========== somniatis/rerum ==========
Сон – как раз единственный отрезок времени, когда мы свободны. Во сне мы позволяем нашим мыслям делать, что им хочется.
Бернард Вебер
Невысокий, узкоплечий и сухощавый, похожий на воробышка, среди голубей ты смотришься немного нелепо. Можно бы прикармливать их где-нибудь на площади или у остановки, где больше людей и где ты не казался бы таким чужеродным, но тебе уютнее здесь. А кроме того, она прилетает именно сюда, всегда ждёт тебя у этого канареечного подъезда с чугунными витками перил.
Обычно ты добираешься по два часа, прошивая Москву наискосок, - сначала метро, потом троллейбус и полчаса пешком. По пути заскакиваешь в крохотный магазинчик на углу, сворачиваешь рожок из чёрно-белой, свежей, пачкающей пальцы газеты и слушаешь, как крупные масляные семечки ссыпаются внутрь. Газету ты обычно крадёшь из какого-нибудь случившегося по пути почтового ящика – в этом тихом жёлтом районе они стоят прямо во дворах.
Садишься на скамейку, вытягиваешь гудящие ноги и блаженно откидываешься на выгнутую деревянную спинку. Хорошо… Высыпаешь семечки в пригоршню и опасливо вытягиваешь руку. Сколько бы раз ты это ни делал, начинать всегда немного боязно.
Голуби слетаются мгновенно, и уже через секунду по ладони разбегается покалывание от клювов. Птицы здесь в основном степенные, даже вежливые, не торопятся и будто стоят в очередь. Но встречаются и наглецы, воробышки вроде тебя, лохматые и дерзкие. Расталкивают остальных и клюют резкими толчками. От таких на ладони обычно остаются круглые красные точки.
Наконец прилетает и твоя голубка. Ты узнаёшь её по фиолетовому пятну над правым крылом, хохолку и… Да нет, без «и». Просто как-то узнаёшь, узнал бы, даже не будь этого пятна.
- Привет…
Ты уверен, она тоже тебя узнаёт. Иногда позволяет себя гладить, и тогда ты чувствуешь под пальцами упругое тёплое тело с перекатывающимися внутри волнами от её гульканья. Если бы голубиные голоса можно было классифицировать, ты бы сказал, у неё он грудной…
Ты сидишь на лавочке до сумерек – удивительным образом всегда получается так, что соседей у тебя не оказывается. Может, люди предпочитают обходить тебя, патлатого, в рваных клёпаных джинсах, стороной, а может, их тут просто нет. Может, тут другой мир, без людей, только голуби. И ты каким-то чудом получил свыше многоразовый абонемент бывать здесь – когда становится совсем невмоготу.
Иногда ты думаешь, что тут все голуби – люди. Все, не только твоя Лариса.
***
С неба сыпалось что-то невразумительное, ветер рвал из рук зонты и пакеты, и Амелиной казалось, что скоро унесёт и её, вместе с газетой и бумажным стаканчиком из-под жидкого и сладкого горячего шоколада.
Она стояла под обстрелом порывистых, истеричных ветров уже четверть часа, а Рогозиной всё не было. Хотя с тех пор, как исчез Тихонов, от полковника не приходилось ожидать пунктуальности. Ни пунктуальности, ни благоразумия, ни логики, ни даже обычной сдержанности.
Наконец она заметила на другой стороне дороги знакомую фигуру. Плащ Галины Николаевны, несмотря на ощутимую, невесеннюю прохладу, был расстёгнут, волосы растрепались. Она быстро шла, оставляя на мокрой земле чёткие отпечатки каблуков, глядя куда-то мимо Оксаны красными невыспавшимися глазами.
- Здравствуйте, Галина Николаевна…
- Ты забрала её?
- Что?.. – За эту неделю они уже успели привыкнуть к появившейся в голосе Рогозиной резкости, почти хамовитости, и тем не менее, где-то внутри выбросила ростки обида. Разве не она три ночи подряд провела за компьютером, не она нашла хоть какую-то зацепку, потянула за единственную ниточку?.. Но Рогозиной всегда мало. Тем более – сейчас, когда дело коснулось Тихонова.
- Коробку.
- Какую коробку?
В тоне полковника почти осязаемо вскипало раздражение. Оксана инстинктивно втянула голову в плечи и выставила перед собой хлопавшую на ветру газету. Ту моментально вырвало из ледяных, потерявших чувствительность пальцев и понесло по пропахшему дождём асфальту. Амелина наклонилась, по щекам заструился ветер, - у земли он почему-то был сильнее и теплей. Откуда-то сверху донёсся злой и бесконечно усталый голос Рогозиной:
- Коробку с чаем, Оксана! О чём ты думаешь?
Что за чай имела в виду Галина Николаевна, Амелина поняла сразу, - та самая галлюциногенная заварка, находка которой стала результатом ночных компьютерных бдений. Но откуда её нужно было забрать, она решительно не знала.
- Я же, кажется, ясно выразилась! Пункт выдачи MSC-034, код доступа 653777. Так ты не забрала?
Ни о чём таком Рогозина и не заикалась, но Оксана не позволила себе даже возмущённо вздохнуть, не то что пожать плечами или закатить глаза. Незачем доводить полковника, которая и так на взводе вот уже которые сутки. И не то чтобы лейтенант пеклась о нервах начальницы. Просто очередной её срыв обойдётся себе дороже.
Повернулась и, не оглядываясь, направилась к сине-оранжевым ячейкам Qivi. За спиной мерно раздавались тяжёлые шаги Рогозиной, но за пару метров до пункта выдачи она почему-то остановилась. Нахмурившись, Оксана обернулась.
- В чём дело?
- Оксана, забери сама, я кофе хочу. Сумеешь, надеюсь? – Не дожидаясь ответа, полковник направилась к ларьку, где двадцать минут назад Амелина купила шоколад.
Оксана мстительно посмотрела ей вслед, понадеявшись, что кофе окажется таким же гадостно-приторным, как горячий шоколад.
Она вдруг заметила, что всё ещё держит стаканчик в руках. Смяла и выпустила на асфальт. Ну и чёрт с ним, не поднимать же. Подошла к терминалу, в который раз за утро пожалела, что не взяла перчатки. Клавиатура была пыльной, клавиши окаймляли засохшие тёмные корки, - видимо, пункт MSC-034 не пользовался особенной популярностью.
Брезгливо набирая код, Амелина задалась было вопросом, зачем Рогозиной понадобилось заказывать доставку этого злосчастного чая через Qivi, а не по обычным каналам, по каким всегда доставлялись улики. Но тут же ответила себе: она просто не хочет светиться. Не хочет ещё раз засветить Тихонова. Что бы ни казалось со стороны, внутри она остаётся идеальным шахматистом, просчитавшим наперёд все ходы, – в том числе и те, что придётся сделать против правил.
«Код доступа или номер телефона введены неверно. Повторите попытку».
Ладно, ещё раз… 653777.То же самое. Не могла же она ослышаться? Наверное, Рогозина что-то перепутала… Она сейчас может…
Ещё раз. Внимательно. Шесть, пять, три, семь, семь, семь.
«Код доступа или номер телефона введены неверно. Повторите попытку».
Представив лицо Рогозиной на словах «Галина Николаевна, код не подходит», Амелина содрогнулась. Нет, не надо, лучше попробовать снова.
65377. Чёрт. 65577. Чёрт! 653777. Иди ты, железяка…
- Ну что? – Рогозина возникла рядом неожиданно, как будто подкралась, и хищно склонилась над рядами ячеек. – Где? В которой?
Не зная, как оправдаться, Оксана почему-то выдала равнодушную фразу терминала:
- Код доступа или номер телефона введены неверно. Повторите попытку… – Голос тоже получился под стать автомату: треснутый и бесстрастный.
Рогозина без слов отодвинула её жёсткой, будто не умевшей сгибаться рукой и взглянула на дисплей. Амелина не разобрала, какие именно цифры ввела полковник, но после нажатия «Enter» Qivi пискнул и распахнул одну из нижних ячеек.
Взгляд Рогозиной за какие-то мгновенья пропитался презрением, как мокрая мыльная губка.
- Программист, называется.
Слова «хренов» полковник не произнесла, но Оксана знала Рогозину достаточно, чтобы не суметь его не угадать.
========== cogitationes/rerum ==========
Самый белый снег всегда на низких и плоских крышах. Люди до него обычно не добираются, а птицы выбирают что повыше. И поэтому, когда он тает, то не становится грязно-рыжим и ноздреватым, как на земле, а превращается в гранёные блестящие шарики, которые хрупают и прозрачно растекаются, если накрыть их ладонью.
