Догоравшие костры наполняли красными отсветами дрожащий воздух. Тут и там курились дымки, слышалась мягкая, напевная речь прибрежных жителей, занесенных ветром судьбы в эти лесные края. Где-то за лагерем мычала корова, гулко и звонко ударял о наковальню молот кузнеца, порождая острое, шальное эхо, разносившееся далеко по сторонам. Молодая светловолосая женщина, черты которой носили отпечаток той самой суровой красоты, свойственной для многих из Сестер, подняла лицо к хмурому небу. Хлопанье крыльев и крик вспугнутого в лесу воронья напомнил ей недавние события. И совсем иного Ворона.

Родом с островов Южных Морей, она пересекла Великий Океан и путешествовала вглубь страны, придерживаясь собственных канонов и верований. Девушка усмехнулась, вспомнив слова наставницы: «…все Амазонки считают уничтожение Трех Первичных Зол своей задачей, исполнение которой откроет новую эру, когда смертные мужчины и женщины займут надлежащее им по праву место во вселенной, прекратив быть игрушками для существ из Внешних Миров. Амазонки — это народ мореплавателей. Они были одними из первых людей, кто наладил торговые контакты равно как с Королевствами Запада, так и с Кеджистаном на Востоке».

— Все амазонки обязаны бороться со злом, — в продолжение своих мыслей проговорила девушка, рассматривая снятую тетиву с лука, — вот только на какие средства жить борющимся? Даром с неба ничто не сыпется.

Она вздохнула, кинув взгляд на тощий кошель на поясе. Путевые издержки изрядно опустошили запас монет, а наняться до сих пор ни к кому не удавалось. Что, впрочем, неудивительно.

Не все ладно было в этих землях. Здешний храм Сестер подвергся нападению демона. Точнее, демоницы. Не успевшие бежать и спасти свои жизни, Сестры превратились в последователей мерзкого порождения Иного Мира. Не меньше, а, пожалуй, и больше зла причинила предводительница сестер-перевертышей, под именем Кровавого Ворона наводившая на округу смертельные страх и ужас. Путников ли, жителей ли деревень — всех она утаскивала на кладбища, где, чиня гнусные осквернения могил, пытала, чтобы, наконец, вздернуть на ветвях деревьев, распоров животы. Некоторых несчастных Ворон предавала огню, порой заживо, сопровождая крики и мучения умирающих шутками и смехом.

Караваны перестали ходить этими путями, и работы было не сыскать. Тем удачнее оказалось то, что уцелевшая при нападении на храм Сестер жрица по имени Акара, с которой довелось познакомиться в лагере беженцев неделю назад, предложила хоть какое-то заделье. Пусть даже не так хорошо оплачиваемое, как охрана караванов или богатого путника. Зато больше приличествующее тому, для чего вообще существовали Сестры.

Кровавая убийца Ворон могла бы ещё долго тревожить округу, если бы не следовавший в тех местах своими путями святой человек, положивший конец бесчинству бывшей Сестры и упокоивший в бою её душу и оскверненное тело.

Этому-то победителю в помощь и передавала ее жрица Акара, о чем и уведомила девушку, устроившуюся перед костром в стороне от остальных обитателей лагеря. «…людям Амазонии возможность быть равно как стратегами, так и воителями. Их можно видеть ищущими работу наемника, искусного и преданного хозяину, пока служба не противоречит законам амазонок», — наизусть процитировала воительница, пригибая дугу лука и натягивая тетиву. Тронула пальцами и, убедившись, что тетива дрожит, точно струна под рукой опытного музыканта, улыбнулась уголками губ. Подбежавшая к костру молодая послушница робко замерла, не спуская взгляда с самой амазонки и грозного боевого лука в её руках.

— Акара просит тебя прийти к её палатке, — проговорила девушка, теребя кончик полы простого, холщового платья. — Я провожу!

— Веди, — откликнулась воительница, вставая.

Спустя совсем короткое время, отыскав Жрицу Храма, лучница прошла с ней к разложенному у ограды костру.

Святой человек оказался вовсе не старым, как предполагала сама амазонка: лет около двадцати пяти, молодое смуглое лицо, носящее тот особый отпечаток, присущий служителям веры и истинно добрым людям. Нестриженые темные волосы, синие внимательные глаза, тонкие морщины — в его облике было что-то, внушавшее спокойствие и уверенность.

Поймав его взгляд, девушка кивнула будущему товарищу по пути.

— Святой воин, освободитель, — проговорила Акара, пряча кисти рук в просторные рукава темно-сиреневого платья. — А это Уна, амазонка. Первая из лучниц, что у нас остались. Лучшая попутчица, которую я могла бы тебе посоветовать.

Воин поднялся и отвесил короткий поклон. Видно было, что его манеры оттачивались, но не в замке, а в монастыре — как одно из необходимого, которое он изучал с прочим. Амазонка отметила про себя его пыльные сапоги — должно быть, он много прошел пешком, и кожаный нагрудник, показывавший, что служитель веры был так же бескорыстен, как и беден. Он не мог позволить себе даже старой кольчуги. Удивительно, что в таком облачении и с таким оружием — булава даже без вкраплений магических камней — он смог противостоять Кровавому Ворону и полчищу её соратников, которых она бросала против героя. Наверняка, эта битва далась ему нелегко. Странно, что он вообще выжил и остался победителем. Но в искренности его слов сомневаться не приходилось. Он принес пояс Ворона — тот самый, подаренный Акарой, с которым Ворон не расставалась никогда. И сестры, рискнувшие отправиться на кладбище, уже успели сжечь тело той, что ранее была самым истовым поборником веры.

— Ты должна помогать во всем этому человеку, Искандеру, Уна. Он идет по пути Света, и твой долг — сопроводить его. Тревожные вести мы узнаем от наших торговцев. Дороги на восток перекрыты нежитью, но совсем недавно там прошли двое. И вся нежить расступалась перед ними. Искандер преследует этих людей, но он не сможет пройти за ними, так как демоница Андариэль, та, что захватила наш Храм, блюдет защиту дорог и не пропускает ни одного каравана. Полчища нежити убивают все живое, что движется там. Но вода говорит странное: она говорит, что двоих странников нужно непременно настигнуть. Иначе…

Наставница не договорила. Помолчав некоторое время, заговорила вновь.

— Отправляйтесь в Храм. Мы доверяем паладину Искандеру. Он обещает убить Андариэль, а с ее смертью зло, питающее эти земли, пойдет на убыль. С остатками нежити мы управимся сами. Но кто-то должен показать Искандеру дорогу в Храм. Выбор пал на тебя. Идите, и да будет над вами благословение!

Уна вновь почувствовала на себе внимательный оценивающий взгляд проницательных синих глаз. Казалось, он стремился разглядеть ее душу — защищенную телом и броней. Хотя почему «пытался»? Он ее разглядывал!

— Я выполню все, что велит мне мой долг, — Уна склонилась перед наставницей. — И не подведу сестринство.

Оценивающий взгляд соскользнул с ее лица. Паладин поднялся и так же коротко поклонился — на сей раз он кланялся ее наставнице. Потом, не произнося ни звука, он вскинул на плечи котомку, закрепив ее на плечах и с боков широкими поясами. И отвернулся, шагая к тяжелым деревянным воротам по дороге, ведущей на восток. Он не смотрел на Уну и не заговаривал с ней. Единственным признаком того, что он вообще знал о ее присутствии, был тот самый первый короткий кивок. Он даже не оглядывался, чтобы посмотреть, идет ли она за ним.

Вздернув бровь, девушка молча последовала за спутником. Лук и колчан стрел были прикреплены за спиной, вместе со связкой метательных копий, а висящий на поясе набор ножей довершал арсенал лучницы из-за моря. Искандер шел размашистым, упругим шагом привыкшего к долгим переходам путника, опытного в путешествиях. Уна не отставала, поглядывая по сторонам, и время от времени упираясь взглядом в спину паладина. Тварей тьмы пока не было видно, но если не ждать нападения, не значит, что из-за того они согласны не напасть.

— Здесь следует свернуть, — спустя продолжительное время, за которое было пройдено немало, амазонка поравнялась с Искандером, взмахом руки указывая на утоптанную дорогу, уходившую в ржаное поле.