Убедившись, что она твёрдо стоит на ногах, он выпустил её из объятий и пошёл за туфлёй, которую она до этого швырнула в дерево.

Чувствуя себя так, словно пробудилась ото сна, Кассандра попыталась привести себя в порядок: разгладила юбки и убрала выбившийся из причёски локон.

Том подошёл к ней, держа в руках обе туфли, она протянула руку, чтобы забрать их, но они так и остались стоять вместе с Северином, держась за дерево обтянутое атласом, кожей и украшенное бисером.

– Отправитесь в свою комнату босиком? – спросил Том.

– У меня нет выбора.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Кассандра покачала головой.

– Я могу сама пробраться наверх. – Она издала короткий смешок. – Как Золушка, только без тыквы.

Он вопросительно склонил голову в своей обычной манере.

– У неё была тыква?

– Да, разве вы не читали эту сказку?

– В моём детстве сказок было мало.

– Тыква становится её каретой, – объяснила Кассандра.

– Я бы порекомендовал более долговечное средство передвижения.

Она прекрасно понимала, что без толку объяснять прагматичному человеку магию сказок.

– Золушка не могла выбирать средство передвижения, – сказала Кассандра. – Или обувь, бедняжка. Я уверена, что хрустальные башмачки были сплошным кошмаром.

– А как же мода? – напомнил он ей.

Кассандра улыбнулась:

– Я передумала насчёт неудобной обуви. Зачем хромать, когда я могу танцевать?

Но он не улыбнулся в ответ, только задумчиво посмотрел на неё и слегка покачал головой.

– Что? – прошептала она.

– Совершенство в жизни недостижимо. Подавляющее число математических истин невозможно доказать. Математические зависимости в большинстве своём неизвестны. Но вы... босиком, в этом платье... вы - совершенство, – грубовато проговорил он.

Он склонился над ней и поцеловал с нескрываемой томительной страстью. Её пронзило неимоверное удовольствие, доносившаяся мелодия вальса потонула в барабанной дроби пульса. Туфли выпали из ослабевших пальцев. Она прильнула к Северину, благодаря его крепким рукам, которые обхватили её и крепко сжали.

Когда он, наконец, оторвался от губ Кассандры, она уткнулась лбом в его плечо. Гладкая шелковистая ткань вечернего сюртука впитала испарину, выступившую у неё на лбу, а Кассандра в это время прислушивалась к его тяжёлому необузданному дыханию.

– Мне никогда этого не забыть, – наконец, проговорил Том. Судя по тону, он был явно не доволен этим фактом. – Мне придётся всю жизнь жить с вашим образом, запечатлённым в моей голове.

Кассандре хотелось подбодрить его, но думать было сложно, словно мысли увязли в луже мёда.

– Вы встретите другую девушку, – наконец, сказала она не своим голосом.

– Да, – с жаром ответил он. – Но это будете не вы.

Заявление прозвучало как обвинение.

Он выпустил Кассандру из объятий, пока был ещё в состоянии, и оставил стоять одну в зимнем саду с бальными туфельками, лежавшими около её ног.

Глава 10

По любым меркам Том большую часть осени вёл себя, как осёл. И он это знал. Но на проявление терпения и терпимости требовалось слишком много сил. Он был резок и вспыльчив с Барнаби, с многочисленными личными секретарями, бухгалтерами, юристами и главами административных департаментов. Северин с головой погрузился в работу. Он не общался с друзьями и отклонял все светские приглашения, если они не касались деловых предприятий, посещал лишь завтраки и ланчи с коммерсантами, которые согласились финансировать строительство его подземной железной дороги.

Примерно в середине октября Том договорился о покупке поместья к северу от Лондона, площадью в двести пятьдесят акров. Продавцом был лорд Бомонт, виконт, утопающий в долгах, как и многие другие землевладельцы тех времён. Поскольку мало кто мог позволить себе приобрести большие земельные угодья, Том купил поместье по довольно низкой цене, намереваясь застроить его магазинами и жилыми домами примерно для тридцати тысяч человек. Он всегда хотел иметь свой собственный город и с огромным удовольствием займётся его планировкой.

Конечно, семья виконта возненавидела Тома за то, что он купил их родовое поместье. Однако их презрение не помешало им представить его одной из своих младших дочерей, мисс Аделии Говард, в надежде, что он женится на ней и пополнит семейную казну.

Забавляясь их очевидной борьбой с желанием зажать носы при мысли о том, что он станет их зятем, Том принял приглашение на ужин. Чопорная и официальная трапеза затянулась надолго... но хорошо воспитанная Аделия произвела на него благоприятное впечатление. Она разделяла его представление о браке как о деловом партнёрстве, в котором роли каждой стороны чётко определены. Он займётся финансовыми вопросами. Она же станет рожать детей и вести хозяйство. Произведя на свет достаточное количество потомства, они найдут удовольствие на стороне и притворятся, что не замечают друг за другом грехов. Никаких романтических глупостей об уютных коттеджах и прогулках рука об руку по деревенским лугам. Ни поэзии, ни слащавых глупостей.

Ни вальсов при луне.

– Вам не найти лучшей партии, чем я, – сказала Аделия тоном, абсолютно лишённым драматизма, пока они разговаривали наедине у неё дома. – Большинству семей, подобных моей, и в голову не придёт смешивать голубую кровь с кровью простолюдина.

– Но вы возражать не станете? – скептически поинтересовался Том.

– Мне намного больше придётся не по нраву брак с бедняком и жизнь в убогом маленьком домике с парой слуг. – Аделия окинула его холодным взглядом. – Вы богаты, опрятно одеты и, судя по всему, к старости сохраните всю шевелюру на голове. Всё это ставит вас на порядок выше моих потенциальных поклонников.

Том понял, что за нежной цветущей, как персик, внешностью скрывается твёрдая сердцевина, и ещё сильнее укоренился в своём решении. Из них выйдет прекрасная пара.

Такую возможность не стоит упускать, ведь она может больше не представиться.

Но пока, он так и не заставил себя сделать ей предложение, потому что не мог перестать тосковать по леди Кассандре Рэвенел. Черт бы её побрал!

Возможно, он испортил для неё вальс, но она испортила для него гораздо больше вещей.

Впервые в жизни Тома подвела его феноменальная память: он забыл, каково это - целоваться с другими женщинами. Его преследовали воспоминания о сладких, податливых губах Кассандры, о пышных формах её тела, словно вылепленных специально для него. Как лейтмотив музыкального произведения, она стала его идеей фикс, преследуя во сне или наяву.

Все его инстинкты требовали, чтобы он не переставал добиваться Кассандры, делал всё возможное, чтобы завоевать эту девушку. Но если ему это удастся, он уничтожит её подлинную ценность.

Не в состоянии самостоятельно разобраться в этом парадоксе, Том решил обратиться к авторитетному мнению Джейн Остин. Он купил книгу, которую советовала Фиби, "Доводы рассудка", в надежде разрешить свою дилемму.

Прочитав роман, Том с облегчением обнаружил, что язык мисс Остин не был ни напыщенным, ни слащавым, а напротив - сухим, ироничным и рассудительным. К сожалению, ему не пришлись по нраву ни сама история, ни её герои. Он бы возненавидел сюжет, если бы смог его отыскать, но книга состояла из глав, в которых люди вели бесконечные разговоры.

Так называемая героиня, Энн Эллиот, которую семья убедила расторгнуть помолвку с капитаном Уэнтуортом, оказалась ужасно пассивной и сдержанной. Уэнтуорт по понятным причинам держался отчуждённо.

Однако Том был вынужден признать, что на некоторое время почувствовал родство с Энн, которая с трудом определяла и выражала свои чувства. Он понимал её слишком хорошо.

А потом он дошёл до той части, где Уэнтуорт изливает свою душу в любовном письме: "Вы надрываете мне душу. Я раздираем между отчаянием и надеждою". По какой-то причине Том испытал искреннее облегчение, когда Энн обнаружила письмо и поняла, что капитан всё ещё её любит. Но как можно сочувствовать тому, кого никогда не существовало, и сопереживать событиям, которые никогда не происходили? Этот вопрос привёл его в недоумение и вызвал живой интерес.