А если говорить не только о «Субботнем вечере в прямом эфире»?

Я бы назвал «Отряд “Америка”: Всемирная полиция», британский «Офис», «Симпсонов», «Сару Сильверман», стендапы Криса Рока. Весь «Монти Пайтон» или биты Фила Хендри. С. Клэя Уилсона, комика из 1970-х, известного отвратными, но уморительными шутками про секс и насилие. И любой телефонный разговор с Джеком Хэнди или Энди Брекманом, сценаристом SNL, «Шоу Леттермана» и создателем «Дефективного детектива».

Вы только что упомянули Фила Хендри. Не могли бы вы немного рассказать, кто это?

У Фила Хендри было радиошоу (в Лос-Анджелесе), которое в свои золотые годы, с 2000-го по 2006-й, было самым оригинальным и неизменно блестящим комедийным шоу последнего поколения.

Хендри озвучил около 40 разных персонажей. Он делал это настолько талантливо, что мог сам у себя брать радиоинтервью, и половина его слушателей даже не догадывалась, что это был один человек. Фальшивые «гости» становились участниками скандальных случаев, и на эфир постоянно звонили разгневанные слушатели. Далее следовали блестящие дебаты, где Фил был голосом разума, пытающимся прекратить ругань между звонящими и самим собой. Сценарий, исполнение, элементы импровизации вместе составляли лучшую комедию, что я когда-либо слышал.

Билл Мюррей – тоже его фанат. Сценаристы «Симпсонов» – огромные поклонники. Я даже слышал, они прерывали работу, чтобы послушать шоу. Эрик Клэптон – суперфанат. Фил Хендри – мой комедийный герой.

Какой совет вы бы дали молодым писателям, надеющимся сделать карьеру в написании комедийных скетчей для телевидения?

Сложно научить комедии. И во многих ее аспектах это неблагодарная работа. Я имею в виду, что можно потратить на работу много сил, энергии, времени и нервов, но скетч все равно выйдет не очень. Нет такого уравнения, где бы результат был пропорционален количеству потраченных сил. Но нужно начинать со смешного взгляда на какую-то тему, он должен быть особенным, чтобы никто его не озвучивал раньше. Я встречал смешных людей, которые не очень хорошо писали. Некомедийные части работы могут быть не слишком свежими или интересными, грамматика и лексика могут быть подобраны так себе, но это все можно исправить позднее. Это просто техническая сторона, ее можно поправить. Что точно нельзя исправить – это способность чувствовать юмор. Также нужна уверенность, чтобы донести уникальность того, что ты делаешь нечто, отличающее тебя от всех остальных.

А дальше уже вопрос тренировки. Нужно общаться с похожими людьми, не бояться выходить из дома, получать разный опыт. Не нужно стоять и смотреть на все со стороны. Все замечают какие-то вещи, когда они пробуют что-то в жизни и получают опыт. В какой-то момент все это сыграет большую роль.

Я бы также рассказал сценаристам, что в самом начале полезно работать с другими людьми. Выбрать группу, в которой ты сможешь привносить что-то в общую работу, пока вы узнаете друг друга. Не стоит делать все самому и приходить с готовым продуктом. Так делают только предприниматели. «Это будет принадлежать мне, и это буду я на 100 %». Из-за такого подхода в работе могут появиться изъяны, из-за которых ее потом могут не принять. Скорее лучше выбирать совместную работу как основной подход к делу. И это поможет развить уверенность в себе и завоевать доверие других людей, потому что они будут думать: «О, а этот парень хорош».

Это может быть психологически тяжело. В жизни не так много вещей, которые могут заставить почувствовать себя таким же уязвимым, как когда ты роняешь на стол сценарий, его беспристрастно читает целая комната людей, и скетч проваливается. Ужасный опыт, особенно если люди пытаются быть милыми. И всегда найдется один умник, который скажет: «О-о-о, ну это полный аут!» Или что-то такое. Не хочу сказать, что это тебя закаляет, но я уважаю всех, кому приходилось через такое пройти.

Поэтому я думаю, что важно (сейчас я буду звучать, как офисный психолог), даже жизненно необходимо, чтобы в процессе работы над шоу создавалась среда, в которой авторы могли бы пробовать новые идеи без страха, что над ними посмеются, да и вообще чувствовать, что кому-то не плевать. И поэтому когда я брал работы новых авторов, я просил их предоставить три скетча, один из которых кажется смешным только ему самому. Остальные два могли быть чем-то, что уже понравилось кому-то еще. Просто принеси мне скетч, который другие считают несмешным, сколько бы ты их не убеждал, но ты уверен, что это не так. Я хочу, чтобы сценаристу в конце концов удавалось создать работу, которая ни на что не похожа и которая бы отражала его на 100 %.

Хороший штат сценаристов – это когда ты оглядываешься вокруг и говоришь: «Этот парень делает вот это лучше, чем кто-либо еще» и «Она делает вот то лучше, чем кто бы то ни было». Необязательно, чтобы все постоянно выдавали гениальную работу. Но в конце года каждый на шоу должен добиться успеха, сделать что-то, что было бы невозможно без его участия. И не важно, написали они это полностью сами или просто помогали. Я не боюсь рисковать, и я меньше боюсь неудачных скетчей, чем того, что могу упустить великолепный.

Написание комедии – это как прыжки в высоту, где у тебя есть три попытки, и неудачные не считаются или не должны считаться. Тебя оценивают по лучшей работе, на которую ты способен. Каждый раз нужно придумывать, как достичь этой высоты.

Ну, или почти каждый раз. (Смеется.)

Вы помните первую шутку, которую вы написали?

Первую шутку я скорее не написал, а придумал где-то в возрасте четырех-пяти лет. Моя семья сидела за столом, и бабушка спросила: «Кто-нибудь хочет еще горчицы?» Я поднял руку, но вместо того чтобы передать ей мою тарелку, я передал ей тканевую салфетку. Она налила горчицу прямо на салфетку. Все повернулись ко мне и сказали: «Глупый мальчишка! Ты зачем это сделал?» Так я в очень юном возрасте понял, что комедия – это опасное дело. Если пытаешься рассмешить людей, а они не смеются, то они становятся очень-очень злыми. Люди не злятся, когда ты написал трагедию, а она вышла не очень. Но люди невероятно злятся, когда ты создаешь несмешную комедию, ну, или, по крайней мере, комедию, которая им кажется несмешной.

Вы всегда знали, что хотели писать?

Да, с тех пор как мне было семь лет. Я всегда писал стихи, которые в основном были ужасно мрачными. Мне кажется, моя семья начала в какой-то момент волноваться. У меня была маниакальная тяга к письму. У меня до сих пор есть эссе, которые я писал в юности, – моя бабушка их сохранила. Я писал стихи и огромные рассказы, очень длинные для ребенка моего возраста. Я сидел и писал все время. У меня в школе был чудесный учитель, Мистер Мартин, и он читал мои эссе классу. Мне это ужасно нравилось. Это стало для меня опорой. Дало мне уверенность в себе. Но Мистер Мартин уволился, и тогда я начал слышать совсем другие замечания от учителей. Мне говорили: «Ты не сможешь заработать на жизнь писательством. Лучшее, на что можно надеяться, это карьера учителя».

Вы думаете, есть связь между поэзией и написанием комедии?

Я думаю, определенно есть. Роберт Браунинг (поэт XIX века) сказал, что можно взять три разные идеи и из них создать не четвертую идею, а звезду. Это высказывание всегда казалось мне восхитительным. И эта теория работает похожим образом и с комедией с единственной разницей, что, если взять три разные идеи и объединить, получится не звезда, а смех. В этом есть нечто магическое.

Можете привести пример из скетчей «Пайтона», где четыре совершенно разные идеи были объединены, чтобы получить смех?