— Лучше не подходите к ней, сир Джейме, — вынырнувший из-за его спины Квиберн протер женщину тряпицей, особое внимание уделив небольшой выпуклости на животе, — похоже, ваше присутствие приводит ее в возбуждение.

— Как и всегда, — угрюмо протянул Джейме и сам ужаснулся своим словам. Неужели у него поворачивается язык шутить сейчас? Неужели это хохочущее, брызжущее пеной существо — женщина которую он любил всю жизнь, владычица огромной Империи?

Впрочем, сегодня Империя была уже не столь огромной, как раньше.

— Сир Джейме, находясь здесь вы ей ничем не поможете, — негромко сказал Квиберн, — вы только ее беспокоите…

— Я не помогу, а вы? — раздраженно бросил Лорд-Командующий, — она так лежит уже две недели, не приходя в себя…

— Я делаю все что могу, — сдержанно ответил Десница.

— Что-то незаметно, — покривился Джейме, — а эта… как ее Кеция? Что делает она?

— Вы можете спросить об этом у нее, — ответил Квиберн, но в глазах его промелькнула толика страха.

— Это ведь ее рук дело, верно? — Джейме обвиняюще указал на Серсею, — из-за нее произошло все это?

— Я бы не хотел кого-то обвинять, но…

— В Пекло вашу осторожность! — взорвался Джейме. С неожиданной для него силой, он ухватил Квиберна за грудки и встряхнул так что тот вскрикнул, — это она?

— Можно сказать и так, — прохрипел Квиберн. Джейме презрительно фыркнул и отпихнул мейстера-расстригу.

— Вы понимаете, что мы не можем скрывать это до бесконечности? — произнес он. — Как только народ узнает, что королева в таком состоянии, начнется бунт — а ведь у нас и так хватает врагов по всему Вестеросу.

— Столицу мы контролируем, — заверил его Квиберн.

— «Мы»? Кто именно?

— Пташки, Золотые Плащи и… , - Квиберн замялся.

— И кто?

— И адепты «Звездной премудрости».

— Еще лучше, — Джейме скривился, — ваши адепты не пользуются любовью в народе.

— Это не мешает им много знать о нем.

— Но и не спасет нас от бунта, — заметил Джейме, — где эта карга?

— В подземелье, — пожал плечами Квиберн, — у них там очередной обряд.

— И вам, похоже, не хочется там появляться, — Джейме криво усмехнулся при виде явного страха в глазах Квиберна, — ладно, я сам поговорю с Кецией.

Серсея за его спиной снова разразилась взрывом хохота. Джейме бросил на нее полный боли взгляд и вышел из комнаты. В дверях он столкнулся с Сареллой — девушка-мейстер несла очередную миску с маковым молоком. Джейме скрипнул зубами — каждый день когда Серсею пичкают этим пойлом делает ей только хуже. Почти бегом он спускался по лестнице, с каждой секундой чувствуя, как в нем разгорается гнев. Направлен он был не только на Кецию и адептов Звездной Премудрости, но и на саму Серсею: история с «воробьями» ничему не научила сестру, вновь связавшуюся с фанатиками. Джейме был уверен, что именно Кеция свела его сестру с ума — и с каждый шагом эта уверенность распаляла его ненависть к проклятой старухе. Он не чувствовал благодарности за то, что Кеция спасла ему жизнь и армию — Серсея, еще до того, как с ней случилось все это, проговорилась, что с нее потребовали плату. Теперь понятно, что Серсея расплатилась своим рассудком — но он заставит ведьму привести ее в чувство.

За спиной Джейме скользила по стенам, корча жуткие гримасы, черная тень. Спустя нескольких месяцев вынужденного бездействия отродье Саломеи, наконец-то получило четкий приказ и конкретную цель.

В оскверненной септе Хайгардена давно уже не служили Семерым: в нишах, где раньше стояли извания богов, щерились демонические идолы. Перед каждым из них лежала отрубленная голова. Тут же горели и черные свечи, освещавшие начерченный на полу круг. В нем, меж колдовских символов, сидела Саломея, уставившаяся на серебряную чашу до краев наполненную кровью. В центре чаши вскипали крупные пузыри, что, лопаясь испускали облачко черного дыма, принимавшего очертания призрачных человечков, пляшущих над чашей. Вглядываясь в эту пляску Саломея шептала самые сильные из своих заклятий.

Свое колдовство Саломея вершила в одиночестве — даже перед самыми ближайшими соратницами она не раскрыла бы тайну тени Джейме Ланнистера Тем более она не посвещала никого в свой замысел — в Цитадели хватало адептов Звездной Премудрости и никто бы не поручился, что среди них нет шпионов Кеции-Нахав. Это должна сделать только Саломея — и никто больше. Используя свою связь с братом королевы, Саломея через насланную ею тень, искуссно помутняла его разум, взращивая гнев и отчаяние. Даже калека может нанести смертельный удар — много ли надо старухе? А если он окажется на это неспособен — это сделает тень.

Саломея, конечно, знала, что страшна не Кеция сама по себе — даже если бы она не посещала шабаш на Острове Ликов, отрывочно усвоенных ею знаний из стигийских книг, было достаточно, чтобы содрогнуться при звуке страшного имени. Но знала она и то, сколь коварен Ньярлахотеп, что даже самые верные сторонники не могли чувствовать себя в безопасности от его жестоких розыгрышей. Саломея знала нужные молитвы и сейчас она взывала к Ньярлатотепу, прося его о дозволении сбить спесь со слишком возомнившей о себе колдуньи. Саломея понимала, что весь Вестерос слишком мал для них двоих. Оставаться же на вторых ролях рядом со старой ведьмой было слишком унизительно для наследницы королев Хаурана. С жестокой улыбкой она наблюдала, как маслянисто-красную поверхность медленно заволакивает черная пленка. Как-только она затянет чашу полностью — дело будет сделано.

Джейме ворвался в подземелье, озираясь в поисках Кеции. Колдунья была тут — а с ней и около сотни адептов в черных одеяниях, украшенных россыпью похожих на звезды точек. На алтаре, перед статуей Душелова, заливался криком грудной младенец. Культисты выводили монотонные песнопения, но при виде Джейме все они замолкли.

— Что здесь происходит? — резко произнес Джейме, — колдунья, Красный Замок не место для подобного непотребства!

— Тебя волновали людские жизни, когда я спасала твою шкуру? — вопросом на вопрос ответила Кеция, — для этого пришлось убить куда больше людей — и детей и взрослых.

— Моего разрешения не спрашивали, — угрюмо ответил Джейме, — а сестра, обратившись к тебе дорого поплатилась.

— Да и я предупреждала ее, — ответила колдунья, — Ньарлатхотеп всегда берет свою плату.

— Плата слишком велика! Верни ей рассудок!

— Рассудок ей может вернуть лишь сам Ньярлатхотеп! И лишь когда сочтет нужным.

Не помня себя от гнева Джейме шагнул вперед, вынимая меч, но навстречу ему качнулось не менее полусотни человек, с ритуальными ножами в руках. Из под надвинутых капюшонов горели фанатичным огнем глаза. Джейме понимал, что они не дадут ему прорваться к Кеции.

Понзительный вой вырвался из-за его спины и тело Джейме обдало ледяным холодом, когда черная тень, пронесясь сквозь его тело, обрушилась на фанатиков. Их ножи с легкостью проникали сквозь тело, словно сотканное из черного дыма, не причиняя ему вреда — зато каждый удар призрачного меча сносил головы, выпускал кишки, разрубал человека от плеча до поясницы. Испуганные культисты кинулись врассыпную, а черная тень метнулась к Кеции — и застыла, не в силах двинуться дальше.

Кеция стояла перед тенью, держа в дрожащих руках черный кристалл с множеством граней. Внутри камня вспыхивали и гасли красные искорки. Ведьма читала заклинания — сначала дрожащий, сбивающийся, с каждым произнесенным словом ее голос становился все сильнее и увереннеей. Причудливые узоры на стенах замерцали фиолетовым светом, тут же продырявимшим множество прорех на теле призрака. Он взвыл, заметавшись по полу, будто пытаясь найти укрытие, когда Кеция выкрикнула:

— Суббъхаккуа Ньяратхотеп!!!

Тело призрачной тени вытянулось в тонкую ленту, будто влившуюся в черный кристалл. Грани камня замерцали, переливаясь кроваво-красными всполохами, но тут же погасли, будто задитые чернилами. Погасло и фиолетовое свечение на стенах.

Саломея вглядывалась в содержимое серебрянной чаши, пытаясь угадать свершилось ли ее колдовство, когда черная пленка вдруг лопнула, брызнув ей в глаза кровью. Саломея отшатнулась, закрыв лицо руками, когда из чаши взметнулось нечто огромное, нависшее над ведьмой подобно кобре. Мощный толчок опрокинул ее на спину и сильные руки, сорвав одеяния из черного шелка, силой раздвинули ее бедра. Саломея закричала, но ее крик тут же захлебнулся, когда призрачная ладонь сдавила ее горло. Что-то холодное и твердое проникло ей между ног и глаза Саломеи вылезли из орбит, когда тень овладела ее корчащимся телом. Призрачная плоть терзала нежное лоно, истекавшее кровью, текшей также из носа, ушей и глаз ведьмы. Громогласный хохот разнесся по септе, разом погасив все свечи и в наступившей темноте вырвался ужасаюший вопль, в которой смешались разом страх, боль и наслаждение.