Закончив все необходимые процедуры и пожелав Альберту Мироновичу «спокойной ночи», она вернулась в свою каюту.

Аня сидела на кровати и подправляла форму ногтей маленькой маникюрной пилочкой.

– Привет, – сказала Полина и села на кровати.

Аня кивнула головой в ответ, не вынимая наушников из ушей и не прекращая своего занятия.

– А ты почему на концерт не пошла? – снова попыталась завести разговор Полина, но Аня просто пожала в ответ плечами, давая понять, что не желает поддерживать разговор.

– Ну ладно. Тебе не надо в ванную? – Полина поднялась и взяла халат.

Аня отрицательно покачала головой.

«Вот пристала, – подумала она. – Теперь мне её всю неделю развлекать надо будет, что ли?»

– Анюта, посмотри, пожалуйста, – Полина сняла браслет с часами и положила на стол. – Если замигает красная лампочка, сразу мне скажи, ладно? А то боюсь, чтобы не намок. Я быстро!

Аня вынула наушники и внимательно посмотрела на браслет.

– Хорошо, – сказала она. – Я скажу.

Когда за Полиной закрылась дверь, Аня взяла браслет в руки и разглядела его со всех сторон. Интересная штука. И мобильник не нужен. А то на разговоры столько денег уходит! А тут только нажми кнопочку, и все знают, что пора выходить гулять…

Красная лампочка замигала в ту минуту, когда Полина вышла из ванной комнаты. Словно больной заранее подгадал этот момент.

Полина, как была, с распущенными мокрыми волосами, в халате и тапочках выбежала из каюты.

Аня спокойно закончила обрабатывать ногти, покрасив их ярким блестящим лаком.

Ей вдруг захотелось пойти посмотреть, что там делается на этом вечернем концерте, который так рекламировали родители.

Вчера она поддалась на их уговоры, пошла. Скука несусветная! Хотя все были довольны, аплодировали! Даже эта Вероника в своём дурацком зелёном платье прабабушкиных времён.

Сходить, что ли? Может быть, сегодня что-нибудь поинтереснее придумают?

Аня открыла шкаф. На полке лежали две маечки на тонких бретельках, футболка с длинным рукавом, короткая юбочка и шорты. Джинсовая курточка висела на плечиках. Это была вся её одежда. Она, собственно, и не предполагала здесь особенно наряжаться. Да и дома-то она была не слишком придирчива к нарядам. Чем проще, тем лучше. Выделяться из общей компании не хотелось. Да и, если честно, было не на что это делать. Родители её – люди совершенно среднего достатка. При всей непредсказуемости своего возраста и характера, Аня это прекрасно понимала и ничего лишнего для себя не требовала.

Потеребив в руках свои нехитрые наряды, Аня закрыла шкаф и решила пойти в том, что было на ней: в джинсах и футболке с яркой надписью на груди.

Подойдя к зеркалу, она собрала волосы и закрепила их большой перламутровой заколкой. Потом открыла шкаф, взяла курточку и, накинув её на плечи, вышла из каюты.

Концерт закончился в начале одиннадцатого.

Народ начал расходиться. Кто-то пошёл отдыхать, кто-то решил потанцевать на дискотеке, а некоторые остались здесь, в этом баре.

– Ну что, Анечка, как тебе? – Олег обнял дочь за плечи.

– Тоска… – ответила она, скривив недовольно губы.

– Ну, это ты зря, – возразил Олег. – Очень хорошие музыканты! Особенно тот, что на саксофоне. Как его зовут, не помнишь? – повернулся он к Тамаре, которая сидела за соседним столиком и что-то оживлённо рассказывала нескольким женщинам, внимательно её слушающим.

– Игорь, – не прерывая своего рассказа, ответила Тамара.

– Да, точно, Игорь Волин! – Олег хлопнул себя по лбу. – Понравился тебе Игорь? – он опять обратился к дочери.

– Нормально, – неопределённо ответила та.

На самом деле Игорь ей понравился.

Аня сама никак не могла понять, чем он её «зацепил»?

Как парень, он вообще был не в её вкусе. Невысокого роста, плотного телосложения. Тёмная чёлка, разделённая прямым пробором, длинными прядками закрывала почти всё лицо.

Да какой же он парень? Совсем взрослый мужчина, наверное, где-то за тридцать? Для Ани это была какая-то недосягаемо-древняя цифра…

Но играл он здорово! Она никогда раньше не слышала этой музыки.

С детства родители приучили её к бардовской песне под гитару, в походах у костра или у кого-то дома.

В компании её ровесников звучали совсем другие ритмы. Но сегодня она услышала иную музыку, даже не музыку, а повествование, разговор. И разговор этот был именно с ней. Во всяком случае, ей так показалось. Музыкант словно рассказывал свою историю, и она, Аня, его понимала.

А история была очень грустная. Если бы не сидящие рядом родители, Аня, возможно, даже расплакалась бы.

«Да», – выдохнула Аня, вернувшись из своих мыслей в реальность.

– Ты что-то сказала? – спросил Олег.

– Нет, ничего, – ответила Аня. – Пойду на дискотеку схожу, посмотрю, что там.

– Пойди, пойди, – согласился Олег. – Мы с мамой тут ещё посидим. Только, смотри, аккуратнее там, – не удержался от совета Олег.

– Ладно, не волнуйся! Пить, курить и за борт прыгать не буду, – усмехнулась Аня и направилась к лесенке.

– Ну и шуточки у тебя! – кинул ей вдогонку отец, но она его уже не слышала.

«Ну, наконец-то, полегчало», – Полина тихонько, чтобы не потревожить только что уснувшего Альберта Мироновича, поправила одеяло.

Сегодняшний приступ поддался не сразу. Такое бывало и раньше, но сегодня был момент, что Полина сама себе показалась совершенно беспомощной перед натиском болезни своего подопечного.

Сердце… Это всегда непредсказуемо. А тем более у человека, имеющего немалое количество других серьёзных заболеваний. А если ещё сюда приплюсовать возраст, чрезвычайное нервное напряжение, отсутствие привычных домашних условий. Да много ещё чего можно было бы добавить, чтобы оправдать такую сложную ситуацию.

Но не в правилах Полины было списывать на обстоятельства возникающие трудности. Она прекрасно понимала ответственность, которая ложилась на неё во время ухода за немощными и больными людьми, а учитывая практически экстремальные условия данной поездки, эта ответственность возрастала многократно.

Полина посмотрела на часы. Второй час ночи.

Она, не вставая со стула, наклонилась к Альберту. Тот спокойно спал, немного похрапывая на вдохе.

Полина протянула, было, руку, чтобы чуть-чуть повернуть его голову на бок, но, боясь разбудить, не решилась этого делать.

Уйти в свою каюту тоже было бы рискованно.

Полина оглянулась назад. Вторая кровать была поднята и надёжно закреплена у стены специальными держателями. Открыть их бесшумно, да ещё в темноте, было практически невозможно.

Очень хотелось умыться холодной водой.

Она посмотрела на приоткрытую дверь ванной комнаты, удерживаемую в таком положении сложенной в несколько раз газетой. Из-под неё пробивалась тонкая полоска света, которая служила им своеобразным ночником.

Полина встала и сделала шаг к ванной комнате.

Альберт чуть шевельнулся, и она снова села на стул.

Облокотившись на столик и подложив под голову руки, она задремала.

До подъёма на теплоходе оставалось шесть часов.

– …третий день нашего путешествия. И начнём мы его, как обычно, с зарядки…

Полина открыла глаза. Она прослушала всё объявление до конца, не в силах пошевелиться. Руки и шея так затекли, что она их совсем не чувствовала.

Полина медленно подняла голову и посмотрела на Альберта.

Тот лежал с открытыми глазами и молча смотрел на неё.

– Как Вы себя чувствуете? – спросила Полина, растирая онемевшие пальцы.

– Поля, ты всю ночь вот так просидела? – ответил он вопросом на вопрос.

– Ничего, я привыкла, – она встала и прошла в ванную комнату.