– Да ты смелая была, видно, в детстве, – кивнула Анна. – А сейчас ты чего боишься все-таки больше всего?

– Ты, наверное, слышала, что со мной произошла неприятная ситуация на работе, когда я упала в обморок. Так вот я боюсь именно таких моментов, когда теряю над собой контроль. Это бывает очень редко, но все-таки случается.

– Твой мужчина знает про это?

– Пока еще нет. Знаю, что это неправильно, но все не решалась ему сказать. Вернусь и сразу поговорю.

– Думаю, он правильно отреагирует на твою болезнь.

– Надеюсь. Даже боюсь подумать, что, узнав правду, он разорвет наши отношения.

Теперь уже утешать меня была очередь Анны.

– Ладно, хватит о грустном, сегодня у нас последний вечер в столице Швеции, давай зайдем в какое-нибудь симпатичное кафе и отметим окончание нашей командировки! – предложила я.

– Отличная мысль! – Лицо Анны озарила улыбка.

– Гляжу, командировка вам пошла на пользу – глаза сияют, на лицах довольные улыбки… – Марья Петровна, приподняв очки, разглядывала нас с Анной, как будто мы приехали не из краткосрочной командировки, а из кругосветного путешествия.

– В самую точку попали, очень результативно съездили, со всеми задачами справились, даже более того. Когда к вам для отчета зайти?

– Ну я и не сомневалась, что вы справитесь. Давайте через полчасика. Пусть секретарь всех оповестит.

Совещание прошло на позитивной волне – у Марьи Петровны было хорошее настроение, да и повода нас с Анной отчитывать не было, мы справились со своими задачами на сто один процент. Начальница пообещала даже нам за успешную командировку выписать премию. Это приятно порадовало. Еще больше порадовал звонок Алексея, который позвонил и таинственным голосом сообщил, что приглашает меня сегодня на обещанный романтик. И как самый смиренный на этом свете викинг, он готов сдувать с меня пылинки и сложить к моим ногам все отбитые у врагов богатства.

По Алексею было видно, что он соскучился и ждал нашей встречи. Постоянно перебивая друг друга, мы говорили, пили французское вино, дегустировали привезенные мною сыры и мясные нарезки. Смотрели «1+1», смеялись над шутками главных героев, строили планы на Новый год. В какой-то момент, глядя на инвалида в коляске на экране, Алексей стал серьезным.

– Ты чего? – пыталась я его растормошить. – О чем задумался?

– Посмотрел на главного героя, вспомнил про свою мать.

– Не хочешь, не говори, видно, что это тебе неприятно.

– Да в принципе это не секрет. В последние годы помимо ряда хронических заболеваний она еще страдала эпилепсией. Кто-то говорил, что это пришло после внезапной гибели отца, а кто-то, что спровоцировали болезни, которые ослабили ее организм. Сложно сказать, на основании чего это возникло в первый раз, но приступы сначала случались очень редко, потом стали происходить чаще. У нас была дача, как-то на выходные мы поехали туда, с мамой была еще подруга. В воскресенье вечером мы обычно возвращались домой, мне нужно было в понедельник идти на работу. Здесь же была отличная погода, мы хорошо отдохнули, пожарили шашлычки. Мама с тетей Олей попросились оставить их еще на пару дней, я согласился. Потом сто раз себя корил за это. Но тогда глядя на их довольные лица, я даже подумать не мог, что может что-то пойти не так. В общем, в понедельник у мамы произошел приступ, тетя Оля вышла на огород за зеленью. Вернувшись, она нашла маму на полу в луже крови – та упала во время приступа и ударилась об угол печи. Я уже приехал сразу в больницу, куда увезли маму. Было сотрясение с кровоизлиянием. За нее боролись врачи не один день, но так и не удалось ничего сделать, она из комы не вышла. Для меня это был слишком сильный удар. Не дай бог, еще кто-то из моих близких, родных или любимых станет эпилептиком. Второго подобного случая я не вынесу.

Алексей закрыл лицо руками, я видела, что воспоминания очень сильно его затронули. С одной стороны, захотелось прижаться к нему, успокоить, как-то облегчить его боль и страдание, с другой – хотелось кричать, бежать куда-то далеко, без оглядки, от других, от самой себя. Господи, за что мне все это?! Ну почему мир так жесток ко мне, что я такого сделала, что не могу просто стать счастливой?! Слезы градом катились из моих глаз.

– Ну ты чего? – увидев слезы на моем лице, приобнял меня Алексей. – Уже прошло время, я немного успокоился. Первое время, конечно, просто не находил себе места, сейчас немного отпустило.

Мы сидели, обнявшись, и смотрели на горевшие на окне свечи, огоньки которых исполняли свой замысловатый танец.

– Ты мне очень дорога, рядом с тобой я ощущаю себя таким, какой я есть, спасибо тебе за все! Кстати, ты хотела со мной о чем-то поговорить? – внезапно спросил Алесей, явно желая переключиться на другую тему.

В моей голове был такой хаос, что не давал мне произнести ни звука. Я понимала, что если начну говорить, то волна моих внутренних переживаний и жалости к самой себе захлестнет меня. Нет, Алексей в эти минуты не поймет и не воспримет моего признания адекватно. Да и вообще, вряд ли когда-то сможет посмотреть на это под тем углом, каким бы мне хотелось. Но я все равно попробую поговорить с ним о своей болезни. Не сейчас, потом, когда все немного поуляжется.

Приняв мое молчание за эмоциональный спад, Алексей не стал меня больше пытать на тему обещанного разговора, а просто пошел на кухню за чаем. Сейчас кружка горячего ароматного напитка была для нас обоих как нельзя кстати.

– Ты сказала ему про эпилепсию? – Сима намеренно сделала ударение на «ему», подчеркнув значимость разговора с Алексеем.

– Я хотела вчера поговорить, но у меня язык не повернулся сказать после того, что я услышала.

– И что же такое заставило тебя замолчать?

– У него мама страдала эпилепсией.

– Да ладно?! – удивилась Сима.

– Она умерла после неудачного падения во время приступа. После этого он не хочет ничего слышать относительно подобной темы.

– Вот дела! Тогда ты права, необходимо подождать. Но сказать обязательно нужно.

Я водила по металлической поверхности пальцем, пытаясь соединить расстояние от одного уха до другого. Но Чебурашка в отражении никак не хотел улыбаться. Он строит то одну, то другую грустную рожицу, подмигивая мне при этом. Интересно, а если это не он мое отражение, а я его?

– Девушка, вы будете брать эту кастрюлю или нет? – Парень в костюме продавца-консультанта уже минуты две разглядывал меня с интересом. – Может быть, вам что-то рассказать об этом или похожем товаре?

– Нет, я ее брать не буду, а вот ту сковороду, пожалуй, возьму.

Выходя из магазина, я прижимала к себе покупку, уже мысленно представляя, как испеку сегодня для Алексея на новой сковороде вкусные блинчики. Он должен меня встретить у метро через полчаса, я еще успею заскочить в книжный и купить что-нибудь из новинок. Хочется выбрать захватывающий роман для чтения в транспорте, чтобы дорога пролетала незаметно. На трамвайной остановке было многолюдно, и я пошла вперед к переходу на другую сторону дороги. Мои мысли резко прервал тревожный звонок трамвая, который виднелся вдалеке. Сначала я не поняла, к кому он относится, но потом увидела в нескольких шагах от себя колясочника-инвалида. Мужчина пытался вырулить среди рельс, однако у него не получалось – одно колесо серьезно застряло. Как он туда вообще попал?

Отбросив в сторону пакет и сумку, я рванула к нему и потянула на себя что было сил за ручки. Коляска слабо, но поддалась. Мне мешало, что ошалелый мужчина пытался тоже сдвинуть колеса с места и делал это не синхронно со мной. Трамвай стремительно приближался, он тревожно трезвонил, и гул усиливался. Я закричала и несколько раз с силой рванула к себе коляску. Падая назад, успела заметить только, что мимо нас пронесся трамвай.

– Ой, Алина, посмотри, мы с тобой, как два медвежонка, пухленькие, смешные. – Я смотрю на отражение, которое показывает мама, и вижу там почему-то злобную тетку, которая замахивается на меня костылем. Невольно я отклоняюсь и чувствую в затылке тупую боль. Странно, откуда она?