— У вас нет времени разглядывать подарки, — сказал Мак, входя в комнату из ванной.

— Но…

— Быстрее одевайтесь!

Карен схватила белье, затем платье, на которое ушли ярды и ярды шифона, и недоуменно посмотрела в сторону ванной, потом опять на платье с его широкой юбкой.

— Обещаю, что не наброшусь на вас, если увижу вас в нижнем белье. Но и вы должны обещать мне то же самое, — добавил он совершенно серьезно Карен начала было протестовать, но потом бесшабашно улыбнулась.

— Хорошо, тогда пеняйте на себя, — сказала она и, прихватив с собой белое шелковое белье, направилась в ванную. Спустя десять минут она вышла оттуда, уже подкрашенная и в нижнем белье. Это все, что было на ней, и она знала, что выглядит потрясающе. Она не обладала пышной грудью, но, как ей не раз говорили, у нее были длинные стройные ноги танцовщицы.

— Вы, случайно, не знаете, где… — начал Мак, поворачиваясь к ней, и тут Карен испытала величайшее удовлетворение, увидев, каким взглядом он смотрит на нее.

— Чего я случайно не знаю? — невинно переспросила она.

Но Мак безмолвно застыл на месте: одна рука с расстегнутой манжетой была протянута вперед, другая неуклюже пыталась вдеть в нее запонку.

— Хотите, я вам помогу? — спросила Карен, направляясь прямо к нему, в то время как он, онемев, продолжал смотреть на нее. Очень заботливо и осторожно она застегнула сначала одну запонку, потом другую, затем, подняв голову, посмотрела ему в лицо:

— Что-нибудь еще надо сделать?

Мак не ответил, и, повернувшись, Карен пошла от него, зная, что сзади выглядит так же замечательно, как и спереди. «Спасибо тебе, тренажер», подумала она.

Но на этом месте течение ее мыслей было прервано, так как Мак схватил ее за плечо, повернул к себе, обнял и прижался губами к ее губам. Как могла она забыть, мелькнуло у нее в голове, как могла она забыть сладость поцелуя?

Поцелуй был долгим, неторопливым, и все это время его большие ладони ласкали ее тело, притягивая его все ближе к себе. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не раздался громкий стук в дверь и кто-то не крикнул:

— Вы готовы? Сейчас отправляемся в церковь. Даже после этого Карен пришлось вырываться из его объятий, что она сделала с большой неохотой. Ее сердце сильно билось, а дыхание стало прерывистым.

— Нам надо одеваться, — только и сумела выдавить она из себя, пока он продолжал молча смотреть на нее. Дрожащими руками она взяла платье и попыталась надеть его, стараясь не испортить прическу. Она не удивилась, когда Мак пришел ей на помощь, сначала расправив платье, а потом и застегнув молнию на спине.

После чего вполне естественным было помочь ему надеть фрак.

Только когда они уже выходили из комнаты, Мак наконец нарушил молчание.

— Я чуть не забыл передать подарок, полагающийся вам как подружке, сказал он и вытащил из кармана двойное жемчужное ожерелье и серьгу с длинной жемчужной подвеской.

— Какая прелесть! — сказала Карен. — Они почти как настоящие.

— Как вы это точно подметили, — похвалил Мак и выудил из кармана вторую серьгу, затем застегнул ей ожерелье, а Карен сама надела серьги.

— Как я выгляжу? — с беспокойством спросила она.

— Гарантирую, что никто и не взглянет на невесту. Это был избитый комплимент, но Карен почувствовала себя очень красивой.

Свадебная церемония была сказочным зрелищем. Несмотря на предшествующую суматоху, все прошло гладко, как и последующий прием, где было много смеха и шампанского. Мак куда-то скрылся вместе с группой друзей, которых давно не видел, и Карен на несколько минут осталась за столом одна.

— Скажите, вы умеете танцевать? Карен подняла голову и увидела Мака.

— Разве вы не нашли этих сведений в досье на меня? Или ваши шпионы не интересуются такими пустяками, как танцы?

Он взял ее за руку и повел в центр зала. Сказать, что они танцевали хорошо, было бы преуменьшением.

Стив с Кэтрин оказались рядом, и Стив искренне посоветовал Маку оставить себе навсегда «именно эту».

— Ты же знаешь, что все женщины убегают от меня, — ответил ему Мак.

Когда Стив с Кэтрин, кружась, удалились, Карен сделала Маку выговор:

— Почему бы вам не сказать всем правду? Ведь все напрасно винят вас в разрыве.

— Берегитесь, миссис Лоуренс, можно подумать, что я начинаю вам нравиться.

— Чепуха! Мне только нужно от вас…

— Ребенка, — закончил он за нее — Вы хотите иметь от меня ребенка.

— Только потому, что вы…

— Что — я? Потому что я умный? Потому что я король среди мужчин?

— Вы король шиворот-навыворот. Стоит женщине поцеловать вас, и вы превращаетесь в лягушку.

— У нас с вами этого не случилось. Может, попробуем еще разок?

Он посмотрел на нее, и Карен показалось, что он готов поцеловать ее прямо здесь, посреди зала. Но он не стал целовать ее, и Карен не могла скрыть своего разочарования.

Поздно вечером они снова были одни в «их» комнате. Когда она вышла из ванной в своей целомудренной белой ночной рубашке, Мак стоял у окна и смотрел в ночь.

— Ванная свободна, — сказала она.

— Я сейчас ухожу, — сурово произнес он.

— Почему? — к своему ужасу, вдруг спросила Карен и невольно закрыла рот рукой. Ее не касались его планы, — Хорошо, — согласилась она и притворно зевнула. — Увидимся утром.

Он схватил ее за плечи.

— Карен, это не то, что вы думаете.

— Я вообще не имею права задумываться о ваших поступках. Вы свободный человек.

Мак стремительно прижал ее к себе и не выпускал все время, пока говорил.

— Я должен уйти отсюда, иначе я не оставлю вас в покое. Я знаю, что не смогу сдержаться.

Он вышел, не дав ей времени ответить.

— Пусть будет так, — обратилась Карен к закрытой двери. — И что дальше? На следующей неделе опять работа, и вы забудете о своем маленьком романе с одной из секретарш. И это к лучшему: вам не придется опасаться, что я подам на вас в суд.

Карен легла, но заснула только после того, как выместила свою злость на толстой диванной подушке, разделявшей кровать на две половины.

Она заснула так крепко, что не слышала, как Мак вернулся и лег в постель; она не почувствовала, как он осторожно поцеловал ее в лоб, прежде чем самому начать борьбу с бессонницей.

Оглушительные крики разбудили Карен в рождественское утро. Уверенная, что начался пожар, она отбросила одеяло и уже хотела соскочить с кровати, но сильная рука Мака удержала ее.

— Это дети, — пробормотал он, уткнувшись носом в подушку.

Крики все нарастали, и Карен попыталась высвободиться и встать, но Мак еще крепче держал ее и даже заставил лечь. Ночью разделявшая их диванная подушка сползла к ногам, а может быть, кто-то из них намеренно ее подвинул, и теперь Карен оказалась совсем рядом с Маком.

Рука Мака подобралась сначала к подушке Карен, а потом погрузилась в ее волосы. Он по-прежнему лежал, уткнувшись в подушку, но Карен видела его блестящие темные волосы и ощущала исходившее от его тела тепло. В комнате стоял полумрак, и шум за дверью казался теперь очень далеким.

Наконец он повернулся к ней, приблизил свое лицо к ее лицу, свои губы к ее губам и шепнул:

— Это Рождество, детвора всегда устраивает шум на праздники.

— Я была единственным ребенком в семье. На Рождество мы сначала завтракали, и только потом я открывала подарки.

— Угу, — ответил Мак, целуя ее теплыми со сна губами.

С прикосновением его губ ушли куда-то одинокие годы, и опять, как прежде, рядом с ней был теплый сонный человек, который привычным жестом заключил ее в объятия. Это было вполне естественно. И потому она придвинулась к нему, вытянулась рядом, обвила его шею руками и с энтузиазмом ответила на поцелуй.

Внезапно дверь распахнулась настежь и в комнату ворвались двое ребятишек, в мгновение ока они очутились у кровати, размахивая игрушками над Маком и Карен в опасной близости от их голов. В руках у девочки была коробка с Барби, наряженной в вызывающее платье, и с приданым, которому позавидовала бы любая «ночная бабочка». У мальчика в коробке был игрушечный поезд из нескольких вагонов.