Рецензенты:

доктор экономических наук, профессор кафедры экономики и финансов Международного славянского института И.М. Братищев;

доктор экономических наук, профессор кафедры политической экономии экономического факультета МГУ К.А. Хубиев.

ОБЩЕРОССИЙСКАЯ общественная организация «РОССИЙСКИЕ УЧЁНЫЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ОРИЕНТАЦИИ (РУСО)

© Сычев Н.В., 2020

© ООО «Издательство Родина», 2020

Напомним, согласно К. Марксу, товарный фетишизм есть внешняя форма проявления общественных отношений, складывающихся между людьми в условиях товарного производства. Ибо на поверхности экономической жизни эти отношения овеществляются, т. е. они выступают не как отношения между товаропроизводителями, а как отношения между определенными вещами. В результате возникает видимость, что будто бы вещи по своей естественной природе обладают способностью к обмену, что будто бы эти вещи господствуют над людьми. На самом деле, конечно, над людьми господствуют не вещи, а производственные отношения. Но их господство осуществляется через вещи, которые становятся товарами на рынке.

Важно отметить, что учение К. Маркса о товарном фетишизме, опирающееся на концепцию двойственного характера труда товаропроизводителей, дает ключ к пониманию всей системы категорий, выработанной буржуазной политической экономией (как классической, так и неклассической, или вульгарной). Имея в виду фетишистские формы, через которые в этой системе выражаются и фиксируются определенные стороны отношений товарно-капиталистического производства, К. Маркс писал: «Такого рода формы как раз и образуют категории буржуазной экономии. Это – общественно значимые, следовательно, объективные мыслительные формы для производственных отношений данного исторически определенного общественного способа производства – товарного производства»[1].

Сказанное имеет непосредственное отношение и к такой категории политической экономии, как капитал[2]. Этимологически она восходит к латинскому термину «capitalis» – главный. По мнению Ф. Броделя, этот термин появился в XII–XIII в.в. Под ним подразумевались «ценности, запас товаров; масса денег; или же деньги, приносящие процент»[3]. В дальнейшем в экономической науке сложились два главных направления его исследования, каждое из которых имеет свои отличительные особенности.

В рамках первого направления капитал рассматривается как внеисторическое (зачастую, как вечное) явление. При этом внутри данного направления, в свою очередь, сформировались три основные концепции капитала, покоившиеся на товарно-фетишистских представлениях, вульгаризировавших его действительную сущность.

Исторически и логически – это первая концепция капитала, выработанная основоположниками меркантилизма. Как известно, он занимал господствующие позиции в экономической науке с начала XV в. до последней четверти XVIII в., но затем был вытеснен классической школой.

Будучи идеологами эпохи первоначального накопления капитала, меркантилисты выражали интересы торгово-промышленной буржуазии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они исследовали, преимущественно, сферу обращения (внешнюю торговлю), полагая, что последняя является главным источником извлечения максимальной прибыли, а, следовательно, роста богатства нации и увеличения денег[4].

Отрицая решающую роль производства в экономической жизни общества, и рассматривая его лишь как предпосылку и неотъемлемый момент обращения торгового капитала, меркантилисты отождествляли богатство с благородными металлами (золотом и серебром), точнее, с денежной, как наиболее ликвидной (по современной терминологии), формой этого капитала. Такой подход к трактовке данного вопроса свидетельствует о том, что меркантилистская система «по своему грубому реализму являлась настоящей вульгарной политической экономией той эпохи …»[5].

Вульгарность последней обусловливалась прежде всего тем, что меркантилисты выводили сущность капитала, а стало быть, и капиталистическое отношение из природы денег. Между тем «это отношение вытекает не из природы денег; напротив, лишь существование этого отношения может превратить простую функцию денег в функцию капитала»[6]. В этом заключается тайна товарно-фетишистского представления о капитале, имманентном монетарной (денежной) концепции (как мы увидим ниже, эта концепция, в той или иной вариации, воспроизводится в современной западной литературе).

Ее основы были заложены физиократами – представителями французской школы буржуазной политической экономии. Подвергнув резкой критике исходное положение меркантилизма, они утверждали, что главным источником общественного богатства является не сфера обращения, а сфера производства. Правда, последняя трактовалась ими исключительно как сфера земледелия, которая и играла ведущую роль в экономике Франции второй половины XVIII века[7].

В соответствии с этой трактовкой физиократы выдвинули вещную концепцию капитала. При этом под капиталом они понимали особые вещи, применявшиеся в земледелии: сырье, материалы, оборудование, скот, семена и другие элементы средств производства. Таким образом, в отличие от меркантилистов, физиократы выводили сущность капитала, а, следовательно, и капиталистическое отношение из природы особых вещей – средств производства. В действительности же лишь существование этого отношения превращает средства производства в капитал.

Исходя из этого определения капитала, Ф. Кенэ различал два вида затрат, необходимых для ведения земледелия: первоначальные и ежегодные авансы. К первым он относил затраты на земледельческое оборудование, а ко вторым – затраты на оплату труда и т. п.[8] Заметим, такое различение авансированных затрат предвосхитило деление капитала на основной и оборотный, введенное в политическую экономию А. Смитом.

Обобщая эти физиократические представления о капитале и его структуре, К. Маркс писал: «Существенная заслуга физиократов состоит в том, что они в пределах буржуазного кругозора дали анализ капитала. Эта-то заслуга и делает их настоящими отцами современной политической экономии. Прежде всего, они дали анализ различных вещественных составных частей, в которых существует и на которые распадается капитал во время процесса труда. Физиократам нельзя ставить в вину то, что ими, как и всеми их преемниками, эти вещественные формы существования капитала – инструменты, сырье и т. д. – рассматриваются как капитал в отрыве от тех общественных условий, в которых они выступают в капиталистическом производстве, короче говоря, рассматриваются в той форме, в какой они являются элементами процесса труда вообще, независимо от его общественной формы. Тем самым физиократы превращают капиталистическую форму производства в какую-то вечную естественную форму производства. Для них буржуазные формы производства с необходимостью принимают вид естественных форм производства. Большой заслугой физиократов было то, что они рассматривали эти формы как физиологические формы общества: как формы, вытекающие из естественной необходимости самого производства и не зависящие от воли, политики и т. д. Это – материальные законы; ошибка состоит здесь лишь в том, что материальный закон одной определенной исторической ступени общества рассматривается как абстрактный закон, одинаково господствующий над всеми формами общества»[9].