— О, ваше Величество! Какой приятный сюрприз!

Серсее улыбались две очаровательные девушки, одновременно похожие и не похожие друг на друга. Одна из них носила высокую замысловатую прическу, украшенную золотой диадемой, тогда как на покрытой румянами упругой груди, красовалось ожерелье из черных асшайских опалов. Никакой иной одежды она не носила, гордо выставляя напоказ великолепное тело. Вторая девушка, тоже черноглазая и черноволосая, была одета в длинную, до пят, рубаху, а из украшений носила лишь венок полевых трав. Она нежно обнимала свою подругу, пока та шумно прихлебывала из золотого кубка.

— Выпейте, ваше Величество, — произнесла она, протягивая Серсее сосуд, — вам будет легче.

Серсея нерешительно взяла кубок: в нем плескалась темно-красная жидкость, в которой плавали черные сгустки. Она умоляюще посмотрела на Кецию и та кивнула королеве. Зажмурившись, Серсея залпом выпила и тут же закашлялась, с трудом удержав в себе выпитое — ей показалось, что она пьет тухлую свиную кровь, смешанную со змеиным ядом и крысиной мочой. Но тут же ее тошнота исчезла без следа, а страх сменился невероятным приливом сил.

— Спасибо, — искренне поблагодарила она, — что это?

— Vinum Sabbati, — радостно ответила ведьма, — пустяки, ваше Величество. Я впервые вижу свою императрицу и я рада, что сразу смогла ей угодить.

— Я вас знаю? — Серсея с любопытством посмотрела на девушку.

— Разве что слышали, — рассмеялась колдунья, — я Саломея, королева Простора. А моя подруга… великий Сет, а ведь я до сих пор не знаю, как тебя зовут! Нет, не говори, пусть это останется загадкой. Твои губки способны на что-то лучшее, чем болтовня!

Саломея обняла подругу, привлекая к себе и сливаясь с ней в сладострастном поцелуе.

— Мне нужно еще этого вина, — пробормотала императрица, потом обернулась на застывшего столбом Квиберна, — и ему тоже.

Кто-то рогатый, покрытый черной шерстью, стукнул копытами, поднося королеве и ее деснице еще по чарке зелья, теперь уже казавшегося Серсее не таким мерзким. Она обернулась на двух ведьм — Саломея, уложив подружку на землю, задрала ей подол и жадно присосалась к влажной розовой щели обрамленной черной шерсткой. При этом ведьме пришлось встать на четвереньки, вскинув зад, чем немедленно воспользовался пристроившийся сзади сатир. Неподалеку еще один рогатый бес, раздвоенным как у змеи языком лизал между ног смуглую красавицу, одетую лишь в неимоверно длинные, маслянисто-черные волосы. Сама же она ублажала ртом вставшую над ней жуткую тварь с головой львоящера, тремя ногами и щупальцами на спине. Рядом бесформенное существо с отвисшими белыми мешками вместо ног рук, ушей и глаз, неуклюже перекатывалось рядом, явно в ожидании своей очереди.

— Саломея выглядит довольно дружелюбной, — заметила Серсея, когда они отошли чуть подальше, — может я зря беспокоилась на ее счет?

— Особо не обольщайтесь, — заметила Кеция, — это всего лишь зыбкое перемирие и очень недолгое. Просто эта ночь — особенная, ночь, когда такие как мы временно отбрасывают свои ссоры ради праздника. У нас эта ночь звалась Вальпургиевой, а здесь…

— А здесь она будет зваться Императорской! — пьяно расхохоталась Серсея.

— Отличное название, ваше Величество, — улыбнулась ведьма.

Сверху послышалось громкое хлопанье: подняв голову, Серсея увидела крылатую обезьяну с красными глазами и некое существо, напоминавшее голую женщину, но с головой и крыльями летучей мыши. Обе твари увлеченно терзали человеческий труп, отрывая куски плоти и тут же пожирая. В процессе дележки оба крылатых не удержали голову, упавшую на землю, где за нее устроили драку Бурый Дженкин и паукообразная тварь из детей Вирны. Меж тем крылатая обезьяна и женщина-нетопырь сожрали последние куски мертвечины, присоединившись ко всеобщему разврату: удерживая на весу отчаянно хлопавшее крыльями тело, красноглазый демон сношал Тхурингветиль прямо в воздухе. Другая крылатая женщина, — чернокожая, с роскошной грудью, — развлекалась на земле с двумя сатирами и неким усыпанным землей существом, с железным лицом и свисающими до земли веками.

— Ясмина, королева яга — объяснила Кеция, — монархи не столь уж редкие гости у нас.

— Она всего лишь королева, — запальчиво сказала Серсея, — а я — императрица!

— Было время, когда Ясмину почитали богиней, — заметила старая ведьма.

— Мне это все еще предстоит, — Серсея лихо опрокинула очередной кубок, уже не обращая внимания, что за конечность услужливо подала его ей.

Не все участники празднества погрязли в изощренном разврате: многие предпочитали предаваться не менее разнузданному обжорству. Серсея видела огромных гиен пожиравших слабо шевелящееся месиво из сломанных костей и гниющей плоти, по которой ползали большие белые черви. Рядом свора уродливых тварей, со скользкой серой кожей и собачьими мордами, толкалась возле большого пня, где на серебряных и золотых блюдах лежали жареные человеческие бедра, предплечья и ребра, посыпанные зеленью и специями. На отдельном блюде красовались запеченные женские груди с волчьими ягодами на месте сосков, но вершиной этого ужасающего пиршества было блюдо, на котором лежал запеченный целиком младенец в обрамлении дикого чеснока, жирных опарышей и рыбьих потрохов.

Человечину для нетерпеливо поскуливающих тварей раздавала красивая женщина с блестящими от жира пунцовыми губами и ярко-рыжими, почти красными волосами. Она раздала уже примерно половину кусков, когда в толпе вурдалаков вдруг выросло невообразимое существо, напоминавшее покрытую слизью пирамиду. Вместо ног у него снизу щелкали огромные челюсти из которых высовывался беспрестанно длинный язык, разом отправивший оставшиеся лакомства в разверстую пасть. Разозленные твари, пронзительно вереща, кинулись на слизистую тварь, но та разом перекусила самого наглого из гулей, заставив остальных отступить. Рыжеволосая женщина, — Серсея откуда-то знала, что это Данелла Лотстон, бывшая хозяйка Харенхолла, — расхохоталась и, держа в руках запеченное женское бедро, взмыла в небо, расправив перепончатые крылья.

Появление Данеллы на этом сборище не особо удивило Серсю, однако другая рыжая девушка, присутствовавшая здесь заставила ее изумленно распахнуть глаза. На противоположном берегу залива, обнаженная красавица, с длинными рыжими волосами, сладострастно корчилась в похотливых объятьях чего-то невыразимо мерзкого с множеством выпуклых глаз и длинными щупальцами. Подобное же существо рядом ласкало зеленоглазую ведьму с черными волосами. Пульсирующие присоски впивались в нежные груди, тогда как более короткие, но и более толстые щупальца, ритмично двигались во влагалищах обеих ведьм.

— Это же не…  — Серсея обернулась к Кеции. Та равнодушно пожала плечами.

— Может быть. Никогда не знаешь, кого встретишь в эту ночь. Пойдем, нас заждались.

И, ухватив за локоть ошеломленную Серсею, она повлекла ее дальше.

Там где сходились оба берега залива полыхал круг из костров бездымного, багряно-черного пламени. Здесь высился идол — черный козел с причудливым знаком на лбу. Он стоял на алтаре — восьмиугольнике из черного камня, футов шестнадцати в высоту. На земле перед алтарем лежало с полтора десятка связанных существ, которых Серсея поначалу приняла за детей, вымазанных зеленой краской. Однако вскоре она разглядела, что лица этих существ не похожи на детские, а кожа, столь же зелена, что и их глаза и волосы, сквозь которых пробивались похожие на оленьи рожки.

— Сюда, моя королева, — Кеция протянула руку, приглашая Серсею в круг костров. Навстречу им шагнула очередная рыжеволосая красавица, к счастью, никого не напомнившая королеве. Совершенство ее тела портил лишь уродливый шрам на шее. Девица сноровисто сдернула с Серсеи одеяние и, подав ей руку, помогла взойти на алтарь. Рядом с ней, неведомо откуда, появилась черноглазая подружка Саломеи, державшая небольшой горшочек с желтоватой жирной мазью, пахнущей болотной тиной и травами. Зачерпнув из него, обе женщины принялись старательно умащивать лежавшую на алтаре Серсею, то же самое, преодолев, наконец, робость начал делать и Квиберн. Только в его ладонях, касавшихся тела Серсеи, чувствовалось немного человеческого тепла — руки обеих женщин отдавали ледяным холодом. Но вскоре это перестало волновать Серсею, поскольку мазь оказывала на нее совершенно волшебное действие. Разгладились морщины и складки на коже, будто засветившейся изнутри бело-розовым светом, груди налились и все тело вдруг обрело стройность, которой Серсея не помнила со времен рождения Джоффри. Исчезли седые волосы — львиная грива Серсеи вновь отливала чистым золотом, а в зеленых глазах появился молодой задор. Волна могучего неодолимого желания, захлестнула юное тело и Серсея, изнывая от снедавшей ее похоти, корчилась под умелыми руками, втиравшими в ее кожу все новые порции чудесной мази.