Таким образом, согласно третьему закону, единственным источником стоимости, а стало быть, и прибавочной стоимости, является величина авансированного переменного капитала. Имея в виду это положение, К. Маркс обращал внимание на то, что оно вступает в противоречие со всем опытом практической деятельности капиталиста, основанной на внешней видимости явлений. Дело в том, что на поверхности буржуазного общества прибавочная стоимость, принимая превращенную форму прибыли, выступает как порождение всего авансированного капитала, а не только его переменной составной части. Поэтому если определять массу прибавочной стоимости (при неизменной ее норме), исходя из величины последней, то в различных отраслях производства должны существовать неодинаковые нормы прибыли. В действительности же, несмотря на наличие различных размеров переменного капитала в различных отраслях производства, эти нормы прибыли уравниваются в общую (среднюю) норму прибыли. По словам К. Маркса, для разрешения этого кажущегося противоречия требуется еще много промежуточных звеньев, которые не могут быть рассмотрены на данном этапе исследования[398].

Развивая свою мысль, К. Маркс указывал, что труд, ежедневно приводимый в движение совокупным капиталом, можно трактовать как один – единственный рабочий день. Например, если число занятых рабочих равно 1 миллиону, а средний рабочий день состоит из 10 миллионов часов, то «при данной продолжительности этого рабочего дня – определяются ли его границы физическими или социальными условиями – масса прибавочной стоимости может быть увеличена только посредством увеличения числа рабочих, т. е. рабочего населения. Увеличение населения образует здесь математическую границу производства прибавочной стоимости совокупным общественным капиталом. Наоборот. При данной численности населения эта граница определяется возможным удлинением рабочего дня»[399].

Как видим, здесь выявляется существенная связь или внутренняя зависимость – длины рабочего дня и величины вовлекаемого в производство рабочего населения, а также направление обоюдного воздействия этих факторов на массу прибавочной стоимости. Следовательно, третий закон показывает, что наряду с пределами рабочего дня увеличение рабочего населения образует границу производства абсолютной прибавочной стоимости совокупным общественным капиталом.

Из вышеизложенного следует, что производство предполагает наличие достаточной суммы денег или стоимости, которая может быть превращена в капитал в руках отдельного его владельца. При этом минимум переменного капитала представляет собой цену издержек на одну рабочую силу, употребляемую ежедневно в течение всего года для извлечения прибавочной стоимости. Если бы рабочий располагал своими средствами производства, и если бы он выступал в таком качестве, то ему было бы вполне достаточно рабочего времени, необходимого для воспроизводства его жизненных средств, допустим, 8 часов в день. Соответственно и средств производства рабочему требовалось бы на 8 рабочих часов. Напротив, капиталист, который сверх этих 8 часов заставляет рабочего выполнять еще, допустим, 4 часа прибавочного труда, нуждается в добавочной денежной сумме, необходимой для приобретения добавочных средств производства. При таком предположении капиталисту пришлось бы применять, допустим, двух рабочих уже для того, чтобы на ежедневно присваиваемую (отчуждаемую) прибавочную стоимость жить именно так, как живет каждый рабочий, т. е. удовлетворять свои необходимые потребности. Но в этом случае целью производства было бы поддержание жизни капиталиста, а не увеличение богатства. Между тем при капиталистическом производстве предполагается последнее.

Именно поэтому «для того чтобы жить только вдвое лучше обыкновенного рабочего и превращать снова в капитал половину производимой прибавочной стоимости ему пришлось бы вместе с числом рабочих увеличить в восемь раз минимум авансированного капитала. Конечно, он сам, подобно своему рабочему, может прилагать свои руки непосредственно к процессу производства, но тогда он и будет чем-то средним между капиталистом и рабочим, будет «мелким хозяйчиком». Известный уровень капиталистического производства требует, чтобы все время, в течение которого капиталист функционирует как капиталист, т. е. как персонифицированный капитал, он мог употреблять на присвоение чужого труда, а потому и на контроль над ним и на продажу продуктов этого труда. Средневековые цехи стремились насильственно воспрепятствовать превращению ремесленника-мастера в капиталиста, ограничивая очень незначительным максимумом число рабочих, которых дозволялось держать отдельному мастеру. Владелец денег или товаров только тогда действительно превращается в капиталиста, когда минимальная сумма, авансируемая на производство, далеко превышает средневековый максимум. Здесь, как и в естествознании, подтверждается правильность того закона, открытого Гегелем в его «Логике», что чисто количественные изменения на известной ступени переходят в качественные различия»[400].

Резюмируя вышеизложенное, К. Маркс выделил некоторые главные пункты.

Во-первых, в процессе производства капитал осуществляет командование над трудом, т. е. над действующей рабочей силой, или самим трудом наемного рабочего. Как персонифицированный капитал, капиталист наблюдает за тем, чтобы рабочий выполнил свою работу наилучшим образом и с надлежащей степенью интенсивности.

Во-вторых, в процессе данного производства капитал предстает как принудительное отношение, заставляющее рабочий класс выполнять значительно больше труда, чем того требует узкий круг его собственных жизненных потребностей. Будучи потребителем чужого трудолюбия, высасывателем прибавочного труда и эксплуататором рабочей силы, капитал по своей энергии, ненасытности и эффективности далеко превзошел все прежние системы производства, покоящиеся на прямом присвоении (отчуждении) принудительного труда.

В-третьих, капитал подчиняет себе труд сначала при тех технических условиях производства, при которых он его первоначально застает. Иными словами, капитал не сразу изменяет способ производства. Производство прибавочной стоимости в той (абсолютной) форме, которая рассматривалась до сих пор, т. е. посредством простого удлинения рабочего дня, представлялось поэтому независимым от каких-либо перемен в самом способе производства.

В-четвертых, «если мы рассматриваем процесс производства с точки зрения процесса труда, то рабочий относится к средствам производства не как к капиталу, а просто как к средствам и материалу своей целесообразной производственной деятельности. На кожевенном заводе, например, он обращается с кожей просто как с предметом своего труда. Он дубит кожу не для капиталиста. Иное получится, если мы будем рассматривать процесс производства с точки зрения процесса увеличения стоимости. Средства производства тотчас же превращаются в средства высасывания чужого труда. И уже не рабочий употребляет средства производства, а средства производства употребляют рабочего. Не он потребляет их как вещественные элементы своей производственной деятельности, а они потребляют его как фермент их собственного жизненного процесса; а жизненный процесс капитала заключается лишь в его движении как самовозрастающей стоимости. Плавильные печи и производственные здания, которые ночью отдыхают и не высасывают живой труд, представляют собой «чистую потерю» («mere loss») для капиталиста. Поэтому плавильные печи и производственные здания создают «притязание на ночной труд» рабочих сил. Простое превращение денег в вещественные факторы процесса производства, в средства производства, превращает последние в юридический титул и принудительный титул на чужой труд и прибавочный труд»[401].

Напомним, до сих пор К. Маркс исходил из того, что необходимое рабочее время, или та часть рабочего дня, в течение которой производится лишь эквивалент оплаченной капиталистом стоимости рабочей силы, суть величина постоянная. И она действительно является таковой при данных условиях капиталистического производства, на данной ступени экономического развития буржуазного общества.