Остаток унылой дороги до работы прошёл за любимым занятием – включать внутреннего стилиста, рассматривая внешность окружающих людей и мысленно обдумывая, что же в них не так. Вот этой, темноволосой, неплохо было бы меньше краситься. Блондинке напротив определённо стоит поменять причёску, да ещё и гардероб – эти цвета она может себе позволить точно не в такой опасной близости от лица. А двум болтающим подругам за тридцать точно стоит сделать себе подарок в виде косметики. Я никогда не позволяла себе выходить из дома без опрятного макияжа. Ведь можно же сделать его совсем лёгким, но таким, чтобы не походить на панду.

Почти к концу моего транспортного пути зашёл Валентин. Мужчина, который выглядит немного как бомж, немного как серийный убийца или просто городской сумасшедший. На самом деле, я не представляю как его зовут. Я не знаю о нём ничего, но мне кажется, его должны звать именно Валентином. Несколько лет назад, когда увидела его впервые, я начала играть сама с собой в эту странную игру и теперь не могу остановиться. Если вижу необычного человека, то придумываю для него имя, а если ехать далеко, то и целую биографию.

Валентин, например, когда-то был музыкантом, ведь его тонкие грязные пальцы постоянно перебирают одежду, словно пытаются по привычке найти инструмент. Валентин был молод, ему тогда было только шестнадцать лет. Он всем вокруг подавал надежды. К сожалению, однажды он встретил женщину, в которую влюбился. Та была опытна, ей нравилось внимание Валентина, его юность и беглые пальцы. Она забеременела от него и поняла, что совершила глупость. Ей сделал предложение иностранный кавалер, который мечтал о ней со времён их учёбы в институте. Она решилась и уехала с этим кавалером в другую страну, рожать ребёнка Валентина в чужом городе, с чужими людьми. Валентин пытался её искать, остановить, но он был нищим ребёнком. Его природный дар никак не смог ему помочь и тогда он поклялся, что больше никогда не притронется к музыке даже мыслями.

Валентин отучился в дурацком техникуме на слесаря и остался нищим. Он пил, чтобы унять тоску и суметь не возвращаться мыслями к музыке. Валентин каждое утро пытается не уйти окончательно в запой и уезжает работать. Кажется, он начал немного сходить с ума, в какой-то из дней не сумев справиться с пуговицами. Возможно, его уже уволили, и он просто катается в транспорте по привычному маршруту, так и не сумев совладать с коварным рядом пуговиц и молний.

***

Вот и офис. Кабинет, стол, люди. Всё именно так, как было. Ничего не поменялось, да и не могло. Работать сегодня особенно не хочется, но бесконечно болеть не получится, а отсрочка на пару дней и так случилась.

Расписывать мой офисный день нет смысла. В нём было много суеты, опозданий, нареканий и ничего особенного. Начальник начал ругать за один из сорванных сроков по важному проекту, а ведь я даже не была виновата. Конечно же, я молча выслушала его упрёки, конечно же, я ревела в туалете.

Кроме этого, ещё один момент меня расстроил. Я всегда прихожу первой на встречи, всегда прихожу первой на работу. После болезни хотелось успеть наверстать дела и устроить плодотворный день, но я не была бы собой если бы не сломала чужой компьютер. Мне просто нужно было взять файл с рабочего стола коллеги, а так как она всегда приходила с получасовым опозданием, то пришлось залезать в её личное пространство. Итог, как уже и сказала – сломанный компьютер.

«Ах ты ж чёрт. Не была столько времени и первое, что сделала – сломала комп. Ну отлично. Пусть мне ещё вкатят за порчу имущества. Зарплату и так наверняка урежут из-за праздников и выпрошенного больничного, так ещё и этот косяк!»

Я честно пыталась его реанимировать, честно пыталась придумать что-то, но чуда не случилось. Я сидела за своим рабочим местом и молила вселенную послать мне спасение.

– О. Как всегда на месте. Как себя чувствуешь? – Коллега, которая ещё не знала о том, что у неё сломано рабочее место, радостно поприветствовала меня.

– Хорошо… Я тут…

– Ой, у нас тут столько всего было забавно. Сейчас налью кофе и расскажу. А ещё представляешь, я ехала сегодня на работу. А тут… – и её понесло. Она всегда много говорила, но сейчас это было похоже панику в общественном месте, когда огромная толпа начинает ломиться в одну маленькую дверь. Я честно пыталась пару раз вставить хоть слово, но эта задача не далась мне.

Из неё лились красноречивые потоки слов о том: что она съела утром, что съела вчера и как этим чуть не отравилась; как смогла наесть всего лишь один килограмм на праздниках; как ей пытались нахамить в автобусе. Она рассказала мне про всё, что случилось на неделе в таких подробностях, что у меня возникло ощущение, будто в десяти минутах уместилась целая неделя, и что всё это время я провела в офисе.

Когда она немного выдохлась и её речь смогла уменьшиться до небольшого ручья, я попробовала ещё раз рассказать о тех новостях, о которых она, чудом, ничего не знала.

Мне снова не удалось. Она уже пыталась сама включить компьютер. Я снова молилась, надеясь на то, что это лишь у меня такие корявые руки. Но нет, ничего не заработало, так ещё и катастрофически рано появился начальник.

У меня не хватило мужества сознаться, а коллега уже сама бодро разбиралась с этой задачей.

– Яков Григорьевич, у меня что-то с компьютером. Не включается.

– Начинается. Вас одних даже утром нельзя оставить. Что с ним?

– Если бы я знала, но не говорила бы, что он сломан. Без понятия. Не включается и всё тут.

– Ладно. Пошёл звонить в поддержку. Надеюсь, быстро отправят к нам мастера. Можешь пока занять мой, если есть срочные дела.

– Ну что вы, срочного нет, я же всё закрываю в пятницу. – хитро улыбнулась коллега. – А сегодня все клиенты ещё спят. Вы же знаете, у меня все не местные.

Я смотрела на их диалог и видела, как мужество помахало мне рукой и окончательно меня покинуло. Я пыталась делать вид, что погружена в работу, утешая себя тем, что ведь по сути и не важно кто его сломал, делать всё равно будет мастер.

***

Дорога до дома снова унылая, пока ехали с коллегами каждый до своей остановки, на нас накричала женщина за то, что мы громко говорим. Потом мне наступили грязными ботинками на ногу. Было больно и обидно. В магазине передо мной забрали последний кусок любимого сыра, а потом, как обычно, случился ступор именно на той кассе, где я стояла. Время будто попало в желе и никак не могло выбраться. Казалось, этот день никогда не обнулится.

***

После долгого подъёма на свой этаж. Лифт, конечно же, не работал, я открыла дверь в квартиру и почувствовала, что дома какая-то странная атмосфера: гнетущая, излишне тихая. Конечно, периодически тоска захаживала к нам в гости, но никогда не делала этого так откровенно. Сегодня чувствовала себя далеко не гостем – она была тут хозяйкой. От самого воздуха комнат стало как-то потно, липко.

Родителей не было слышно. Даже показалось, что никого нет дома, но нет, они молча сидели на кухне.

Начала мама, даже не спросив, как прошёл мой день. Прелюдии в семье никто не любил.

– Дочь. – официальное начало ткнуло меня в правый бок. – Меня скоро будут оперировать. Мы не хотели говорить. Ты и так слишком слабая, не хотелось на тебя сваливать ещё и такие новости. Но сейчас уже нет возможности скрывать. Мне придётся поехать вместе с папой в другой город на несколько недель. У нас не оперируют. Реабилитация будет долгая, но пока неизвестно насколько. Может быть, мне повезёт и организм справится быстро, может нет. Врачи у нас плохие, сама знаешь. Если бы мы жили где-то ещё, то и болезнь хорошие доктора заметили бы значительно раньше. Денег у нас лишних нет, ты знаешь, поэтому я ждала квоту. Очередь подошла, поэтому мы скоро уезжаем. Папа взял небольшой отпуск, чтобы мне помочь.

– Да, я еду с мамой, чтобы помогать ей, а ты останешься дома. У тебя работа, да и за Бабу надо будет смотреть. Она временно к нам переедет.

– То есть на самом деле она будет за мной смотреть?! Вообще-то, мне не пятнадцать, почему я просто не могу пожить одна?! – огрызнулась я, но сразу же почувствовала, как меня кольнула совесть. – Мама! Ты же не умираешь? Всё пройдёт хорошо? Почему вы ничего не сказали?! – на глазах уже выступали слёзы, а мамино лицо поплыло.