Позже, когда он возвращался к себе, на него накатило вдруг острое желание увидеть Марию и поговорить с ней. Он уже почти решился и притормозил машину, чтобы развернуть в другую сторону, но вовремя вспомнил, что время позднее и, вероятней всего, Мария уже в постели. Шахов почувствовал вдруг сожаление, что столько времени сегодня потратил на пустое. Ужин в ресторане вместо приятного развлечения, принес ему только разочарование. И это разочарование становилось тем больше, чем дольше он вспоминал Марию. Шахов почувствовал потребность избавиться от негатива сегодняшнего дня. В этом ему всегда помогала быстрая езда. Шахов нажал на газ и, увеличив скорость, помчался по ночному городу к своему дому.

9.

Сабуровка. 1762 г.

Еще никогда в жизни Мария не была так сильно взволнована. За всю свою недолгую и размеренную жизнь в Сабуровке самое яркое впечатление, которое наиболее сильно поразило ее, был приезд губернатора в их имение. Мария хорошо запомнила, вплоть до мельчайших подробностей и самого сановника, и его туалет, и его коляску. Да, что губернатор! Даже его кучер был одет весьма изыскано – в парадную ливрею, украшенную шитьем и галунами. Не то, что папенькин извозчик, зимой и летом ходивший в старом потертом армяке. И это поразило юную Марию больше всего.

И вот теперь новое событие в ее жизни. Приезд молодого щеголя, питерского повесы, гвардейского офицера, ведущего насыщенную, полную приключений жизнь в столице. У Марии захватывало дух от возможности общаться с таким мужчиной. Но папенька взял и все испортил, отказав Ланскому от дома.

Мария даже расплакалась у себя в комнате от такой незадачи. Однако это были первые эмоции, с которым она не без труда, но все же справилась. Мария не могла себе позволить долго горевать. Ведь в ближайший час у нее должен быть урок живописи. Да и не в правилах ее деятельной натуры было опускать руки и легко сдаваться. Она обязательно что-нибудь придумает. Так утешала себя Мария, стремительно шагая в зал, где у нее должно было проходить занятие с Жаном.

Француз уже ждал свою ученицу, как всегда при полном параде. Одет Жан был по европейским канонам. Сегодня он красовался в ослепительно-белой рубашке с кружевным жабо. Поверх нее был виден кафтан, плотно облегающий его стройный торс до талии и расширяющийся к низу широкими полами. Чулки и башмаки с пряжками дополняли его туалет. А завершал его образ парик с туго завитыми локонами по бокам и хвостом, прихваченным черным бантом. Мария сразу повеселела, глядя на Жана. Она словно перенеслась на тысячи верст вдаль от этой глуши.

Живя в Сабуровке и не имея возможности бывать в столице, Мария всеми силами старалась создать в своем доме атмосферу аристократического салона. Конечно, только в своих владениях. Папенька бы не позволил ей такой вольности. Но вот зал для занятий с французом и свою комнату ей удалось отстоять. Эти два помещения были маленькими островками свободы, в которых она могла диктовать свои волю и распоряжаться предоставленным ей пространством на свое усмотрение. Денег ей папенька на ее капризы не давал. Но Мария была сообразительной и с помощью отданного в ее распоряжении плотника сумела обставить эту свою территорию по своему вкусу.

Плотник Ванька оказался большим умельцем, смастерил мебель по эскизам француза, в создание которых активно принимала участие и Мария. Особой ее гордостью был кабинет с множеством маленьких выдвижных ящичков для разного рода мелочей и бумаг. Ящички запирались на ключ, который Мария хранила в своей комнате в секретном месте. А после того, как она однажды застала Агафью, пытающуюся открыть одно из отделений, стала носить ключ с собой. Ведь именно в кабинете Мария хранила свой секретный дневник, который стала вести совсем недавно.

Мария вошла в зал и поздоровалась с учителем. Француз согнулся в учтивом поклоне. Это было не столько проявление почтения, сколько их давняя игра в великосветский ритуал.

– Что сегодня вам угодно писать? – поинтересовался он.

Мария подошла к мольбертам, с незаконченными картинами, стоявшими посреди зала, и задумалась. На одном из них располагался холст с натюрмортом, на котором была изображена ваза с фруктами. Это полотно Мария хотела повесить в гостиной.

На втором холсте была изображена сама Мария, в бальном парадном платье знатной дамы. Платья такого у Марии никогда отродясь не было. Но она попросила Жана изобразить ее именно в таком наряде. Жан постарался, и теперь с портрета на нее смотрела особа, не вызывающая сомнения в своем высоком происхождении.

Мария была изображена сразу в двух платьях. На глухое нижнее, выполненное из тяжелой шелковой парчи, был наброшен гродетур – верхнее распашное платье, украшенное атласом и отделанное мехом. Наряд этот делал Марию старше сразу лет на пять, но это нисколько не смущало ее. В таком обличье она самой себе нравилась.

Портрет этот они писали с Жаном в две руки. Жан изображал лицо и тем самым отвечал за внешнее сходством с оригиналом, а Мария вызвалась одеть себя в платье. И весьма намучалась в этом процессе. Очень сложно давались ей изображения всех этих складок, переливы шелка и причудливые узоры кружева. Но Мария проявляла упорство и медленно, но верно, от урока к уроку совершенствовала свое мастерство.

Мария смотрела на два холста и размышляла, за какой ей сегодня взяться. Оба они были на грани завершения, оставались внести последние детали. Но Мария, до сих пор находящаяся под впечатлением от разговора с папенькой, чувствовала такую слабость, что была просто не в состоянии держать кисть в руках.

– Жан, прошу вас, сегодня поработайте с лицом, а я вам буду позировать, – попросила Мария.

Жан не возражал и встал к мольберту. Мария опустилась в узорчатое деревянное кресло, приняла позу, как на портрете, и погрузилась в свои мысли.

10.

Сабуровка. 1762 г.

Мария смотрела на Жана, но мыслями была далеко. Они крутились вокруг одного и того же: как ей обойти папенькин запрет и получить возможность беспрепятственно встречаться с соседом? Или все же продолжать добиваться разрешения от родителя? Мария знала его характер, как свои пять пальцев, и понимала, что на это он ни за что не согласится. Тогда оставался единственный путь – послать Ланскому дворового мальчика с запиской и назначить ему встречу в лесу. Хотя насколько это удобно в ее положении?

Мария засомневалась. Должна ли девица первой назначать свидания молодому человеку? Такого в ее жизни еще ни разу не случалось. Не случалось? Так значит случится! Мария прикусила губу от возбуждения. Она была из той породы упрямцев, которых не останавливали препятствия. Они только раззадоривали ее и заставляли действовать по своему разумению, а не по чьей-то указке. Размышляя об этом, Мария наполнилась нетерпением. Она знала, что если придет ей в голову какая-нибудь дерзость, то лучше бежать и сразу же исполнять ее, пока не пропал запал.

Мария позабыла, что позирует и вскочила на ноги. Жан удивленно посмотрел на нее.

– Вы изволите закончить сеанс? – Он отступил от холста на несколько шагов и прищурил глаза. – Мне кажется, еще немного кадмия на скулы и можно оставлять сохнуть. Посмотрите сами.

Мария нетерпеливо приблизилась к портрету и встала рядом с Жаном.

– Пожалуй, – согласилась она. – Что касается лица, я вам полностью доверяю.

– Я бы посоветовал вам на следующем сеансе самой поработать с лицом.

-Нет, – Мария тряхнула локонами, – лучше я займусь платьем. Вот тут, видите, не хватает блеска.

– Как вам будет угодно. – Жан почтительно склонил голову.

– Хорошо, тогда до следующего занятия, – Мария подобрала платье и стремительно пошла к выходу. Ей не терпелось как можно скорее оказаться в своей комнате и приступить к осуществлению задуманного.