Литмир - Электронная Библиотека

Они пришли в эту компанию как супружеская чета, прожившая без любви лет двадцать – то есть как чужие люди. Танька, генеральская дочь, тоже заявилась с новым парнем. Дима, встретившись глазами с ее лихорадочным взором, внезапно понял, что она этого малого привела для него. Чтобы его раззадорить. Чтобы его опять зацепить. И что она хочет его прямо здесь и сейчас.

Была глубокая новогодняя ночь. Начались танцы. Лена висла на нем как камень на утопленнике. «Что с ней происходит?» – думал Дима, но дальше этой мысли никак не мог продвинуться, поскольку из головы у него не шел горячий Танькин взгляд. Кое-как отмучившись в паре танцев, Дима вышел на балкон покурить. Лена в это время, сославшись на усталость, а вернее всего испытывая обиду за холодность и невнимание Димы, ушла отдохнуть в темную комнату. Дорога была открыта, и Дима увидел, что на него словно ночная сова – грозная и бесшумная – надвигается Танька.

Они бросились друг другу в объятия, как будто и не было между ними двухмесячной ссоры. Молча и горячо целовались они взасос на ветреном балконе, и Дима чувствовал, как Танька в него вжимается всем телом, то ли стремясь сохранить тепло на морозе, то ли зачем-то еще. Ночь обретала смысл и становилась незабываемой. Дима не стал дольше колебаться и, ощущая неимоверную силу, повлек Таньку, как купидон, почти не касаясь ногами земли, темным коридором в ванную комнату, где и овладел ею прямо там, стоя.

– Не вынимай! – горячо шепнула на ухо она, как только он попытался освободиться. Дима застыл, ноги его дрожали от возбуждения. Он приметил табуретку, на вид довольно прочную и опустился на нее вместе с Танькой. Затылок его уперся в раковину. «Как в парикмахерской», – успел подумать Дима до того, как был вновь покрыт Танькиной страстью.

– Ты почему не звонил, гад? – нежно спросила Танька, когда настал момент передохнуть.

– А это что за кадр с тобой? Серьезный дядька? Рыжий какой-то.

– Да это все из-за тебя, ты сам во всем виноват!

– А ты-то чего не звонила? – перешел в контратаку Дима.

– Женщина никогда первой не позвонит, дурачок, – забавлялась Танька.

– А если сама виновата?

– В этом случае вообще никогда не позвонит. А ты, я вижу, совсем маленький? Пора бы знать нашу таинственную натуру! – Танька схватила Диму снизу за помидоры. – Вот это мне больше всего нравится!

– Эй! Осторожнее с маникюром! Коготки не выпускай!

Танька рассмеялась хищным шепотом.

Диме не хотелось покидать эту ванную комнату в старом, пропахшим временем доме, что называется «сталинской» постройки. Ему казалось, что он может просидеть так всю жизнь с расположившейся на нем Танькой, время от времени продолжавшей свои конвульсивные движения, но все проходит. Прошло и это желание.

Выскользнув в коридор, Дима чувствовал внутри себя великое умиротворение, тепло и доброту, и только черной молнией его стегала мысль о постылой блондинке, застывшей в ожидании в соседней темной комнате. Он побоялся сразу идти к Лене, поскольку свою умиротворенность и то особое спокойствие, которое бывает после секса, скрыть не смог бы.

Поэтому он пошел на кухню, выпил там с Владиком и новым Танькиным ухажером коньяка. Рыжий оказался веселым парнем, рассказал подряд три анекдота. Посмеялись, потом еще выпили. Диме было приятно смотреть на этого рыжика, отчетливо сознавая, что функция его выполнена и никогда эта компания не услышит уже от него ни одного анекдота. Потом вышли на балкон покурить. И только после этого Дима навестил усталую блондинку в ее комнате.

Нечего и думать, чтобы Димины отношения с Леной после такого празднования наладились. Он и сначала не понимал, как она согласилась с ним пойти, а после Танькиной агрессии и пережитых бурных минут вообще постарался выкинуть ее из памяти.

В наступившем январе пришла пора сдавать государственные последние экзамены, а затем уходить на дипломное проектирование. Предстояло еще и распределение. У Димы произошел в этой связи разговор с отцом:

– Тебя уже распределили? – спросил отец.

– Нет, это будет после госэкзаменов. Где-то в феврале, а окончательное – в мае.

– Что-нибудь уже предложили?

– Да нет, аспирантуру не предлагают, а так предложат на завод какой-нибудь, хорошо, если в Москве.

– Может, от нашей фирмы что-то сделать?

Дима, конечно, помнил разговор с отцом на эту тему пару лет тому назад. Тогда они к единому мнению не пришли. Было еще время подумать, но после разговора Дима стал приглядываться к тому, как работает отец.

Как всякий служащий, он работал с утра до шести вечера, но практически не было и дня, чтобы он пришел рано с работы. Частенько отец приходил домой навеселе, приносил заграничные напитки и сигареты. По праздникам отец приносил какие-то продуктово-винные наборы, которые явно было невозможно купить в обычном магазине. Когда Дима спросил отца об этих наборах, тот ответил, что это выдают их сотрудникам в протокольном отделе из сувениров, предназначенных фирмам. Как-то это прозвучало туманно, но Дима не стал переспрашивать, просто запомнил этот факт. Водились дома и бесполосые сертификаты, которые отец получал в загранкомандировках.

Теперь пришло время поговорить.

– Вопрос надо серьезно прорабатывать, – начал отец. – Так просто к нам не попадешь. Ты же не в партии, впрочем, какая к черту в институте партия, для этого надо на завод, а там застрянешь. Тебе комсомольцы в случае чего характеристику дадут?

– Дадут, наверное.

– «Наверное» не годится. Надо наверняка! И хорошую. Получишь?

Дима никакой особой общественной работы не вел, не имел к ней стремления, и это было хорошо, так как не было оснований его в чем-либо упрекнуть. Платил взносы, ходил на собрания.

– Получишь? – еще раз спросил отец.

– Надо какую-никакую нагрузку взять. Общественную. Я подумаю, а то нечего в ней будет написать.

На следующей неделе он спросил своего приятеля Витьку Макарова, комсорга факультета, нет ли какой общественной вакансии.

– Тебе зачем? – удивился Витька.

– Характеристику надо, – честно признался Дима.

– Ты мне халтуру сделаешь, а я тебе помогу.

– Какую халтуру?

– Надо одной заочнице курсовую контрольную по химии написать. Бабе моей. Светке.

Ну, для Димы это было простым делом. Ему хватило одного вечера, и работа была сделана. А Витька в ответ предложил стать ему заместителем председателя ДОСААФ. Это как раз была должность для комсомольца.

Была в ДОСААФе одна золотая жила – курсы автолюбителей. Почти все институтские парни имели к четвертому курсу права. Обучение входило в курс на военной кафедре, но была еще масса людей, которым автоправа требовались. Все же происходила массовая автомобилизация. К Диме, которого председатель институтского общества определил на хлопотную должность заведовать направлением на курсы, потянулись граждане, главным образом девушки.

От Димы требовалась всего лишь подпись на стандартной бумажке направления, но как же силен административный ресурс! Почти всесилен! Дима кожей ощущал его мощь, когда испытывал на себе заискивания, лесть, заигрывания, откровенный флирт, предложения подарков и прочие кошмарные проявления зависимости людей от обладателя права подписи.

Весна! Что ты с нами делаешь! Надуваются бутоны, лопаются почки, и гормоны начинают бурное движение в сосудах. Кончается спячка, начинается жизнь.

Пришла весна и в Димину жизнь. Новыми глазами увидел он Лену Птичкину, которая, следуя примеру подруг, обратилась к нему за подписью. Лена тоже увидела его как будто заново. Быстро простила она ему зимние обиды, как будто их и не было вовсе. Все, что они накопили ранее, в эту последнюю их весну потребовало реализации.

Они встретились в тот же вечер и, не договариваясь ни о чем, повинуясь только своему инстинкту, отправились на квартиру к Диме. На их счастье родители отсутствовали, отъехали накануне в Карловы Вары на воды.

Дима, не раздумывая, бросился в Ленины объятия, а она их ему немедленно открыла. То, что она раньше запрещала, талантливо играя роль недотроги, теперь разрешалось, более того – поощрялось! Они целовались и не могли нацеловаться. Оказалось, что Ленка классно целуется.

8
{"b":"692955","o":1}