Праздники кончились, а вот морозы нет. Зима разбрасывала минусы всю ночь, а потом совсем озверела и начала стучать морозом в стекло. Кажется, мне в темноте виделся её наглый оскал. Я слышала, как она щурится, смеётся и хищно щёлкает белоснежными зубами.

– Как же не хочется идти на работу! – сказала я вслух, констатируя очевидный факт и сморщив губы так сильно, что они начала напоминать попу кошки.

Пустая квартира никак не отреагировала на моё восклицание. Дома давно никого не было – остальные уже ушли на работу.

Даже в сумраке комнаты не хотелось открывать полностью глаза и окончательно просыпаться. Руки шарили в темноте, в поисках телефона, чтобы ещё раз удостовериться, что сегодня точно рабочий день и что обязательно нужно вставать. Глаза пришлось насильно открыть, заставить себя встать и почти пинком отправить на кухню – варить ежедневную овсянку. Причём на это важное дело я могла отдать пожертвовать только одну рука; вторая пригодиться для экспресс-макияжа. Если не успею накраситься, то все коллеги опять будут меня спрашивать – не заболела ли я.

Самое забавное, что какой-то момент утренних сборов почувствовала, что заболеваю. Хм, а ведь и первые мысли спросонья были именно такими. Точно, теперь чувствую: тяжёлая голова, нос заложило, да, ещё и горло определённо чешется. Да, точно заболела. Печально, ведь уже почти собралась. Но всё равно придётся звонить на работу.

Магическим образом телефон быстро оказался в руке. Сидя на не заправленной кровати, будто она точно знала, что я сегодня к ней вернусь, я начала нервно чесать кожу головы. Всегда переживаю, когда нужно решать какие-то неприятные ситуации. Вдруг на работе запретят остаться дома или начнут задавать какие-то вопросы. Но звонить надо.

А может и не надо? Не так уж мне и плохо. Могу просто пойти на работу. С другой стороны, явно начинаю болеть и могу же заразить кого-то. Всего один или два дня дома и никому не сделаю хуже. Точно надо звонить. Надо спросить у мамы, она точно знает, стоит остаться дома или нет.

Пишу сообщение, а сама нервно кашляю рядом с телефоном, набирая усердно текстовое сообщение. Мама отвечает быстро, мама, конечно же, советует идти на работу и не придумывать глупостей. Мама, как всегда, хочет, чтобы мне было плохо. Лишь бы я только не сидела без дела! Где была её твёрдость в моём детстве? Лучше напишу Бабу.

Бабу ответила не сразу. Я начала переживать, что она так и не ответит и придётся плестись в офис, потому как время на раздумья практически ушло. Почти начав заправлять кровать, я услышала спасительный звук сообщения. Взяла телефон и радостно выдохнула. Бабу посоветовала лежать дома и скорее поправляться. Предложила завезти мне лекарств и какой-нибудь еды.

Другое дело. Лекарства от Бабу мне не очень нужны, она всегда начинает перебарщивать с заботой, а вот от еды я бы не отказалась. Чтобы такого попросить… Может тех самых сложных бабушкиных котлет или суп. Может сырники?

Ой, нужно же позвонить на работу. Или может просто написать… Конечно написать. Вдруг я могу отвлечь директора от чего-то важного. А так предупрежу и всё. Думаю, не будет проблем. Сообщение мгновенно улетело.

Обратное письмо от начальника отрываю с трепетом. Уже придумываю как начать ему доказывать, что я практически смертельно больна, но он просто написал: «Понял, поправляйся. Будет что-то срочное – свяжусь.»

День дома, но ощущения как у школьника, прогуливающего школу. Внезапное чувство стыда колет как ночной мороз. Хотя нет, это определённо температура. Чувствую, как жар распаляется по щекам и хлещет меня, чувствую мороз в пальцах и мурашки даже под тёплой кофтой. На градуснике уверенные «37». Хорошо, что осталась дома.

Одеяло укутало меня и заново отправило в сон.

***

В бреду болезни, растянувшейся в итоге уже на три дня, выходные прокрались как-то незаметно. С их приходом ушло и чувство стыда за то, что я не на работе.

Да и так приятно совпало начинающееся выздоровление с приходом субботы, что не смогла сдержать улыбки облегчения. Просмотр фильмов можно теперь запустить в режиме нон-стоп, не переживая, что кто-то посмеет нарушить священный покой работой. Кстати, Дюк за эти дни не появлялся совсем. Кажется, даже не писал, а, между прочим, мне было очень плохо. Если бы я оказалась в больнице, он бы даже не узнал и не навестил.

Жаль, что Новый год уже прошёл, нет возможности остаться дома и не выходить в понедельник на работу. Время чудес закончилось. Кстати, Дюк же уехал на новый год к друзьям, кататься на лыжах. Мне там делать со своим здоровьем нечего, хотя умудрилась простыть и здесь. Может он просто ещё не вернулся и поэтому не выходит на связь? Интересно, а он поздравит меня с праздником или будет как в прошлом году?

Наверное, мы просто наскучили друг другу. Поразительно, как быстро это происходит. Казалось, что он был во мне заинтересован вначале, хоть и начались отношения больше по моей инициативе. Когда-то в начале всё было не так уж плохо. Местами проскакивало что-то вроде романтики и привязанности. Временами казалось, что это самая настоящая любовь.

Помню первое свидание. Было холодно. Дюк предложил прогулку, а я каким-то чудом уговорила на кафе, потому как для меня погода не очень подходила. Место, куда мы пошли, было недорогое, но уютное: этакий азиатский шик, с аутентичным интерьером и персоналом. Дюк сразу сказал, что не понимает, как можно тратить много денег на еду, но всё же учёл моё желание не бродить по улицам в такой холод. Мы встретились вечером, в одной из уединённых частей города. Мы ели палочками необычную вкусную еду и разговаривали.

В тот первый раз говорили очень долго и даже держались за руки. После еды Дюк отвёз меня к себе. Насыщенный вечер закончился первым поцелуем и первым сексом. Утром было немного стыдно – до этого никогда не позволяла себе ничего подобного на первом свидании. Дюк же был привлекателен и настойчив. Я просто не смогла отказать. Пришлось, правда, уезжать от него поздно ночью. Этот подлец, видите ли, не мог позволить мне остаться, но я подумала, что это начало отношений, которые обязательно перерастут во что-то хорошее.

После этого дня он не писал несколько дней. Конечно же, я сильно тревожилась и написала первой, но в итоге оказалось, что он просто заработался и уже собирался мне писать сам. Мы снова встретились, но на этот раз сразу у него. Меня всегда удивляло то, как быстро он впустил меня в свой дом и своё сердце.

***

Мы с Дюком всегда были разными. Мне было неловко говорить своё мнение, ведь оно могло обидеть кого-то. Поэтому я редко говорила о том, что чувствую. Дюк же всегда потрясающе честно выражал свои мысли, не боясь задеть меня или своих друзей. Он просто об этом не думал и чувствовал себя при этом прекрасно.

Если вдруг счёт за обед или ужин оплачивал он, то потом долго рассуждал на тему того, как все любят быть феминистками, хотят везде и всюду отстоять свои права, но при этом никогда не хотят платить за себя в кафе, тут же перекладывая ответственность на мужские плечи.

– Считаю, что женщина должна уметь сама себя обеспечивать. – говорил он в такие моменты. – Неприемлемо сидеть на шее мужа.

– А если он больше зарабатывает? – говорила я, а потом резко понимала – это точно не то, что ему хочется услышать. – Хотя да, ты прав. Я тоже считаю, что нужно одинаково вкладываться в развитие семьи.

– Мужчина не должен один брать на себя всю ответственность. С чего мне всех подряд кормить и одевать?

Тут ведь как можно спорить. Может кто-то поумнее и смог бы, а я соглашалась, даже несмотря на внутреннее возмущение.

***

Помню второе и третье свидание. Он уже чувствовал меня своей. Претензии и советы по поводу моей внешности и характера проскальзывали между нами всё чаще, будто он сажал на меня холодных тяжёлых змей. Но я почему-то радовалась, казалось, что ему просто слишком хочется сделать меня лучше, а значит ему не наплевать.