную палату и сел на стул возле кровати. Ему так хотелось отвести взгляд и не смотреть на Джеймса. На то, что от него осталось.

— Слава Мерлину, — лицо Джеймса озарилось глупой улыбкой, и он откинулся обратно на подушки. — А я все думал, когда вы придете ко мне. Лежать тут просто тоска, — он махнул рукой на палату, освещенную слабым светом.

Каждый раз одно и то же. Каждый раз. Каждый приход Сириуса начинается с одного и того же. Одни и те же разговоры, одни и те же жалобы. Для Джеймса это всегда, как впервые.

Проклятье, поразившее его, заставляло проживать его один и тот же день. Снова и снова. Из года в год.

— А у меня новая целительница, ты знаешь? Мадам Норрис!

— Возлюбленная Филча? — произнес Сириус то, что от него ждали. Он даже попытался изобразить улыбку, правда, вышло неправдоподобно.

— Да! — ответил Джеймс и расхохотался. От смеха он наклонился, и его лицо попало под свет лампы, показав его пустые, безжизненные глаза. Улыбка на его лице казалось восковой маской, которую слепил неумелый мастер. Лицо, испещренное морщинами, и отросшие седые волосы превращали его в старика.

Сириус отвернулся, не в силах на это смотреть. Он ругался каждый раз сам на себя. Приходить сюда не было никакого смысла. Джеймс, настоящий Джеймс, умер много лет назад, а сейчас вместо него была лишь его тень. Отголосок прошлого. Но Сириус не мог и этого себя лишить. И приходил. Мучаясь каждый раз.

— Только хвоста нет, — пустым голосом добавил Джеймс.

— Может, она его прячет под лимонным халатом? — предположил Сириус. — Не заглядывал?

Джеймс опять залился хохотом.

— И как я потом это Лили объясню? — воскликнул он с улыбкой на лице. Но улыбка тут же дрогнула и погасла. — Она сегодня ко мне не заходила, — печально произнес Джеймс, а у Сириуса очередная рана раскрылась на сердце, зная, что за этим последует, — удивительно… я ее всего сутки не видел, а как будто лет сто прошло.

Не в силах ничего ответить, Сириус отвел взгляд, уставившись в стену бессмысленным взором, стараясь не подпускать воспоминания, которые уже понемногу стали просачиваться в его мысли.

— Говорит, занята, — Джеймс взял в руки клочок пергамента, который уже начинал рассыпаться от старости. Записка Лили. — А я боюсь, что ей стало плохо. Скажи, с ней все хорошо?

— Да, она и правда занята, — ответил Сириус, вновь видя перед глазами вспышку зеленого света.

— Все дела в Ордене? — напирал Джеймс, и добавил с недовольством в голосе: — Дамблдор совсем не дает ей отдыхать. А ей рожать через месяц! Надеюсь, меня к тому времени выпишут.

— Обязательно выпишут, — бесцветным голосом произнес Сириус, не в силах избавиться от картин, как тело Лили несут на носилках. Как из-под простыни выпала тонкая рука, безжизненно свисая. Как поблекли рыжие, как пламя, волосы, и навсегда потухли изумрудные глаза.

Он сжал пальцы на переносице, чувствуя, как начинает щипать глаза, и два раза глубоко вдохнул. Он никогда не привыкнет к этим разговорам.

— Мы с Лили думали на днях, — вдруг весело сказал Джеймс, — если будет мальчик, то имя Лили придумает, а если девочка, то я.

— Придумал уже? — спросил Сириус, зная эти имена, как свое собственное.

— Да, — очередная глупая улыбка осветила лицо Джеймса. — Маргарет.

— Хорошее имя.

— Да, как маргаритки, — Джеймс задумался на мгновение. — Мне нравятся эти цветы. Особенно те, что белые…

Сириус облизал пересохшие губы, глядя на мертвое лицо друга.

-… как и белые лилии.

Охапки белоснежных лилий, что осыпали гроб Лили, лежащий в черной земле. Почти тридцать лет прошло, а Сириуса все еще преследует этот день в кошмарах.

Он тряхнул головой, стараясь избавиться от воспоминаний.

— Маргарет Поттер, — отстраненно произнес Сириус, — звучит.

Джеймс стал рассказывать, что Лили, в отличие от него, имя еще не придумала. Он надеется этим воспользоваться, и, если родится мальчик, назовет его в честь отца. Лили категорически против — Флимонт — имя устаревшее, и ребенку с ним будет не просто.

Сириус знал эту историю наизусть, и слушал ее вполуха, прикрыв глаза. Просто слышать голос Джеймса — иллюзия, будто все хорошо. Может, это не Джеймс застрял в одном дне? Может быть, это он — Сириус, попал в собственный кошмар?

— А София? — голос Джеймса в очередной раз полоснул по сердцу, приводя его в чувства. — От нее есть какие-нибудь известия? Как думаешь, она вернется?

Он смог лишь помотать головой, не в силах произнести и слова. Сколько сил у него уходило, чтобы держать себя в руках при упоминании ее имени, а все было напрасно.