СКАЗКА О ГУЗМАНИИ

  Жила-была Гузмания - прелестное тропическое создание, и жила она в северных широтах, и, конечно же, не на улице, потому что там хозяйничали северные ветра, мороз, метели и огромные снежные сугробы. Жила Гузмания, как ей казалось, в оранжерее. Но это была обычная квартира двух хозяек, которые любили цветы. Нрав у Гузмании был переменчивый: ей, то всё нравилось, или, наоборот, все не нравилось, и тогда она начинала капризничать. Если ей всё нравилось, то ее листья торжественно торчали в разные стороны и их кончики, как кинжалы, вонзались в воздух. Если же Гузмания была расстроена, то ее листья опускались вниз, и она отбрасывала тень, похожую на сгорбленную старушку с костлявыми руками. Этой тени всегда пугались муравьи, которые приходили за водой к горшку, где росла Гузмания. Подходя к Гузмании муравьи уважительно наклоняли головы и ударяли усиками-антеннами друг о друга. По-другому муравьи и не могли относиться к Гузмании, как с огромным уважением, ведь ее украшала великолепная корона, сделанная, словно, из розовых сахарных леденцов. Корона-цветок невероятно шла Гузмании и делала ее неотразимой красавицей. Гузмания заботилась, чтобы ее цветок был великолепен и все жизненные соки направляла к нему. Однажды утром Гузмания проснулась и, пошевелив листиками и лепестками, почувствовала, что кончики двух лепестков она не чувствует, словно их нет. Она все шевелила и шевелила лепестками, но все также не чувствовала двух лепестков. Тогда Гузмания закричала недовольно, опустив свои листики вниз, словно сгорбленная старушка: "Как же так, меня не полили вовремя. Я больше не хочу радовать хозяев. Они все время забывают меня поливать. Они забывают, что мне нужна вода, что капельки нежной ласковой воды должны попадать не только на корни, но и на листья. Они все время забывают, что вода должна собираться у оснований моих листьев, словно в кувшинчиках, и если она исчезает, то ее запасы надо пополнять. Не буду радовать хозяев, пусть знают, что они забывчивые и не умеют заботиться обо мне". И Гузмания опустила листья. Хозяйка, проходя мимо, заметила, что листья цветка скрючились, и взяв лейку, полила капризный цветок. Вода напоила корни, стекала по листьям и собралась у их оснований, словно в кувшинчиках. Гузмания рассуждала: "Я же ведь давно предупреждала хозяев, что мне надо больше воды. Неужели они меня не слышат?". Хозяйки же не понимали языка цветов, но очень обрадовались, когда Гузмания вновь подняла и расправила листья, и они, как кинжалы, вонзились в воздух.

  "Ах, ты наша красавица!" - говорили они Гузмании и гладили ее упругие зеленые листья. Но на этот раз Гузмания все равно осталась недовольной, потому что даже после полива она не могла чувствовать два лепестка розового цветка, который был сделан словно из сахарных леденцов. Гузмания начала волноваться, понимая, что так не должно быть. Она решила побеспокоить летевшую мимо маленькую мушку-дрозофилу.

  - Муха! Ты меня слышишь?

  - Да, слышу, - отвечала муха.

  - Можешь посмотреть, что произошло с лепестками моего цветка? Ведь не раз ты сидела на моих листочках и пила воду из моих запасов воды у основания листьев! Посмотри внимательно, что ты видишь?

  - Я очень занята сейчас. Но посмотрю, что случилось с твоими лепестками. Ведь не раз я сидела на твоих листьях, отдыхала между перелетами и они приветливо раскачивали меня. Не раз я пила водицу, сберегаемую тобой для жизни.

  - Тогда отвечай, что ты там видишь? Что с моими лепестками?

  Муха облетела несколько раз Гузманию и говорит ей:

  - Два самых верхних лепестка засохли.

  - Как так засохли? Почему ты так решила? Ты можешь ошибаться!

  - Нет, я не могу ошибаться, я летаю по всей квартире, - отвечала ей дрозофила.

  -Как по квартире? Это оранжерея, - возразила возмущенно Гузмания. - Моя мама, с которой нас так рано разлучили, называла место, где мы росли, оранжереей.

  - Не знаю никаких оранжерей. Это место все называют квартирой: и ветер, и хозяева, и цветы, и кот, и муравьи.

  - Ты, мушка, видимо, совсем маленькая, и многих вещей не понимаешь.

  Но мушка продолжала:

  - Можешь думать, что хочешь. Но я летаю по всей квартире и видела много цветущих фиалок. Когда их цветы отцветали, лепестки становились коричневыми.

  - Как коричневыми?

  - Да-да, коричневыми. И твои два верхних лепестка стали коричневыми, - говорила мушка.

  - Ты ошибаешься. Они должны быть розовыми.

  - Нет, они коричневые. Они засохли. Поэтому ты их не чувствуешь.

  Гузмания повторяла, как эхо: "Коричневые, не розовые. Я их не чувствую. Они засохли. Раз коричневые, то засохли..."

  - Так что же мне делать? - испуганно закричала Гузмания.

  - Ничего не надо делать. Ведь все цветы засыхают! Видимо, пришло время засохнуть и твоему цветку, - ответила мушка.

  - Нет! Он не может засохнуть. Ведь это самая красивая моя часть. Мой цветок всегда радует хозяев оранжереи. Что случиться, если он засохнет? Так-то ты, мушка, отплатила за то добро, которое я для тебя делала?

  - Но я ведь ничего плохого не сделала. Я лишь сказала, что увидела.

  - Лети дальше мушка, - возмущенно прокричала Гузмания.

  - Я полечу. Но это ты сама ничего не понимаешь.

  - А что я должна понимать? Для чего цвету?

  Но мушка уже улетела и не услышала вопроса Гузмании.

  Гузмания волновалась. Ее листья то опускались, то поднимались. Она не могла понять, что она должна была понимать. Когда-то давно она жила возле мамы Гузмании. Мама говорила, что их оранжерея самая известная, что туда приходило полюбоваться на Гузмании огромное количество людей. Цветок мамы-Гузмании был огромный, розовый. Но цветы, как рассказывала мама, у Гузманий могут быть разных цветов - розовые, желтые, оранжевые, малиновые, темно-бордовые, белые. Гузмания немного успокоилась, ведь у нее был такой же красивый цветок, как и у мамы, и ею тоже все любовались. Еще из рассказов мамы-Гузмании она помнила о том, что необходимо обязательно запасать воду у основания листьев. "Чем больше воды, тем безопаснее", - говорила мама. Но что обозначало "безопаснее"? Зачем было так много запасать воды у основания листьев, если водой всегда поливали, а если воды было мало, то можно было опустить листья и напомнить о том, что надо полить. И хотя Гузмания не понимала для чего это надо, она не осмеливалась ослушаться маминого совета, и постоянно запасала воду у основания листьев. И еще она хорошо помнила рассказ мамы о жизни в тропическом лесу. "Ничего лучше его нет, и даже оранжерея не может с ним идти ни в какое сравнение", - говорила мама. В тропическом лесу ветер обдувает листву, а дождь ее поливает, там летают птицы и они могут даже сесть рядом и угоститься водой, запасаемой у основания листьев, а потом пропеть красивую песню в благодарность за гостеприимство. И там, в тропическом лесу, - лучшем месте для жизни - их Гузманий живет так много и им так весело в дружной семье. Гузмания не могла даже представить, как может выглядеть тропический лес, если оранжерея, в которой она росла, не могла с ним сравниться. Мысли о тропическом лесе немного отвлекли, но Гузмания опять вспомнила про цветок и два лепестка, которые она перестала чувствовать. "А вдруг мушка-дрозофила ничего не понимает? Я не могу доверять только ее мнению. Надо переспросить у кого-нибудь еще. Одно мнение хорошо, а два лучше. Кто мне может помочь? Здесь ползают еще муравьи. Вот их я и спрошу!", - так размышляла Гузмания, ожидая, когда же мимо нее проползет муравей. И когда муравей появился у горшка, чтобы попить водицы, Гузмания заговорила с ним: