— Это часть нашего прошлого, от которого мы не убежим… И знаешь, я должен тебе кое в чём признаться, но после того как закончится сегодняшний вечер…

Сердце часто-часто бьётся в груди, когда мы выходим из квартиры и бок о бок стоим в лифте. Я смотрю на Романа Валентиновича, а он на меня. Мои губы приоткрываются, и я вижу в его взгляде желание наплевать на всё и вернуться… В квартиру, где мы останемся наедине, но мелодичный звук уведомляет о том, что мы добрались до первого этажа, а открывшиеся створки лифта приглашают покинуть его…

Почему я вся дрожу и боюсь огораживаться от всего мира вместе с ним?



— Это ваш дом? — спрашиваю я у Романа Валентиновича, едва мы добираемся до подъезда многоэтажного дома.

Он смотрит на меня загадочным взглядом, улыбается и отрицательно мотает головой. Куда ещё мы могли пожелать заехать после вечеринки? Мне казалось, что продолжение вечера вполне понятное, но теперь я пребываю в догадках.

— Не совсем… У меня есть квартира в этом доме, но я ей не пользуюсь… Там и ремонт не сделан ещё толком. Я купил её только для того, чтобы постоянно иметь доступ в одно место. Доверься мне! — произносит мужчина успокаивающим голосом, и я киваю ему. — И пожалуйста, не забывай, что мы договорились не выкать друг другу.

Щёки покалывает от смущения, и я опускаю голову, отвожу взгляд в сторону, только бы не смотреть на мужчину, только бы не сгорать от его внимания.

Роман Валентинович помогает мне выйти из машины и берёт меня за руку. Он достаёт пакет с едой, которую успел прихватить с собой и оставил на заднем сиденье автомобиля, и мы движемся к подъезду.

Поднимаемся в лифте на последний этаж, и у меня начинают подкашиваться ноги. В ушах свистит от мыслей, которые роятся со скоростью света в голове. Что ждёт нас дальше? Какой шаг будет следующим? Мы окажемся одни в пустой квартире? Но мужчина ведёт меня на технический этаж. Он открывает люк, и мы выходим на крышу.

От высоты голова идёт кругом. Я боюсь подойти к краю и крепко сжимаю пальцы Романа Валентиновича своими. Он наклоняется ко мне, обжигая жаром своего дыхания кожу шеи, и шепчет:

— Просто доверься мне — это всё, о чём я прошу!

Я позволяю себе расслабиться, потому что его голос звучит слишком уверенно и убедительно. Роман Валентинович кивает в сторону расстеленного пледа и улыбается. Он ставит туда пакет с едой и соком и отпускает мою руку, чтобы подойти к краю. Несмотря на то, что бортики довольно высокие и чтобы перевалиться через них нужно очень сильно постараться, мне всё равно страшно. В животе сжимается всё от напряжения. Сердце с бешеной силой колотится в груди.

— Посмотри, какой прекрасный вид… — зовёт меня Роман Валентинович и протягивает руку.

Я вкладываю свои пальцы в его ладонь, и он сжимает их, притягивая меня к себе. Ноги немного путаются, и я буквально падаю, а он прижимает меня к своей груди и негромко хохочет.

— Ты в точности такая же неуклюжая, как в прошлый раз, — шепчет он мне в макушку и поворачивается немного в сторону, заставляя меня сделать то же самое.

Ощущение неловкости быстро пропадает. Мне хорошо рядом с ним. Внутри просыпается уверенность, словно именно он тот, кто мне нужен. Моя вторая половинка. Лучшая часть меня, которой я была лишена по каким-то причинам.

Глядя на прекрасный вид, открывшийся взору, я не могу оторвать глаз: дома и огромное транспортное кольцо переливаются ярким светом, а снизу практически каждое здание в этом районе подсвечивается приятным голубым сиянием.

— Не заметила, когда мы входили в подъезд, чтобы дома светились, — шепчу я, завороженная открывшимся зрелищем.

— Обратить на это внимание можно только отсюда, с высоты. С фасада это просто небольшое освещение, дополнение к фонарям, которые частенько не работают, не более того, но когда ты посмотришь с высоты…

— Это самое прекрасное, что я когда-либо видела, — шепчу я, с приоткрытым ртом разглядывая мягкое освещение, которое кажется волшебством, проникшим в нашу реальность.

— А я видел кое-что более прекрасное… — шепчет Роман Валентинович.

Я смотрю на него, и наши взгляды пересекаются. Мы смотрим друг на друга, не в силах сделать шаг вперёд. И у каждого есть свои причины для соблюдения дистанции, но, несмотря на это, мы стоим и обнимаемся.

— Ничего не вспомнила?

Я отрицательно мотаю головой и поджимаю губы.

— Я думал, что это воспоминание пробудит хоть что-то… Но, возможно, всё куда сильнее, чем кажется на первый взгляд.

— Наверное, — пожимаю я плечами в ответ. — Мне так жаль, что я не могу ответить на вопрос, почему не рассказала о том, что замужем…

— Тсс! Не говори ничего о своём муже… Давай сегодня представим, что его нет? Что нет ничего и никого кроме нас?

Роман Валентинович кладёт ладонь мне на затылок и притягивает к себе, склонившись к моим губам. И я не могу сопротивляться ему. Я бессильна в этой схватке. Губы открываются, и с них слетает рваный вздох, прежде чем я снова ощущаю мягкие требовательные прикосновения мужских губ, сводящих с ума. Мужчина прижимает меня к себе, а я и сама льну к нему, льну так, чтобы каждой клеточкой тела чувствовать его, потому что до дрожи в коленях я хочу стать с ним одним целым. Поцелуй перерастает в нечто одержимое, наполненное нежностью и страстью. Руки Романа скользят по моему телу, и мне больше ничего не нужно в этот момент. Никто не нужен — только он.

Мужчина резко отстраняется, и я замечаю, что его зрачки увеличились, став такими большими, что это даже немного пугает. Он делает глубокий вдох и выдавливает улыбку.

— Сегодняшняя программа ещё незакончена. Возможно, ты сможешь вспомнить хоть что-то…

— Зачем тебе всё это нужно? — спрашиваю я, удивляясь, как легко получилось обратиться к начальнику на «ты». Впрочем, глупо было бы выкать после такой близости, зажигающей нас обоих по щелчку пальцев.

— Хочу помочь тебе… — пожимает плечами Роман Валентинович.

Он отпускает меня и подходит к пледу, снимает обувь и садится, свернув ноги по-турецки, а я стою и смотрю на него.

— Чтобы получить ответ на вопрос, почему я изменила своему мужу? — чуть склонив голову набок, спрашиваю я.

— Это не так уж и важно сейчас… У каждого могут быть свои мотивы. Конечно, мне хочется узнать, почему ты не рассказала о своём семейном статусе, но это не основное, не то, из-за чего я пытаюсь помочь тебе. К слову, я просил тебя не говорить о твоём муже и о том, что ты принадлежишь другому…

Мне становится немного обидно. Наверное, он считает меня девкой лёгкого поведения, раз так хочет получить ответ на этот вопрос. И я не знаю, как оправдать своё поведение, потому что в прошлый раз поступила ничуть не лучше, чем сейчас.

— Я никому не принадлежу, — с горечью выдавливаю из себя. — Я не помню его… Не знаю, как, вообще, вышла за Костю замуж и забеременела от него. Я не могу переносить его прикосновения, но жажду твоих… Это глупо, ведь фактически мы и незнакомы почти. Я не знаю, что со мной не так! В этом и есть вся правда! — шепчу я, скрестив руки на груди.

— Мы знакомы лучше, чем тебе кажется. Ещё в момент первой встречи мне казалось, что мы знакомы всю жизнь… — отвечает Роман Валентинович. — Иди сюда. Присядь рядом со мной.

Я послушно приближаюсь, снимаю туфли и сажусь на плед рядом с ним. Мужчина пододвигается ближе и обнимает меня за пояс. Я кладу голову на его плечо и жмурюсь, потому что это мгновение то, что мне хочется запомнить, отпечатать в памяти и никогда больше не потерять.

— Отсюда прекрасно наблюдать за восходящей луной. Смотри.

Я устремляю взгляд на небо и утопаю в этом волшебном моменте, который есть здесь и сейчас. Любуюсь отблесками последних лучей солнца, которое уже ушло, но пытается маякнуть нам своими лучиками, напомнить о себе. На небесном бархате уже проглядываются звёзды и, наверное, скоро их будет немало. Вот бы полежать здесь и полюбоваться ими… Я почти не дышу, наслаждаясь красотой, открывшейся взору. А потом поворачиваюсь и смотрю на Романа Валентиновича.