Через несколько минут она уже набирала в шприц лекарство для укола.

Завтрак на теплоходе проходил в форме «шведского стола».

Первым делом Полина налила чашечку горячего чёрного кофе и, сев на первое свободное место, начала пить маленькими глотками.

Только сейчас она начала чувствовать усталость и непреодолимое желание спать. Даже не спать, а хотя бы просто лечь. Дать отдохнуть уставшим за ночь мышцам.

– Доброе утро, Полиночка! – услышала она над ухом громкий голос Тамары.

– Доброе утро! – ответила она, кивнув в ответ.

– К Вам можно? – спросила Тамара и, не дождавшись ответа, выставила на стол кучу тарелок с разной едой.

«Как она всё это держала в руках? – подумала про себя Полина. – А ведь всё это ещё надо съесть…»

– Сегодня – долгая экскурсия, – словно отвечая на её немой вопрос, сказала Тамара. – Надо хорошенько подкрепиться! Ставь, ставь сюда!

Последние слова относились к Олегу, принёсшему тоже изрядное количество еды.

– Анна, а ты почему ничего не ешь? – переключилась Тамара на дочь. – До обеда сто раз проголодаешься. Мы сегодня к «Синему камню» поедем.

– Никуда я не поеду, – ответила та, медленно жуя бутерброд с копчёной колбасой и запивая его какао.

– Что это значит, не поедешь? – Тамара вопросительно посмотрела на мужа. – Это же «Синий камень»!

Она сказала это таким тоном, словно приглашала посмотреть на прилетевших инопланетян.

– Пойду, возьму что-нибудь, – сказала Полина. Ей совсем не хотелось слушать эту перепалку с утра, но пересесть за другой столик было уже неудобно.

На длинных, накрытых белыми накрахмаленными скатертями, столах были расставлены большие блюда с разной едой. Всё выглядело красиво и аппетитно. Хотелось всего попробовать.

Она положила себе немного геркулесовой каши, пару блинчиков со сметаной, несколько тонко нарезанных кусочков сыра и ветчины, кусочек масла, сдобную булочку, маленькую коробочку малинового джема, налила ещё кофе, теперь уже с молоком, и, поняв, что на этом пора остановиться, направилась к столу.

– В нашем полку прибыло! – оповестила её Тамара, кивнув в сторону подсевших за их столик Снежану и Дениса.

– Доброе утро! – поздоровалась с ними Полина и принялась за еду.

– Ну, так вот, – продолжила Тамара свой рассказ, видимо прерванный приходом Полины, – у этого «Синего камня» чудеса происходят. Исцеляет он от всевозможных болезней. Это издавна было известно.

А история его такая. Более двух тысяч лет назад, когда финны-язычники пришли на Плещеево озеро, там гора была, высотой более 30-ти метров. Они это место и облюбовали. Вода рядом, и окрестности все с горы просматриваются.

А камень этот на самой вершине горы лежал. Они и стали ему поклоняться.

Потом финнов-язычников сменили славяне-язычники, почитавшие языческого бога Ярило, а поэтому святыню своих предшественников они не повредили. Но зато рядом с ним соорудили большой славянский населённый пункт под названием Клещи. Именно на этом месте вырос впоследствии город Переславль-Залесский.

А целительная слава этого камня сохранилась до сих пор. Все туда приезжают, и старые, и молодые. Молодожёнов много. Там все кусты и деревья ленточками завешаны. Каждый оставляет то, что есть под рукой: ленточки, тряпочки, даже кусочки скотча.

– Глупости всё это, – усмехнулся Денис, допивая свой кофе.

– Как знать? – возразила Тамара. Нам, когда по «Золотому кольцу» ездили, соседка наша рассказывала, что дочка её от бесплодия вылечилась. Но мы в прошлый раз не попали туда. Автобус сломался, а пока другой ждали, время экскурсии закончилось. Сейчас надо обязательно съездить. Не упускать же такую возможность?!

– Так Вам-то зачем туда? – бесцеремонно заявил тот.

– Денис, перестань! – осекла его Снежана.

В воздухе повисла напряжённая пауза.

– Извините, – сказал Денис. – Я не хотел Вас обидеть. Просто не верю я в эти штучки.

– А тут не важно, кто во что верит, – примирительно ответила Тамара. – Главное, что камень помогает. А почему это происходит, одному богу известно.

– Ну, наверное, Вы правы, – согласился Денис, видимо, из желания скорее закончить этот бесполезный для него разговор. – Пойдём, Снежик.

Они встали из-за стола.

– Если решите поехать с нами, не задерживайтесь! – крикнула им вдогонку Тамара. – Как причалим в Ярославле, сразу берём такси и уезжаем. Дорога неблизкая. Двести километров в обе стороны.

Полина за время всего этого разговора не проронила ни слова. Вот, если б знать об этом «Синем камне» тогда, двадцать лет назад…

После завтрака Альберт почувствовал себя немного лучше, но Полина всё-таки настояла на постельном режиме. Завтра в Плёсе они должны будут сойти на берег. У капитана корабля и директора круиза все формальные разрешения на этот счёт были уже получены.

Собственно, завтра наступит тот день, из-за которого и было предпринято это путешествие. Очень трудное, очень болезненное, но такое необходимое для него.

– Как дела? – спросила Полина, заходя в каюту.

– Хорошо. Всё хорошо! – он повернул голову, чтобы лучше её видеть. – Поля, я ведь выдержу? Мне нельзя хандрить, ведь правда? Я должен доехать.

Полина присела перед кроватью.

– Конечно, Альберт Миронович! Вы даже и не думайте ни о чём другом! Иначе, зачем же мы такие трудности преодолеваем? – она улыбнулась и взяла его руку.

Его тонкие длинные пальцы, обтянутые почти прозрачной кожей, мелко-мелко задрожали у неё в ладони.

– Ну, будет, будет, – Полина промокнула покатившуюся по его щеке слезинку, – разве можно так расстраиваться? Вам радоваться надо. Вы ведь здесь уже, совсем рядом. Я не знаю всей Вашей истории, но понимаю, что для Вас это очень важно. А значит, это обязательно будет. Вы ведь на родину едете.

– Да, на родину, – повторил Альберт, переводя взгляд на небо за окном, – на родину… А когда-то я пошёл эту родину защищать, да только неудачно получилось.

Семнадцатилетним мальчишкой на фронт убежал. Знаешь, Поля, до сих пор не могу себе простить, что с мамой не попрощался по-человечески. По-сыновьи. Втихую убежал, как вор какой-то. Жалко маму. Часто вспоминаю её. Молодая была, красивая. Пироги вкусные пекла, – он улыбнулся, глаза немного прищурились, выдавив новый поток слёз.

Полина не стала их вытирать, а просто молча слушала. Возможно, сейчас эта исповедь была для Альберта более важной, чем тысяча уколов и лекарств.

– Ну, вот, убежал, значит. Я хорошо знал немецкий, мама научила… – он опять сделал паузу, глядя на облака и словно читая по ним свою биографию, – попал к разведчикам. А потом – этот страшный взрыв… Как выжил и не помню совсем.

Меня взрывной волной очень далеко отбросило. Наверное, это и спасло мне жизнь. Контузия была сильная, а ранений – только нога немного. Можно сказать, царапина. На войне тогда на такую рану и внимания не обращали. Это как будто сейчас ножом палец порезать.

Я тогда и предположить не мог, чем это ранение для меня обернётся спустя много-много лет.

А тогда, очнулся я – вокруг никого. Взрывы уже затихать стали. Посидел немного, в себя чуть пришёл. Потом слышу, ветка хрустнула. Обернулся – Петька из нашей группы. Еле ползёт, кровью обливается.

Ну, я его кое-как перевязал, и решили мы в лес податься, к нашим. Не знали мы тогда, что фашисты план свой изменили и ударили там, где мы их совсем и не ждали. Много тогда таких, как мы, в окружение к ним попали.

Потом к нам ещё несколько человек присоединились. А потом – плен.

Петьку сразу расстреляли. Он уже совсем идти не мог…

Альберт закрыл глаза. Страшные картины снова ожили перед ним, заставляя снова и снова переживать каждую минуту тех трагических дней.

– Очнулся уже в плену, – продолжил он свой рассказ. – И там меня знание немецкого языка выручило. Всё понимал, что немцы говорят. Чувствовал какое-то моральное превосходство над ними. Развлечение себе такое нашёл. Очень трудно было, Поля. Больно очень. Как выжили? Сам до сих пор понять не могу. Что они с людьми делали. Боже мой! Боже мой!