«Тебе не очень идут яркие помады. Все женщины с таким макияжем выглядят пошло и дёшево. Ты же не проститутка.»

«Не делай эти дурацкие косы, тебе же не двенадцать.»

Иногда Дюк даже раздавал советы по гардеробу.

«Тебе не стоит выбирать такие открытые платья с твоим размером груди. Выглядит так, будто я иду рядом с парнем.»

«А у тебя есть длинные платья? Это слишком короткое. В нём ноги смотрятся огромными».

Когда он рассуждал о моей внешности или комментировал кого-то ещё – его глаза начинали красиво светиться. Мне нравилось видеть этот огонь, зажигающийся яркой точкой, пусть и немного нездоровый. Я не была с ним согласна во всём, но мне было не принципиально иметь свою точку зрения на каждый вопрос, а спорить я всегда ненавидела.

Второе свидание прошло. Потом третье. Мне было приятно рядом с парнем. Он был такой высокий и красивый. У меня ещё не было таких мужчин. Хотя, можно сказать, что их вообще особо не было в моей жизни. Несмотря на это, всё равно казалось, что он прекрасен. Где мы не находились, все женщины явно начинали мне завидовать, едва увидев нас вместе.

Иногда я начинала слишком его идеализировать. Тут уж ко мне приходило сомнение: «Почему он со мной?» «Я действительно ему нравлюсь?»

Он был слишком красивый, а я, как вы знаете, нет. Я не дотягивала до стандартов, поэтому старалась делать всё, чтобы он чувствовал потребность в моей персоне. Вряд ли кто-то ещё смог сделать жизнь такой приятной.

Оставалась у него дома, чтобы прибраться. Он ни разу не сказал спасибо, а может просто не замечал этого. Я делала ему завтраки-сюрпризы, всегда старалась быть разной, исполняя его желания. Периодически я натыкалась на статьи, запугивающие бедных девушек тем, что мужчины начинают смотреть на других женщин, если огонь страсти в постели показал хотя бы намёк на затухание. Читала этот абсурд, размышляя о том, что это всё кажется каким-то надуманным, а потом неслась в магазин нижнего белья за новым комплектом, который, как говорилось в журнале, должен сразу же вернуть свежесть в отношения. Будто все эти примочки мятная жвачка.

Дюка мои ухищрения не брали за живое. Да он и не замечал особых изменений. Либо его спокойная натура не считала нужным как-либо комментировать мои «приёмы» и заигрывания. Иногда это расстраивало. Иногда расстраивало то, что я старалась для него на миллион процентов, а он даже ни разу не подарил цветов. Плюс всегда забывал про наши годовщины. С другой стороны, разве хоть один нормальный мужчина помнит о таком?

***

Родители Дюка умерли, поэтому он мог бы жить один. Мог бы, но он сдавал одну из комнат своей знакомой. Причём как я случайно узнала, своей бывшей. Они, конечно, очень давно не вместе. После Дюка она успела побывать замужем и развестись, но легче от этого мне не стало.

Я пыталась намекнуть, что это положение дел кажется мне нездоровым, но доводы Дюка всегда перекрывали мои. Он всегда говорил, что не видит смысла жить одному в такой большой квартире одному и платить столько денег впустую. Меня он к себе жить никогда не звал, а у меня просто не было возможности снимать жильё с моей микроскопической зарплатой. Однажды точно всё изменится. Мы встретимся где-нибудь в ресторане. Дюк сделает мне предложение и тогда уж мы точно начнём жить только вдвоём.

Пока, я продолжала иногда помогать ему с уборкой, особенно если его бывшая уезжала в командировку. Тогда Дюк оставался в квартире один и звал остаться на ночь.

В такие дни я готовила нам ужин, который, правда, он периодически критиковал, создавала уют и стирала. Казалось, у нас что-то вроде семьи. Стоит чуть потерпеть и мы обязательно поженимся. Будем жить в его огромной квартире, проводя уютные вечера на диване с фильмами и планируя совместные поездки куда-нибудь далеко.

***

Сейчас просто обычный вечер. Я ползаю как таракан между мебелью. В руках тряпка, вокруг куча неубранного пространства. Ползаю, тру пол, изредка косясь на Дюка. Он сидит как обычно в телефоне, иногда улыбается. Красивый он, когда улыбается. Светлые волосы за ухом, одна рука подобрана под голову. Улыбаюсь ему, а он не видит. Сидит и продолжает улыбаться чему-то своему.

Уборка почти окончена, можно поговорить немного с Дюком. Ведь если не вовлечь его насильно в диалог, он так и останется в своей параллельной реальности.

– Дюк, хочешь приготовлю что-нибудь этакое. Что ты любишь.

Дюк недовольно отрывается от телефона.

– Не, опять сделаешь что-нибудь не так. Давай что попроще.

– Я постараюсь. Всё-таки, что ты хочешь?

– Не знаю. Без разницы.

– Да брось, что-то же точно хочешь больше.

– Говорю же. Мне-е, б-е-е-з разницы. – растягивая слова красивым ртом отвечает Дюк.

– Ладно… – стою как дура с тряпкой, стараясь не расплакаться от обиды. Неужели так сложно сделать мне приятное и придумать что-то…

Стою рядом ещё пару минут, придумывая новую тему для разговора.

– Ты так и будешь стоять над душой с грязной тряпкой? – включился самостоятельно в диалог Дюк.

– Нет, сейчас всё унесу. –обида таки пришла ко мне. – А как ты думаешь, нужно ли в семье делить всякие обязанности по уборке, стирке там?

– Конечно нет. Гладят и стирают сейчас машины, а приготовить еду – это вообще фигня. Нечего делить.

– А если женщина устала?

«Как я сейчас.» – вздохнула я про себя.

– От чего можно устать?

– Ну вот приходит с работы, а ещё всякие дела…

– Ну если она на шахте работает, то ещё ладно. А такие как ты целый день торчат в офисе, перекладывая бумаги и смотря в монитор. От чего можно так устать, что даже сложно потратить полчаса на еду?

– Я устаю… Это же тоже работа.

– Так ты считаешь, что я не прав? – он как-то немного скис и уже потихоньку начинал злиться. Последнее время все наши разговоры походили на зону военных действий. Каждый разговор как минное поле, на котором меня постоянно подрывало.

– Конечно прав… Хочешь что-нибудь на десерт? – надо было сменить тему.

– Нет, не хочу. Ты забыла, что я ненавижу сладкое? А тебе вообще не стоит. Ты же сама говорила, что у вас в семье предрасположенность к полноте. Твоя же фигура и так всегда в пограничном положении.

Пришлось идти на кухню делать ужин, роняя с лица в картошку лишнюю соль. Позже вечером было даже мило. Он не слишком критиковал мою еду, я не успела ещё раз его разозлить. Мы что-то смотрели и говорили на нейтральные темы, словно удалось заключить пакт о ненападении. После Дюк уснул, а я пошла мыть посуду, снова мечтая о том, что когда-нибудь у нас будет семья. Буду работать, может даже в каком-то интересном месте, а вечерами и по выходным готовить для нас и наших детей вкусную еду.

День начался плохо. Утро хмурилось в ответ на недовольные лица людей, которые обречённо толпились в транспорте. Несколько раз вокруг переругивались визгливые женщины, а один раз даже мужчина. Немудрено, что все такие злые. Их жизнь наверняка крутится вокруг пьющих мужчин, а все вечерние заедания горя и отсутствия любви отчётливо виднеются даже через уродливые пуховики. Наверняка эти морщинистые лица, с опущенными уголками губ, даже дома постоянно зудят и поучают.

Рядом стоит безразмерная женщина с кучей сумок. Может уступить ей место. Хотя она сама же выбрала такую участь. Вот зачем было всё это тащить уже с утра и забивать транспорт своим телом и этими дурацкими сумками.

Долгое время меня никто не трогал. Казалось, что пронесло, сегодня спокойно доберусь до работы. Но посередине пути меня тоже вовлекли в дурацкие разборки, призывая к тому, что нужно бы место уступить. С радостью, но ведь я и сама себя не так уже и хорошо чувствую. Хотелось сказать об этом, но предпочла молча встать и уйти в другой конец транспорта, чтобы не слушать всю оставшуюся дорогу о том, как прогнил этот мир.

Почему эти женщины такие злые? Так обидно. Словно этот день решил стать с самого начала самым худшим. Наверняка плохое приключится и на работе. Чувствую, что сегодня будет много неприятностей.