– Это крыло белого ворона, – сказала она, чуть не плача. – Алтарь… это крыло белого ворона.
Оракул рассмеялась. Ее руки коснулись быстро вздымающихся плечей Пуэллы, а затем – грубым движением толкнули вперед, выбивая воздух из легких. Слабо вскрикнув от неожиданности, девушка полетела прямо на алтарь, но опустилась уже на ковровую дорожку под звуки веселой музыки; ее голова кружилась, перед глазами было мутно. Кто-то быстро поднял ее на руки и повернул к себе. Пуэлла увидела сияющее, приятное, благородное лицо – и невольно всхлипнула от облегчения.
– Долус? Это ты?
– Да, это я, – ответил тот. – Оракул что-то задержала тебя. На каком ты, по итогу, факультете?
– На том же, что и мы, очевидно, – подала голос Аврора, и Пуэлла, увидев ее рядом с Долусом и Аранэ, чуть не кинулась на шею новой знакомой – благо, вовремя остановилась, сообразив, что той это не слишком понравится. – У Эл на груди появилась фибула латерна-мантов: золотой костер. Разуй глаза.
– Да-да, я уже заметил. К слову, Пуэлла! Ты же пропустила маленькую лекцию о студенческой жизни, потому что была в Астрале! – спохватился Долус. – Тебе нужно будет обо всем рассказать повторно.
– С этим я потом как-нибудь справлюсь, не сомневайся, – холодно отрезала Аврора и, схватив Пуэллу за локоть, потащила ее в сторону. – Сейчас выдают ключи и распределяют по комнатам ребят с факультета сердце-чеев. Нас вызовут следующими.
Девушка подняла глаза и с трудом сфокусировала взгляд: вместе с перемешанной кучей-малой из поступивших студентов она находилась в торжественно украшенной зале, где, стоя на сияющей сцене, сама ректор в сопровождении своего фамильяра раздавала ключи новоиспеченным первокурсникам. Учитывая, как медленно она это делала, церемония обещала быть очень долгой.
– Говорят, что каждый видит Зал Распределения и Оракула по-своему, – сказала Аврора авторитетно, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до уха Пуэллы. – Для кого-то она – прекрасная девушка в сияющей гостиной, для кого-то – добродушная старушка на веранде. Лично я почему-то увидела строгую женщину в очках, которая сидела за офисным столом и допрашивала меня, словно на собеседовании. А ты? Что увидела ты?
– Я… – Пуэлла запнулась; меньше всего на свете сейчас ей хотелось бы говорить правду. – Я видела старушку. Она была довольно милой.
– Значит, ты почти как Долус, – ответила Аврора. – Ходит легенда, что Оракул подстраивается под подсознательные желания абитуриента и предстает перед ним заведомо симпатичным человеком, чтобы тот проникся к ней и легче сумел расслабиться. Вся эта атмосфера сонливости и наивной радости от происходящего… сейчас мне даже не по себе об этом вспоминать.
«Знала бы ты, как мне не по себе».
– А что Оракул просила тебя сделать, прежде чем определить факультет?
– Ну… – Аврора задумалась, вспоминая. – Протянула мне какой-то каталог, открыла на одной из страниц и попросила сказать, что я вижу на картинке. Я сказала – лесную чащу. Она кивнула. А потом велела мне посмотреть в аквариум, стоявший у меня за спиной, и сказать, что я, в свою очередь, вижу там. Внутри оказалась змея. Только и всего! Даже не знаю, как можно определить характер и предрасположенности человека по таким странным вопросам.
– У Оракула свои, неведомые смертным методы, – улыбнулась Пуэлла напряженно. – Давай-ка лучше скрестим пальцы и помолимся Демиургам, чтобы нам выделили общую комнату.
Глава третья, в которой одна из подруг обретает фамильяра, а вторая остается ни с чем.
– Ну привет.
Пуэлла ничего не ответила – только плотно затворила за собою дверь и тихо вздохнула. Почти все сумрачное пространство крохотной комнатки занимали две двухъярусные кровати, и на одной из них, обнявшись, уже расположились двое: черноволосая девушка в круглых очках и худощавый рыжий юноша с бритыми висками. Она узнала их сразу – те двое, что грубо толкнули сначала ее, а затем и Аврору перед процедурой отбора.
«Вот же пустоголовые зазнайки, – подумала она даже с жалостью. – Самоутверждаться за счет окружающих – вершина неполноценности».
Она прошла к своей постели и устало села прямо на одеяло. Свой рюкзак девушка положила на колени, после чего расстегнула молнию, достала бабушкину булочку и принялась уминать, чувствуя, как ликует голодный желудок. Радостная эйфория прошла, сменившись легкой усталостью и трезвым осознанием происходящего, но в целом настроение было не самым дурным. Все-таки, она была здесь, в Университете имени Конкордии Непобедимой! Ее приняли и будут обучать недоступной обывателям магии, чтобы затем – как и предсказывала дайра Лакрим – имя Пуэллы отметили в куче знаменитых и низкосортных газет как имя той, что «поднялась из самых низов на вершину исключительно благодаря острому уму и бездонному таланту».
Амика, должно быть, уже скучает и сгорает от нетерпения, желая узнать все подробности жизни в высшем учебном заведении, предназначенном в основном для снобов. Доев булочку, Пуэлла облизнула пальцы и задумалась, глядя в пустоту прямо перед собою – что же она чувствует теперь, пройдя отбор? Хочется ли ей домой?
«Не знаю. Я ничего не знаю».
После вчерашнего внетелесного опыта и видений Пуэлла была слишком опустошена. Девушка снова вздохнула, достала вторую булочку из рюкзака и принялась за нее, стараясь понять, радостна она или несчастна. Гордость за победу в отборе и бабушку, что не зря вкладывала силы в мягкотелое чадо, смешивалась со странным ощущением ненужности, абсурда, бессмысленности происходящего.
– Странно, как ты при таком аппетите влезаешь в дверные проемы, – прокомментировала очкастая соседка, развалившись на соседней постели; ее фамильяр все в той же косухе и кожаных штанах расположился рядом, уткнувшись носом в шею хозяйки. – У тебя там, случаем, не булочная в портфеле?
Пуэлла лишь улыбнулась на этот выпад. Она знала, что пререкаться бесполезно.
– Скажите, сюда ведь должен прийти еще один человек? – спросила она вместо ответного оскорбления. – Здесь еще одна незанятая кровать.
– Она для твоего несуществующего фамильяра, гений, – язвительно ответил рыжий.
– То есть, девушки и юноши живут в одной комнате? – сморщилась Пуэлла. – Это так… некультурно и странно.
– Разлучать магов с их фамильярами – вот что странно, – парировала брюнетка. – Плевать тут все хотели на тебя и твои своеобразные нормы морали, привезенные из какой-то там задрипозной деревушки.
– Даже мне с моими «задрипозными» нормами очевидно, что ведете вы себя недостойно, – устало отмахнулась Пуэлла. – На светских приемах своего Клана вы тоже так с гостями разговариваете?
– Наши гости – аристократы из Премеры, а не выскочки вроде тебя, – зашипел рыжик. – С высокородной дайрой и грязной шавкой всегда обращаешься по-разному.
– Как скажешь, – повела плечами Пуэлла. – В таком случае, не стану отвлекать. Занимайтесь, чем занимались, дети богов.
Она поставила свой рюкзак на постель и юркнула под одеяло прямо в одежде. Вечер медленно надвигался на крошечное искусственное измерение, иллюзорный закат разлился по иллюзорным небесам, и в голову Пуэллы снова полезли навязчивые и неприятные мысли.
Чему их будут учить? В какие тайны ее посвятят, во что превратят? В миру об Университете имени Конкордии Непобедимой было известно лишь то, что там обучаются избранные, которые впоследствии становятся вершиной общества и важнейшими людьми всех Двенадцати Держав. Чем занимались чародеи-аристократы, никто точно сказать не мог – но знали, что они принимали активное участие в борьбе с Дымом, и без них целый мир захлебнулся бы в крови. Дым был значительной проблемой, а потому одно лишь это уже служило причиной, чтобы относиться к ним с долженствующим почтением.
– Прием-прием! Говорит Пситтакус!
Пуэлла аж подскочила от неожиданности: говорил хрустальный череп, что стоял на небольшой тумбочке между кроватями. Его рот открывался, челюсти шевелились, как живые – девушка завороженно следила за происходящим, не скрывая возродившегося любопытства.
