Пару секунд я ждала, но она не возвращалась, и я решила, что можно одеваться, тем более что начала замерзать. Видимо её «всё в порядке» означало, что дар у меня всё-таки есть.
Выйдя из круга, я буквально ринулась к своим вещам на стуле и поспешно натянула трусики. Послышался стук двери. Неужели эта лекарша сейчас опять заставить делать что-нибудь стыдное? Надо обернуться и отказаться, вот прямо…
Я взвизгнула, прикрывая грудь и разворачиваясь спиной.
В кабинете оказался тот самый беловолосый парень, от которого меня пробрал озноб. Александр Васервальд! Какого чёрта он тут делает?! Блин, он же смотрит на мой зад!
Вывернув шею, я перепугано таращилась на него, а он на меня, и от его взгляда хотелось провалиться в самый подвал Ардэна. Через секунду меня накрыл такой жгучий стыд, что я прокричала:
– Отвернись! Быстро!
Он тут же отшагнул за внешнюю сторону ширмы, а я услышала голос, который мог принадлежать только ледяной глыбе.
– Извиняюсь. Не знал, что здесь приём. Я пришёл за порошками.
– Выйди отсюда! – снова закричала я со всхлипом, трясясь от нервов, стыда и обиды.
Стукнула дверь, и через секунду поняла, что осталась одна.
Глава 6
От этой встречи меня трясло. А после слов Николы об Александре Васервальде почему-то хотелось закрыться в самой дальней комнате и не показываться, пока этот Васервальд не забудет о моём существовании.
Он видел меня. Видел всю, с головы до ног, в одних трусах. Позорище…
Из медицинского крыла я шла молча, погружённая в стыдные мысли, а в памяти всё ещё его глаза – голубые, холодные, совершенно равнодушные. Разве у человека могут быть такие глаза? Хотя, возможно, если он из рода бессмертных магов, то и не совсем человек.
Только от этого не легче. Очевидно же, этот Васервальд в Ардэне – кто-то вроде капитана футбольной команды, популярный и классный. А я перед ним опозорилась.
К счастью, хотя бы дворецкая не достаёт вопросами, пока я предаюсь самобичеванию. Теперь даже коридоры с настенными росписями и летающие граммофоны, из которых льётся тихая музыка, не радуют.
Голая перед Александром Васервальдом…
Кошмар.
– Вот ваша комната, – сообщила Банши, и я вздрогнула, выпадая из тяжких мыслей. Оказалось, мы уже в жилом пансионе. – Сменные вещи на кровати. Ужин в восемнадцать ноль-ноль.
С этими словами она крутанулась на пятках и солдатскими шагами ушла.
Всё ещё погружённая в липкие мысли о своём позоре, я вошла в комнату.
Большая, светлая, с очень пушистым ковром в середине. На стене широкое окно, по краям две кровати, на одной стопка вещей, на другой – черноволосая девушка азиатской внешности что-то читает в позе полулотоса.
Она быстро подняла на меня взгляд, губы растянулись в улыбке.
– Коннитива. Я Наоки Хаяси, – сказала она щебечущим голосом.
– Э-э-э… – протянула я растеряно. – Вивиана Хор.
– Вивиана, – прощебетала она радостно. – Никола рассказывал. Я тебя сразу узнала. Я твоя соседка по комнате. Я из Противовесной Японии. Мой дар – общение с животными. Хочу обучать управлению ими. А какой твой дар?
Её тирада привела в ещё больший ступор, как и то, что соседка из Японии говорит на понятном языке. Вообще удивительно, что ни с кем не возникло языкового барьера.
– Гм, – протянула я. – Про свой дар я ещё не поняла. А когда Никола успел обо мне разболтать?
– Виделись на собрании адептов-абитуриентов. Проверяли наличие дара, – сказала Наоки. – Сказал, тебя собеседовал сам верховный маг.
– Собеседовал, – со вздохом отозвалась я и, пройдя через комнату, рухнула на кровать.
– Говорят, он красавчик?
Что ответить на такой вопрос? Правду – решит, что втюрилась, соврать – так сама поймёт потом, что наврала.
– Ещё не видела? – ускользнула я от ответа.
– Не-а. Но слышала. Все абитуриентки мечтают о нём.
Я хмыкнула.
– Без вариантов.
– Да знаю. Он же Мариус Люкс! Говорят, был женат, но жена исчезла при битве с Варлоаром, это где-то очень далеко. Искали много лет, но так и не нашли. И он отдал себя Ардэну и студентам.
История ректора впечатлила. Он так сильно любил жену, что после её пропажи, получается, принял обет безбрачия. А ведь он действительно очень красивый. Любая валялась бы у него в ногах. Только одних адепток половина Ардэна. Про такие чувства я только в книгах читала.
– А Александр? – неожиданно для себя спросила я, и ощутила, как запылали щёки.
Вот же, зачем я про него спросила! На соседку не смотрю, но чувствую её оторопелый взгляд, даже воздух дрожит.
– Васервальд?
– Угу.
– Слушай, от него держись подальше, – сказала Наоки. – Он из бессмертных. Высшая каста, они на остальных смотрят как на мусор.
– И на ректора?
– С ума сошла? – воскликнула соседка. – Ректоры академий – это другое. Они не входят в общие категории.
– Понятно.
На самом деле, мне не то, чтобы понятно. Но очевидно, что от Васервальда действительно надо быть подальше. Только как забыть сегодняшнюю встречу в лекарском кабинете?
День казался бесконечным: утро, дом остались где-то в другой жизни. Я закрыла глаза. Наоки о чём-то щебетала, не требуя ответов. Под этот щебет я выключилась.
Во сне, как назло, снова медкабинет, Александр Васервальд, дрожь… От него шли искажающие воздух потоки, всё казалось холодным. Хотелось бежать, но во сне ноги приросли к полу, и я продолжала смотреть в пронзительные ледяные глаза Васервальда. А потом он протянул ко мне руку, меня охватил страх, внезапно появились силы. Я отшагнула. Александр сделал шаг, что-то прошептал одними губами, но я ничего не поняла и продолжала отступать. А он всё тянулся ко мне…
Я открыла глаза, когда в окно ударил солнечный луч, и на меня накатило облегчение – от сна до сих пор озноб по коже. Дался мне этот Александр. Хотя, что кривить, если по ректору вздыхает одна половина Ардэна, то по Васервальду, наверняка, другая.
Только если ректору никто не нужен, потому что он всё ещё любит жену, то Васервальд, с чужих слов, просто всех презирает.
Всё, надо перестать о нём думать.
Наоки наклонилась перед трюмо и тщательно расчесывает волосы, затягивая их в низкий хвост. Увидев, что я проснулась, она расплылась в улыбке и прощебетала:
– Вивиана! Завтрак! Идём на завтрак! Здесь прекрасно кормят. Ты любишь куру-асаны?
Я хихикнула над её произношением.
– Круассаны, – поправила я.
Вроде бы после сна чувствую себя отдохнувшей, но всё равно осталось странное ощущение.
Правда, долго думать не получилось – в животе заурчало. Со вчерашнего дня у меня во рту был только сэндвич, а ужин благополучно проспала.
Я сбегала в душ, переоделась, и мы с Наоки вышли на поиски еды. В столовую шли коридорами и витиеватыми ступеньками, в которых Наоки каким-то чудом ориентировалась. Я пыталась запомнить повороты, но потом плюнула и решила – всё само когда-нибудь запомнится.
В столовой оказалось людно. Стоя в очереди с подносами, я, не стесняясь, разглядывала студентов и поступающих. Многие выглядели, как герои из книг – одни в мантиях, с цветными волосами, другие мерцали, третьи вообще гномы… Народ настолько разномастный, что непонятно, как они вообще тут уживаются.
– Доброе утро! – раздалось бодрое над ухом, на плечо упала ладонь, и я резко обернулась.
Никола стоял рядом с подносом и где-то уже успел добыть компот.
– И тебе того же, – проговорила я, поводя плечами.
А рука у него тяжёлая.
– Сильно стукнул? – испуганно спросил он. – Прости, не хотел. Я ж от радости. Привет, Наоки.
Наоки сосредоточенно выбирала между шоколадным и ванильным куру-асаном, и не оборачиваясь помахала ему.
Мне на завтрак достался ванильный, плюс тарелка каши с фруктами, компот и две шоколадные конфеты. За столик сели втроём. Едва заняли места, причём Никола нарочно сел со мной, как в столовую вошёл невысокий паренёк, чернявый и кудрявый.