Она смотрела пристально, почти не мигая. Вспышки молнии озаряли взгляд ее нечеловеческий, с какой-то сумасшедшинкой. Ведьминский взгляд бездонных глаз, казавшихся огромными на истощенном лице. Завораживающий. Сбивающий с толку. Дышать мешающий. Черт знает что!..

Он привез ее в больницу. Ору поднял на все отделение, потому что принимать ее отказывались. Потом переубедил дежурного врача. Толково так напомнил ему клятву Гиппократа. Набрехал, что с улицы подобрал. Ничего не говорит. Документов при себе не имеет. Кто такая, знать не знает. И от предоставления данных своей личности он ловко увернулся. В общем, сбагрил ее, а там, как карта ляжет.

Во сне он видел эти глаза кошачьи. Они о чем-то умоляли, надрывались в немом крике. Зрачок сузился, но вертикально, как у кошки. Он видел вялое шевеление ее обескровленных губ, но слов разобрать не мог. Они долетали невнятно и словно издалека.

Назар раскрыл глаза и уставился в потолок. Рывком сел на кровати и спустил ноги на пол. Основаниями ладоней провел по глазам от переносицы к вискам и широко зевнул. На тумбочке рядом завибрировал телефон. Не глядя, он подцепил его и пошел в кухню. По пути подобрал джинсы с пола, куда бросил их накануне, и натянул их на голое тело. Пересек немалое пространство залы и завис у кофеварки.

Изначально это была обычная четырехкомнатная квартира, правда, с улучшенной планировкой. Располагалась на двадцатом этаже и имела индивидуальный выход на террасу. Которая, по сути, служила крышей нижним этажам. Собственно, эта терраса и склонила Кадацкого к покупке именно этого варианта жилья в городе. Он родился и рос за городом, в просторном доме с прилегающим обширным участком земли. Все детство провел, не зная городской толкотни, тесноты маленьких квартир, непосредственной близости соседей. Макар не так надолго, как хотелось бы, пережил своего кореша – отца Назара. И когда убили и его, такова суровая реальность блатного мира, всем нажитым добром стал управлять молодой Назар. Вот тогда ему пришлось окончательно перебраться в город.

Ломало его по первости в городе, что было, того не отнять. Кроме непривычной бытовухи, что трепала нервы, ему пришлось отстаивать свое имя заново. Макар, разумеется, ввел его в круг, все чин по чину. Но с его уходом нашлись акулы, что позарились и на ресторанный комплекс, что перешел Назару от отца. И на стриптиз-бар, что поднял Макар. Вот тогда Назар до победного отстаивал свои права. И ведь отстоял. Все его осталось при нем. И имя себе заработал.

Потом уже самостоятельно, без опеки названного отца, встал на ноги и укрепился. И первым делом поменял место жилья, душившее его со всех сторон. Взял эту хату и из всех комнат оставил только одну – спальню. Все остальные стены снес на хрен. Получилось одно большое, единое пространство. С одной стороны – кухня и обеденная зона, по центру – место отдыха с диваном, журнальным столиком и домашним кинотеатром, с другой стороны – ниша-гардеробная. Все в черно-белых тонах, с серебристыми вставками металла. И на всю длину стеклянная стена, отделяющая помещение от террасы, куда вело два выхода – из спальни и гостиной. Только тогда он задышал свободнее.

Телефон вибрировал без остановки, прерываясь лишь на секундную паузу. Плевать. Пока он не попьет кофе и не выкурит сигарету, его лучше не трогать. Вся ершистость его характера проявлялась в первые минуты после сна. Затронь – и уколешься. Он мог слоняться, раскачиваясь, из угла в угол, как медведь-шатун. Рычать на всех подряд. Долго не догонять, зачем встал. И мог убить любого, кто полез бы к нему. Только черный, крепкий кофе без сахара и выкуренная в одиночестве сигарета настраивали его на новый день. И делали более-менее сносным и неопасным для общества.

Взял чашку, пачку сигарет, телефон положил в карман и побрел на террасу. Игнорируя столик с креслами из ротанга, встал у ограждения. Было душно и пасмурно. Туча, что устроила ночью ураган, прошла мимо, не зацепив город. Далеко внизу шныряли люди, туда и сюда. Толкались машины, объезжая медлительные автобусы и более юркие маршрутки. На уровне глаз просвистела стайка стрижей. Назар глотнул кофе, прикурил и с удовольствием выпустил струю дыма перед собой. Оперся локтями о перила и смаковал горький вкус, ни о чем пока не думая.

Телефон снова завибрировал. Он докурил и полез за трубкой в карман.

– Да?

– Братан, отвечаю, я поставлю тебе на рингтон Филиппа, мать его, Киркорова. Или гребанного Витаса. Чтоб ты, наконец, слышал его!

– Да слышал я все.

– Нормас. И хули не отвечал? – начал заводиться Пепел.

– А с хуяли ты мне спозаранок названиваешь?! И так под утро с дела вернулся, – огрызнулся и Назар.

– Как прошло? – тот сразу снизил тон и перешел к сути разговора.

– Все четко. Ровно.

– Наводка не сбрехнула?

– Духу не хватило.

– Заезжай в бар. Растолкуешь, – предложил Пепел перевести явно не телефонный разговор на личную встречу.

– Лады.

Вечером Назар подкатил к стриптиз-бару, уступающему пальму первенства своей историей разве что Мулен Руж. Когда-то давно это был бар «Z». Потом сменились верхи, а за ними и правила игры. Довольно неплохой стрип-бар скатился до уровня борделя, где танцовщицы мало чем отличались от чеканок. Бульба распотрошил тогда этот рассадник продажной любви – «New Z» – имея личные счеты с тогдашним воротилой. Разогнал весь персонал и сжег дотла само помещение. Долго зияющим бельмом уродовали город погорелые останки. Ни у кого не поднималась рука разгрести их. И только спустя несколько лет Макар взялся возвести из руин и отгрохать новый стрип-бар.

«Территория Z» гласила яркая вывеска над дверью, куда вошел Назар. Его, как хозяина, приветливо встретила девушка хостес в очень откровенном сексуальном наряде. Выучив его вкусы и предпочтения, она без лишних указаний проводила его в VIP-комнату с приглушенным светом и хорошей шумоизоляцией. Эта комната всегда оставалась за ним и имела неофициальный статус кабинета. Пепел уже ждал его на одном из кожаных диванов, стоящих квадратом, и низким столиком в центре. Хорошенькая официантка в коротенькой юбочке, наполовину открывающей аппетитную попку, подала кофе, коньяк и мороженое.

– Что молчишь? Как прошло? – после некоторой паузы спросил кент, глядя на Назара исподлобья строго и зло. Он сидел, уперев локти в колени, подавшись всем телом вперед. Широкий лоб, мощная челюсть, сломанный нос и длинный шрам возле уха – его отличительные и далеко не располагающие к общению черты лица обычно отталкивали людей. Они пугались его насупистого вида и предпочитали лишний раз с ним не связываться. И правильно делали.

– Как по маслу, – Назар смело встретил его взгляд.

– Подробности будут?

– Приехал, куда подсказали. Хорошо спрятались, жулики. Без точных координат не найти то место. В доме были все. Всех и уложил разом. Без лишнего трепа. Он и так все понял. И меня узнал. Давно следовало грохнуть извергов, так-то, – не удержавшись, добавил он зло, чуть помолчав.

– Что так? – уточнил Пепел. Назар прикурил, прежде чем ответить.

– Они с девчонкой развлекались, когда я нагрянул, – нехотя начал он. – Черт, да от нее живого места не осталось! Знал бы, что они с ней вытворяли, пулей в башку не отвертелись бы. Там… – он мучительно подбирал слова, глядя куда-то в угол. – Ее напичкали наркотой и учиняли такое!.. с трассовыми бичихами лучше обращаются! Она мертвым завидовала, я по глазам видел.

Пепел слушал не перебивая. Вертел в пальцах зажигалку, а сам недоумевал – ему-то какой резон за девку впрягаться?

– Убрал? – только и спросил после.

– Сказал же.

Брешит. Вот как есть. Пепел тонко чувствовал Назара. Пожалуй, из всей их шайки только его считал не просто корешом. Другом. Причем взаимно.

– Уверен? – заломил он бровь.

– Правила для всех одни писаны, – вскинулся Назар.

– Вот именно, – многозначительно подтвердил Пепел. Она встретились глазами и оба вспомнили тот случай, когда Пепел нарушил запрет. Знатно они тогда сцепились. Один – отстаивая свои интересы, другой – карая за провинность. – Так все-таки?