А потом всё резко прошло. Глаза очистились, Александр поднялся и молча вышел из столовой, больше не обращая на меня внимания.

Ко мне подбежали Никола, Мирча и Наоки. Принялись хватать меня и причитать. Никола выглядел обеспокоеннее всех.

– Ты в порядке? – спрашивал он, зачем-то откидывая мне волосы и проверяя мне голову. – Не ранена? Как себя чувствуешь?

Его настоятельная забота трогала и докучала одновременно. Мысли мои всё ещё там, в бесконечной синеве глаз мага, из которых сквозит безразличием и холодом. Как он мог быть таким бесстрастным и одновременно спасать меня? Он ведь спас мне жизнь!

Никола не отставал, пришлось ответить:

– Я в порядке. Просто испугалась сильно.

– Это я виноват, – сокрушённо проговорил Ник, – руки-крюки. Прости, я держал тебя как мог.

– Ты не виноват, Ник, – неумело попыталась утешить его я, глядя туда, где скрылся Васервальд.

– Не пытайся меня оправдывать.

– Я не оправдываю, – отозвалась я рассеяно. – Ты пытался вытащить меня из столовой, где завис жуткий колючий шар.

Наверное, это подействовало, Никола положил мне ладонь на плечо, снова нарушая личное пространство. Его голос прозвучал нарочно виновато.

– Не злишься? – уточнил он и помог подняться.

– Перестань, – отвлечённо проговорила я, до сих пор чувствуя остатки синевы. – Всё хорошо. В Ардэне и не такое бывает, наверное…

Никола посмотрел в сторону, где скрылся Васервальд. Лицо его приобрело такое выражение, что я не смогла понять – то ли благодарен, то ли злится, то ли круассан был несвежим…

Когда мы оказались у дверей, над головой пролетел небольшой граммофон с крыльями, из которого доносится отчётливое:

– Сохранять спокойствие. Всем сохранять спокойствие. Ситуация штатная. Контроль восстановлен. Пострадавших нет. Сохранять спокойствие…

– Да уж, – проговорила я, провожая взглядом граммофон. – Сохранишь тут…. Во всяком случае, в Ардэне я не кажусь такой странной, как в школе.

– Угу, тут все странные, – сказал Мирча, жуя круассан, видимо заедая стресс. Его потряхивало, и Наоки жалась к нему, как испуганный щенок. – На гнома в розовом балахоне глянь.

Я покосилась в сторону. Действительно коренастый парень нервно теребил бороду, разглядывая осколки колючек.

– Он тебя не ранил? – помрачнев, вдруг спросил Никола, снова глянув туда, куда ушёл Васервальд.

– Шар? Нет, Александр успел.

Лицо Николы сморщилось, будто хлебнул уксуса.

– Я как раз о Васервальде.

Я запоздало охнула – мне кажется, или в его голосе ревность? Серьёзно? С какой стати вдруг?

Никола добавил:

– Тебе надо к лекарю.

– Не надо, – воспротивилась я, чувствуя, что Ник действительно теряет границы. Почему он вдруг решил, что имеет право ревновать меня? Он не мой парень, я не его девушка. Что за новости?

– Надо, – снова повторил Ник с некоторым нажимом.

Он серьёзно?

– Очень мило, что ты обо мне заботишься, но это лишнее, – твёрдо сказала я, надеясь, что хоть так получится донести – слишком много он на себя взял.

Никола посмотрел на меня очень внимательно, его глаза стали затягиваться темнотой.

– Пожалуйста, Вивиана, – попросил он, неотрывно глядя на меня. – Сходи к лекарю. Я не усну, если не буду знать, что с тобой всё в порядке.

– Но…

– Вивиана.

– Хорошо, – сдалась я. – Только для того, чтобы поберечь твои нервы.

Отделаться от сопровождения Николы не удалось, Мирча и Наоки с нами не пошли. Парень из Трансильвании выглядел неважно, видимо его действительно напугала та шипастая штука. Это позабавило, почему-то я считала трансильванцев привычными ко всякой магии.

Но Мирча, видимо, не из этих, и Наоки повела его в его комнату.

В лекарский кабинет к моему великому облегчению Николу не пустили.

– Девушка на осмотре, – резко заявила лекарша, – вон отсюда, пока Олридж не позвала. Быстро в свою комнату. А то внеплановое промывание магических каналов устрою.

Эта угроза Николу отрезвила, и он быстро исчез. А я после осмотра, пошла искать свою комнату.

В одиночку. По запутанным коридорам Ардэна.

Сейчас, когда студенты куда-то рассосались, эти коридоры стали казаться особенно пустыми и пугающими. Я шла, чувствуя, как в груди часто бьётся сердце, а после случившегося в столовой всё ещё потряхивало.

Стоило внимательнее запоминать, как вела меня Наоки. Но куда мне – зевала по сторонам и не напрягалась. Теперь по углам мерещатся морды и мохнатые спины. А может и не мерещатся.

Не знаю, сколько я бродила по этим извилинам, в конце концов так устала, что зашла в первую попавшуюся дверь. И в который раз растерялась – передо мной что-то вроде актового зала, только громадного. Сцена парит, под ней оркестровая яма и целая батарея инструментов. Половины я никогда не видела.

В зале полумрак, только магические шары бледно освещают сцену и инструменты. На зрительных местах темно.

Но я на некоторое время забыла о страхах и с интересом рассматривала двусторонние арфы и какие-то струнные штуки, похожие на пилы. Нашлись даже флейты, правда розовые и блестящие.

На каких-то я пробовала играть, но получались только нечленораздельные звуки. Одной крошечной дудкой я так увлеклась, что не заметила, как в зале что-то переменилось.

Холодный воздух подул со спины.

Только в этот момент я вдруг всем телом ощутила – здесь кто-то есть, а мурашки по коже подлили масла в огонь.

– Кто тут? – резко обернувшись, спросила я, и стала шарить взглядом по полумраку стен.

В ответ промолчали, но я точно знаю и чувствую, что в темноте кто-то скрывается.

– Эй, хватит, это не смешно, – снова проговорила я.

Опять дунул ветерок, на этот раз в лицо. Из темноты зрительного зала донёсся голос, бесстрастный и при этом глубокий.

– А брать чужие инструменты смешно?

Я вспыхнула – неужели можно подумать, что я собиралась что-то из этого украсть? Серьёзно? Я даже играть не умею.

– Я просто смотрела, – ответила я, задетая несправедливым обвинением.

– Может быть. Но ты вообще не должна здесь находиться.

– Да? И почему это? Тут не заперто.

– Потому, что никому не пришло бы в голову вломиться в зал торжеств накануне посвящения в студенты, – бросил голос с явной неприязнью.

– Я не знала, что это запрещено, – не сдавалась я. – Тем более, я тут не одна такая.

Я надеялась, что мой намёк на его присутствие в этом якобы закрытом зале поставит его на место, но в ответ прозвучало как-то хищно:

– Мне можно.

– С чего вдруг? – хмыкнула я. Надо же, какой дерзкий.

Но через секунду из темноты на свет бледных магических шаров выступила фигура, высокая, суховатая, широкая в плечах, и у меня внутри всё замёрзло.

Васервальд.

– Ты… – почему-то выдавила я, и замолчала, ещё и сердцебиение ускорилось. Что сказать бессмертному магу теперь, после наших неоднозначных встреч?

Он сделал ещё пару шагов и остановился у двусторонней арфы, высокий, красивый и пугающий до визга, глядя на меня так, будто я лично оскорбила его самым грязным образом.

Заложив руки за спину, он проговорил:

– Я отвечаю за сохранность инструментов. Каждый стоит столько, сколько ты никогда не видела. И не увидишь. И в моих интересах не пускать в зал всяких растяп, которые не могут убежать от сферического ежа.

Меня окатило холодом, потом жаром, а в носу засвербело от незаслуженной обиды. Он меня сейчас обвиняет в… чем?

Отложив маленькую гитарку, я повернулась к нему и воинственно сложила руки на груди.

– Это ты о той колючке в столовой? – спросила я с вызовом, хотя внутри всё подрагивает, матеньки… Васервальд действительно вызывает трепет. – Да я впервые его видела! Можно сделать скидку!

– Я и сделал, – сказал он. Голубые глаза полыхнули какой-то злостью, и я отшатнулась. Разве можно вообще так смотреть на людей? – Спас тебя от пары шипов. Они бы прошибли насквозь твоё хрупкое тельце.