Не хватало и здесь, во сне, в этом тихом натопленном доме. Не хватало везде.

Наверное, тебе просто пора смириться, что мэр твоего маленького мира бессменен…

Ты сложил пальцы в замок и опёрся о них лбом. На улице холодало, огоньки в печке тоже потихоньку гасли, остывшая кружка с мокрой малиной лежала где-то на периферии затуманенного зрения. Вздохнул, закрыл глаза… А дальше снова был сон, глубокий и плотный сон без снов.

Очнулся ты уже ночью, в густой февральской темноте. Постепенно из неё выплыл – где-то очень близко – фонарь, потом – частый переплёт цветных стёкол, а за ними – заснеженный пустой сад. Ты снова подумал о Рогозиной, так, будто поток мыслей и не прерывался сном. Где она сейчас? Дома? Или в офисе? Дописывает, доделывает, додумывает за разбежавшихся сотрудников… Нет, наверное, дома, судя по тишине, уже глубокая ночь. Хотя за ней не встанет засидеться допоздна, а то и до утра. Как и за тобой, собственно говоря. Может, ты мог бы сейчас помочь ей. Но ты здесь. Зачем-то.

Потянулся, поплотнее укутался стёганым одеялом и свернулся в клубок. Надо постараться уснуть, сейчас не время и не место копаться в своих мыслях. Да и выспаться бы надо. Ты ведь даже не знаешь, куда пойдёшь завтра. И вообще – будет ли это завтра.

Ближе к рассвету что-то приснилось – цветочное, очень подробное, но путаное, как пэчворк или детская аппликация.

А наутро разболелась голова. Ты хотел вернуться.

========== existimans ==========

Рогозина медленно обходила кабинет – ещё раз проверить, не оставила ли чего на полке или в ящиках стола. Папка с документами, удостоверение, табельное оружие. На стуле – небольшая дорожная сумка с личными вещами.

Как ни странно, на этот раз, после бесцеремонного уведомления о командировке ей даже позволили съездить домой. Обычно за пакетом по форме 01 следовало краткое: «Борт через час, всё необходимое получите на месте», и никакие причины не могли стать поводом попасть в квартиру и захватить хотя бы самое нужное. Поэтому помимо головной боли, вороха документации и пачки новых дел из каждой командировки полковник привозила плотный тёмный пакет, набитый одноразовыми шлёпанцами, щётками, казённым бельём и жёсткими серыми полотенцами. Выкидывать не поднималась рука, а пользоваться этим… Нет. Вернувшись, хотелось скорее нырнуть под горячую, ничем, кроме свежести, не пахнущую воду, смыть с себя казарменный запах стерильности, стереть, вытолкать из-под кожи противную, вяжущую липкость. А наглухо закрытый тёмный пакет отправить подальше - к колоде таких же, в душную глубину шкафа.

Но сейчас ей удалось доехать до квартиры и наскоро собраться. В ФЭС она вернулась минут на сорок раньше срока, но уже жалела об этом. Вынужденное, бездейственное ожидание выматывало сильнее неизвестности.

В кабинет неслышно вошёл Круглов. Хмыкнул, глядя, как она с излишним педантизмом выравнивает стопки книг на своём столе. Присел на своё обычное место.

- Что говорят?

- Ничего. Как всегда.

- Совсем?..

Рогозина пожала плечами:

- Ну, что-то про этот взрыв в колледже… Будто бы он был намеренным.

- И что? Из-за это нужно сдёргивать тебя в командировку?

- Я сама не понимаю, Коль, - Рогозина опустилась напротив, подпёрла рукой лоб. – Странно всё это. Говорят, там давно всякая чертовщина творится. И колледж этот связан с сетью фармакологических предприятий – один из факультетов занимается военной медициной. Якобы через студентов-химиков на эти предприятия, под видом безобидных компонентов, поставлялись взрывчатые вещества.

- Студенты переправляли взрывчатку на фабрики? – недоверчиво переспросил Круглов. – И откуда же они её брали?

- Выходит, что переправляли… Они её и изготавливали сами.

- Бред какой-то. Но хорошо, пусть так. А при чём тут ты?

Рогозина щелчком согнала со столешницы пылинку и иронично изогнула бровь:

- Я тоже об этом спросила. Думаешь, мне ответили? «Все вопросы к руководству. Борт в пятнадцать ноль-ноль, машина заберёт вас из офиса», - передразнила она. – Знаешь, Коль, у меня такое дурацкое чувство, будто меня пытаются отвлечь.

Пояснять, от чего отвлечь, не требовалось. От Тихонова. От его поисков.

- Сначала это преподавание, теперь командировка – непонятно куда, непонятно на сколько, непонятно для чего…

- Галь… Ты же знаешь… - Круглов говорил медленно, тщательно подбирая слова: незачем было провоцировать напичканную успокоительными Рогозину, да ещё накануне этого нелепого отъезда. – Ты же знаешь, мы сделаем всё…

- Да знаю, знаю, - устало и почти без раздражения ответила она. – Просто как подумаю, что Иван болтается где-то… Или не болтается… что он где-то… А я – опять в этой скотской бюрократии… Поэтому стараюсь не думать. Пожалуйста, Коля…

- Разумеется, как что – сразу сообщим…

Рогозина покачала головой.

- Я не о том. Коля, пожалуйста, хотя бы на этот раз, - переступи через своё отношение к нему. Ради меня.

Круглов кивнул. Спросил, чтобы нарушить молчание:

- Хочешь кофе?

- Лучше чай. Может, посплю в самолёте.

Когда он поставил перед Рогозиной белую фэсовскую кружку, она быстро, почти шёпотом произнесла:

- Спасибо.

И непонятно было, то ли за чай, а то ли за его молчаливое «Переступлю».

***

- И как долго мне придётся сидеть на чемоданах?

- Извините, это не в моей компетенции. Может быть, вам стоит переговорить с начальством…

Не дослушав фразы, Рогозина резко развернулась и поспешила прочь от ресепшена.

Кошки-мышки. То преподавайте, то не преподавайте, то езжайте, то не езжайте, то подождите, пока рак на горе свистнет. Наверное, самое разумное сейчас, - взять отпуск за свой счёт, выпутаться из этой бестолковой волокиты и вплотную заняться поисками Ивана.

Где-то внутри скреблось отвратительное ощущение розыгрыша, глупой несмешной шутки, за которую лохматый поплатится, как только посмеет явиться. Вполне в его силах замести следы так, что не то что какая-то полиция, - они и сами не могут найти ни намёка на исчезнувшего коллегу. Мало ли какие мысли бродят в его голове! Вдруг он решил, что внезапно пропасть на недельку-другую – это забавно. Но ведь как в воду канул. Морги, больницы, аэропорты, вокзалы – никуда не попадал, никуда не улетал. Никаких ниточек…

Но глубже, у самых нервов, мурашками бегало страшное: нет, Ванька не мог так поступить, не мог по своей воле заставить их всех так нервничать. Он же понимает, это не игрушки… С их-то работой… Неужели мало слышал он о без вести пропавших, неужели мало видел страха за близких? Нет, не мог, не мог… Тогда что?..

Да, бытовала версия, будто ему в руки случайно попала упаковка чая, напичканного галлюциногенами, - не то брак, не то пробная партия с особого медицинского завода, - и он, напившись, временно слетел с катушек, срезанный внезапной, но мощной амнезией. Но, говоря откровенно, Рогозина в это не верила. «Чайную» версию, несмотря на отсутствие более-менее значащих улик, активно двигала Антонова, и это дико раздражало полковника, - всегда проницательная и трезвомыслящая Валя на этот раз отчего-то зациклилась на практически идиотском варианте. Это же очевидно! В ФЭС Иван – в первую очередь программист, и за этим клеймом многие забывают, а то и вовсе не знают, что он к тому же превосходный биолог. А где биология, там и химия. Так неужели же Тихонов – явно не посредственный ум во всех отношениях! – не смог отличить нормальный чай непонятно от чего! Да ещё учесть опыт его юношеских забав разными травками… Нет, Рогозина решительно не верила ни в чай, ни в потерю памяти. И если ФЭС прорабатывала эту версию, то только потому, что полковник просто не представляла, что делать и где искать ещё.

Но если не самовол и не сумасшествие… Оставалось одно: исчезнуть ему явно помогли. Похищение? Цель? Выкуп, месть, шантаж? Попытка испугать? Нужно признать, удавшаяся попытка… И кому это понадобилось? Конкурентным структурам? Преступникам? Кому Иван мог перейти дорогу? Да, конечно, с его подачи за решётку попал не один десяток, но Тихонов – фигура, известная в узком кругу, все дела ФЭС связываются с именем Рогозиной, а не её подчинённых. К тому же, о том, что Тихонов работает в ФЭС, знали считанные люди. Родственников, кроме давным-давно обосновавшихся в Африке родителей, у него нет. Друзья? Кажется, он мало с кем поддерживает связь, буквально несколько институтских приятелей. Девушка? У Тихонова? При этой мысли Рогозина не смогла сдержать усмешку. Вряд ли у Ивана когда-нибудь были какие-то серьёзные отношения. Так, девочки-бабочки… Разве что Оксана… Оксана. Вот с кем нужно как следует поговорить. Всё-таки они достаточно много времени проводят вдвоём, вдруг он невзначай упоминал что-то, странно вёл себя в последнее время…