Всё-таки Сэмсону осточертело это дуракаваляние и он непринуждённо достал ключ, подошёл к сейфу и открыл его резким движением, вытащив свою бесценную печать, макнул её в чернила и со всей силы влепил ею по листку в то место, куда ему указали несколько минут назад.

Молодой человек сделал облегчённый выдох и вытер рукавом пот со лба.

— Боже, как трудно с вами знакомиться, — устало произнёс он.

А Сэмсон не хотел так просто его отпускать. Поскольку этот тип сильно уязвил его самолюбие, Сэмсону не терпелось сказать ему напоследок что-нибудь гадкое.

— Я знаю, откуда у вас такая осведомлённость, где и что находится у меня в пиджаке!

— Серьёзно, мистер Сэмсон? — приподнялись у этого типа брови в виде деланно удивлённой гримасы.

— Вы заранее знали, что не получите от меня подпись, поэтому сунули ко мне в сейф свой нос.

Молодой человек вышел молча, ничего не говоря, а у Джорджа на лице осталась самодовольная гримаса.

В это же время Джеральд собрался поговорить со своим сыном потому как уже достаточно протрезвел после своего очередного кошмарного сна.

Было утро, и Ричард тоже проснулся. И опять встал не стой ноги. Он чувствовал в себе ещё большую силу, а в месте с ней и какую-то чудовищную потребность. Но в душе его находился какой-то ад, его просто разрывала тоска или что-то в этом роде, а всё из-за потребности. Он пока ещё сам не знал, что ему надо было, а это для него самое ужасное. Но в самой глубине его души таилась небольшая разгадка «тайны потребности», просто ему хотелось, чтобы его эта «призрачная» девушка по имени Джулия ещё раз уколола в шею, как в прошлый раз.

А отец, тем временем, поднимался в комнату к сыну. И Ричард услышал, как он грузно шагает по лестнице.

Парень и так был не в себе, а тут ещё такое услышал. Но отец его вошёл быстрее, чем он успел собраться с мыслями о подручной расправе над своим папашей.

— Ричард, с тобой можно поговорить? — произнёс он каким-то не «своим» тоном. А Ричард мысленно отметил, что так разговаривает только подлиза.

— Нет, — отрезал Ричард как можно резче, — нам не о чем разговаривать.

— Ну тогда извини, — произнёс отец каким-то униженным голосом. — И за вчерашнее извини… если я тебя обидел.

— Да ну, что ты! — театрально отклонял он его извинения. — У тебя неплохой юмор! Особенно с бревном.

— Ну ты же знаешь меня, — продолжал Джерр в том же духе, — с пьянки я иногда такое выкину!.. Не обижайся ты на старого дурака.

— Ну почему же, ты ведь у нас самый умный, — передразнил он его вчерашнее заявление, — умнее всех людей, вместе взятых.

— Ну опять ты мои пьяные выходки вспоминаешь. Ты лучше любую трезвую вспомни.

— А как там в пословице? «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Так, кажется?

— Ну… Ну это не про меня.

— А что, ты у нас лучше всех, что ли?

— Ну, ты сам вспомни. Когда я по трезвому вёл себя как пьяный? Да у меня даже и мыслей таких не было.

— А я не могу подтвердить твои слова. Если бы я…

— Ну хочешь я тебе поклянусь, — перебил он его, — что прямо с сегодняшнего дня не возьму в рот ни капли.

— Который раз?

— Что, который раз?

— Поклянёшься который раз?

— Не понял. О чём ты? — Но, кажется, некоторое он понимал.

— Ты что, хочешь сказать, что ты ещё никому не клялся в том, что ты бросишь это дело?

— Ну клялся. Только клялся я, что некоторое время не буду пить, и всегда сдерживал свои клятвы.

— А сейчас ты мне поклянёшься, что никогда даже ни капли в рот не возьмёшь.

— Ну ладно, — улыбнулся он, — только чем мне поклясться?

— Душой.

— Душой? — У него аж чуть глаза из орбит не повылезали, ведь он за всю свою жизнь ни разу никому не клялся душой, да и даже не знал, что ей можно поклясться.

— Именно душой!

— Пожалуйста. Душой, так душой.

— Тогда поклянись.

— Клянусь, — пропел он.

— Да нет. Не так. Повторяй за мной: «Я, Джеральд Морр, клянусь…

— Чёрт возьми, — перебил он его. — Ричард, что с тобой? Я тебя не узнаю.

— Я просто хочу, чтобы ты поклялся, — спокойно объяснил ему Ричард. — И только без лишних вопросов.

— А я хочу, чтоб ты объяснил мне, что с тобой происходит.

— Я ведь тебе сказал: без лишних вопросов.

— Это не лишний вопрос.

— Тебе это так кажется, — говорил он каким-то внушительным тоном.

Тут-то Джерр и понял всё, как есть: его сын стал психом, или становится.

— Хорошо, Ричард, — произнёс он мягким голосом, — только позволь мне перед этим сходить кое-куда, — и начал медленно подниматься с кресла, чтобы не дай бог не побеспокоить сынка. Но тот подскочил быстрее отца и подбежал к двери.

— Нет, папочка, — произнёс он каким-то странным тоном, — сначала ты сделаешь то, что хотел.

— А что я хотел?

— Ты, кажется, собирался мне поклясться, что прямо с сегодняшнего дня не возьмёшь в рот ни капли. Так что сначала ты принесёшь в клятву свою душу, а потом пойдёшь в своё «кое-куда».

— Понимаешь, парень, — говорил он так, как разговаривают с душевнобольными, — просто мне надо отправить естественные надобности. Я надеюсь, ты понимаешь, о чём я?

— Об этом раньше надо было думать, сукин ты сын!

Наверно, Ричард и правда сошёл с ума, но ему так не казалось. А если точнее, то он сам не понимал, что делает. Просто ему хотелось чего-то и всё, и ради этого он мог бы даже сознательно потерять рассудок.

— А почему это ты назвал меня сукиным сыном? — удивился он. А что ему оставалось?

— Потому что ты не знаешь, кто я. Ты не знаешь, какой физической силой я обладаю. А я ведь могу тебе сейчас голову оторвать собственными руками!

— Собственными руками? — он аж засмеялся от удивления, — как интересно! Ну давай, посмотрим, как это у тебя получится. — И он подставил свою пухлую голову со здоровенной шеей, поскольку сам был человеком подобных размеров.

«Не делай этого!» — шептал Ричарду внутренний голос. Но он был глух. То, что с ним происходило, невозможно описать. Он не слышал внутреннего голоса, он ничего не слышал, а только был уверен в своей силе, и уверен, что всё-таки оторвёт своему папаше «самую умную» голову…

А, когда крепко схватился за неё, то… вся уверенность сразу пропала, поскольку даже не в силах был повернуть её.

— Ну как, получается? — интересовался отец.

А Ричард, в полном отчаянии, расцепил руки, и чуть не заревел от такой неожиданной неудачи.

— Всё, что ли? — удивился Джерр после того, как поднял голову и взглянул на огорчённое лицо своего сына. — Ну, а я-то думал, ты и правда сильный. Что ж ты так?

Ричарду хотелось только одного — влепить своему отцу по жирной физиономии, да врезать пинка под зад, чтоб он покатился аж до самого конца лестницы. Но он боялся потерпеть крах в очередной раз.

— Не отчаивайся, сын, — советовал ему отец, — каждому приходится терпеть неудачи. А я пойду, засиделся я тут с тобой. — И он пошёл в ту комнату, где находился телефон. А Ричард остался сидеть, тупо глядя в одну точку. Он чувствовал себя ничтожеством, и чувство это охватывало его настолько сильно, что он уже готов был свести счёты с жизнью…

…И свёл бы сию же секунду, если бы над самым ухом не замурлыкал голос Джулии:

— Рик, ты сошёл с ума!

Он быстро повернулся и увидел её. Она стояла перед ним такая, какой он видел её и раньше.

— Нет, — запротестовал он, — я ещё не сошёл с ума. Я только что узнал, отчего поведение моё так изменилось. Ведь мне чего-то не хватает, я это чувствую.

— Тебе этого не хватает, — достала она из шубы шприц.

— Что это? — испугался он.

— Это то, чего тебе не хватает, — мягко ответила она.

Даже если б она и объяснила ему, что собирается с ним делать, то он всё равно ни в какую бы не согласился на такое. Но он даже и не заметил, как игла вошла ему в вены и пурпурная жидкость, с помощью давления поршня, стала поступать во все кровеносные сосуды. И Ричарду правда стало хорошо, все эмоции как рукой сняло, появились все человеческие качества, которыми он обладал прежде, даже что-то большее начинало в нём преобладать.