Петр Гаврилович  не успел закончить мысль, как Агафья подошла к столу,  с решительным видом взяла графинчик и убрала его в комод.

– Да ты, да, как ты смеешь, – Петр Гаврилович разом протрезвел от такой неслыханной дерзости.  Такого себе Агафья еще никогда не позволяла.

-Мария Петровна изволила написать  записку и отослать ее с Никишкой  молодому Ланскому, – изрекла Агафья, глядя  Петру Гавриловичу в глаза. -А  после обеда вывела из конюшни Пулю и отправилась в лес.

Сообщение Агафьи прозвучало, для Петра Гавриловича, как гром среди ясного неба.

– Где эта записка,  почему до сих пор не на  этом столе. – Петр Гаврилович саданул кулаком по столешнице, так, что от его удара  жалобно звякнули стаканы в комоде.

Агафья смиренно опустила глаза.

– Я перехватила стервеца, да только там по бусурмански написано все.

–  И ты так спокойно   отпустила его? – изумился Петр Гаврилович.

– А кто я такая в вашем доме? – Агафья метнула злой взгляд на Петра Гавриловича. – Я не властна над распоряжениями  барыни. Мне никто такой воли не давал.

Петр Гаврилович озадаченно потер затылок. Да, как всегда, права баба.  Ему известны ее давние желания – прибрать все в доме к своим рукам и сделаться тут главной хозяйкой. Да только не бывать тому. Хоть Агафья и умна и преданна ему, как собака, но место свое  должна знать. Не будет она выше Машки.

Однако и дочь совсем от рук отбивается, если без стеснения вытворяет такое под самым носом у родного батюшки. Ведь выгнал он вчера Ланского. А Мария уже сегодня шлет  ему записку.

Петр Гаврилович насупился.

– Ты баба умная, как ты думаешь, что было в той записке? – Петр Гаврилович с трепетом ждал ответа Агафьи, как  будто она была прорицательницей ни больше, ни меньше.

– А что тут  думать. Ясно все, как день божий. Она назначила свидание Ланскому. – Агафья, подбоченившись,  торжествующе глянула на хозяина.

Петр Гаврилович ахнул и, вскочив с кровати, крикнул  что было мочи:

– Свидание? Не бывать этому! Да я ее…, да она у меня…Убью-ю-ю…

Агафья  насмешливо смотрела на Петра Гавриловича.

-Замуж ее надо срочно, пока чего не вышло,– медленно, со смыслом произнесла она.

Петр Гаврилович осекся и замолчал. Несколько мгновений он осмысливал услышанное.

-Вот, вот, верно говоришь.  Замуж. Верней средства от родительского непослушания не сыскать.  Завтра этим же и займусь. А сейчас иди ко мне.

Больше  Агафью упрашивать не пришлось. Она скинула сарафан и, юркнув под одеяло, прижалась к Петру Гавриловичу своим крепким здоровым телом.

3.

Сабуровка. 1762 г.

С раннего утра Петр Гаврилович приказал запрягать лошадей. Сам он облачился в свой единственный парадный длинный сюртук из грубого сукна и в  таком виде отправился к Дубову.

Василий Иванович Дубов был ближайшим соседом Сабуровых и старым приятелем Петра Гавриловича. Они были знакомы с ним с незапамятных времен.  С тех самых, когда в молодые годы служили вместе императрице Анне Иоановне. Много с тех пор воды утекло.  У него вот дочь уже невеста, а Василий Иванович, как был бобылем, так им и остался. Однако это нисколько не мешало ему хозяйство хранить крепкое и еще постоянно приумножать его.

Петр Гаврилович завидовал соседу, его хватке и умению  вовремя и по самой низкой цене прикупить то несколько десятин землицы, то десяток другой душ крестьян. Вот и выходит, как ни крути, что жених он знатный и  для его Машки отличная партия.

За размышлениями Петр Гаврилович не заметил, как скоротал дорогу.

Кучер  Пахом осадил лошадей перед воротами дубовской усадьбы, и Петр Гаврилович смог, наконец, выбраться из повозки.

Приезд соседа вызвал в доме Дубова нешуточный переполох.  Сразу забегали и засуетились дворовые девки и домашняя прислуга, собирая угощение на стол.

Сам Дубов не сразу понял, кто к нему пожаловал в гости. Он долго щурился и всматривался в Петра Гавриловича, но признать, кто на сей раз стоит перед ним, так и не смог. Сказывалось  давнее ранение, полученное им на войне. Осколок снаряда, угодивший в голову, сильно повредил зрительный нерв. Едва не лишившись зрения, Василий Иванович навсегда потерял способность ясно видеть окружающий мир. Однако природа смилостивилась над ним и взамен утерянного зрения, наградила страдальца отменным слухом.

– День добрый, многоуважаемый Василий Иванович, – раскланялся  Петр Гаврилович перед соседом.

Лицо Дубова сразу посветлело и расплылось в широкой улыбке.  Он узнал соседа по голосу.

– Петр Гаврилович, какими судьбами? – Дубов подхватил гостя под  ручку и повел в дом.

Дубов  провел Петра Гавриловича в большой просторный зал, который был главной гордостью его хозяина. Когда-то он был заядлым охотником, и от тех времен сохранились охотничьи трофеи. Ножи и ружья,   развешанные по стенам, чередовались с чучелами убитых им животных.

Дубов подвел гостя к стене, на которой красовалась шкура огромного медведя.

-Вот, полюбуйтесь, на этот экземпляр. Я за ним охотился несколько сезонов,  пока не завалил. Повадился, шельмец, в деревню детей и девок пугать. А как-то на охоте дворового так порвал, едва отбить успели. Тот навсегда калекой остался.

– Да, знатный зверюга был.-Петр Гаврилович с уважением посмотрел на Василия Ивановича.  Хотя, если быть честным, ему хотелось, как можно скорее перейти к сути своего визита. Дубов, как будто услышал его желания.

– Что мы все об моих успехах, а сам ты как поживаешь?   Как многоуважаемая Марья Петровна изволит здравствовать? Замуж еще не вышла?

– Не вышла, – Петр Гаврилович  достал огромный носовой платок и промокнул им ставшей мгновенно мокрой шею. –  Нет в нашей округе ни одного достойного ей мужа. Моя Машенька девушка скромная послушная и красавица, каких не сыскать.

– Ну, красота девке ни к чему, от нее кроме вреда ничего быть не может, – со знанием дела заявил Дубов. -А вот, что скромница и послушница то похвально. Мужа ей надо такого, чтобы вот так ее держал. – Дубов сжал руку в кулак и поднес его к лицу Петра Гавриловича.

– Да, где ж его взять такого, – осторожно кашлянул Петр Гаврилович. – Если б только  ты соблаговолил на себя взять такую ношу?

– Так ты за тем и приехал никак? -Дубов  ткнул Петра Гавриловича пальцем в грудь и громко расхохотался.

– Да. За тем и приехал, – развел руками Петр Гаврилович.

– Ну, тогда что мы здесь стоим.  Пойдем за стол, там и обсудим все подробности.

Дубов, прихрамывая, направился прочь из залы, за ним засеменил Петр Гаврилович.

4.

До самого вечера Мария стучала пальцами по клавиатуре. Она пропустила обед, а потом ужин, но совершенно не чувствовала голода. Да и времени тоже. Ей казалось, что прошло не больше двух часов, как она проводила Волкова и принялась сочинять продолжение романа. Но внезапно раздавшийся звонок в дверь, заставил ее посмотреть на часы. Стрелки показывали девять вечера. Мария ахнула. Прошло почти десять часов, как она засела за роман. В дверь позвонили еще, на этот раз более продолжительно, чем в первый раз.

Какой настырный гость, неприязненно подумала Мария. И еще на ночь глядя. Она пошла открывать. Распахнув дверь, она увидела Ольгу. Глаза у Ольги были красные и распухшие. Марии показалось, что она увидела слезы в глазах подруги.

– Проходи, – Мария впустила Ольгу в комнату. – Что произошло. На тебе просто лица нет.

– Машенька,– Вместо ответа, Ольга бросилась на грудь Марии и громко навзрыд зарыдала.– Он, он…, – Ольга давилась слезами и не могла произнести ни одного слова.

– Успокойся, – Мария прижала подругу к себе и погладила по трясущейся спине.– Все будет хорошо.