– Ах во-о-от оно что, – мысли медлительны, заторможены, словно мне ввели лошадиную дозу успокоительного. – Вот в чём дело… А тут непло-о-охо, мне нра-а-авится…
Вокруг так темно, что я не вижу ни собственных рук, ни проносящихся мимо стен. С трудом оборачиваюсь и вижу где-то далеко позади крошечную пуговку света. Падать куда приятнее во мраке.
Откуда я падаю?.. Что там было, наверху?.. И что ждёт внизу?.. Это всё не важно, главное, чтобы полёт длился подольше, слишком уж приятно чувствовать встречное сопротивление ветра. Хотя, «сопротивление» – не совсем удачное слово…
Я наг и беспомощен. Ослеплён, оглушён и нем. Нет ни Катаклизмов, ни стреляющих в меня солдат, ни глупых милиционеров со всей этой эвакуацией. Не надо копаться в собственных комплексах. К чёрту бессмысленность существования и полнейшее нежелание что-либо менять в своей жизни. Здесь даже лучше, чем в армии… Тишина и отчуждённость. Вот бы это длилось целую вечность… а потом ещё минут пять…
Если бы не лень, то я расплылся бы в глупой улыбке, но зачем тратить силы на такую ерунду?
Волокна струящегося по телу воздуха начинают твердеть, медленно материализуясь во что-то вроде ветвей или, быть может, рук с большим количеством пальцев. Крепко, но бережно они несут меня вниз, навстречу какому-то существу, томящемуся на дне колодца… Спасибо им, сам бы я ни за что не справился, обязательно сдался на половине пути…
Приходит осознание, что вокруг нет никакой темноты, просто многосуставчатые пальцы обвили мне голову. Тёплый ветер, дующий снизу, оборачивается дыханием сидящего на дне существа. Интересно было бы посмотреть, кто это такой, и ради чего он так старается… Интересно, но вовсе не обязательно…
Словно прочитав мои мысли, хватка на голове ослабевает, возвращая зрение. Оказывается, нет никакого колодца, а шахту образуют исполинские стволы многоэтажных зданий, которым нет ни начала, ни конца. Я и не падаю вовсе, а поднимаюсь вверх, и тело моё занимает совсем не ту позу, которая чудилась раньше… Как необычно падать вверх и смотреть в одну сторону, но видеть вещи совсем в другом месте.
Потренировавшись немного в обращении инвертированным зрением, я поднимаю глаза вниз и вижу обволакивающий меня кокон. Это огромная рука, каждый палец которой оканчивается другой рукой, а тот – следующей, и так бесконечное количество раз. Вот бы мне такие конечности, я бы смог устремиться в бесконечный полёт без чьей-либо помощи… Поднял бы своё тело и навеки исчез где-нибудь в глубинах космоса…
Со всех сторон слышится нарастающий гул. Это приходят в движение здания. Подобно морским волнам, они то разбегаются во всех направлениях, а то собираются воедино. Часть домов рассыпается в труху, а на их месте появляются точно такие же, но совершенно иные…
Стоит поднять голову, и я смогу лицезреть лицо нового Бога, но пальцы-руки решают, что я увидел достаточно, и вновь обвивают лицо.
– Нет, пожа-а-алуйста!.. Дайте мне на него посмотре-е-еть!.. – плаксиво протягиваю я, но просьба эта остаётся без ответа.
До меня долетает сладкий аромат корицы с примесью сухого бетона. Путы, удерживающие тело, становятся крепче. Сверху раздаются странные пугающие звуки, пока что слабо различимые на фоне гула вскипающих многоэтажек. Спокойствие и умиротворённость тают на глазах… Что это за тварь чавкает высоко внизу? Какого хрена ей от меня надо?..
Попытки вырваться не приносят никакого успеха, но я не прекращаю борьбу. Чавканье теперь раздаётся не только снизу, но и со всех сторон. Миллионы слюнявых ртов облизываются в предвкушении трапезы, касаются кожи влажными языками, но гигантская рука несёт меня дальше. Мимо слуг аппетита к королю голода.
Я ощущаю вонзившийся в меня взгляд, всепоглощающий, жирный и жадный. Он растворяет меня, рассматривая весь организм в целом и каждый атом в отдельности, забирается в брюхо и оценивающе пробегает по нервным окончаниям… Этот взгляд, словно автомобильная фара, ослепляет меня и лишает воли…
Я уже готов раствориться во взгляде Бога-со-Дна, но кто-то посторонний, легко преодолев скорлупу кокона, касается спины. В месте прикосновения тело наполняется всепожирающим пламенем. Я готов закричать от вздувающихся на коже ожогов, но сдерживаю рвущийся на волю вопль, так как кипящее пламя удивительным образом… освобождает меня!.. Кокон теряет плотность и растекается, превращаясь обратно в воздух, а полёт сбавляет обороты…
Чавканье совсем близко, стоит открыть глаза, и тайна развеется, но я не успеваю этого сделать. Жар, плавящий тело, устремляется вверх, к голове, в мгновения ока иссушив глазные яблоки…
– Не смотри…
Сознание покинуло пучины сновидений, но несколько секунд мне всё ещё чудится, что я вишу в пустоте странного колодца. По спине растекался ожог, но не от жара. Вокруг яростно завывала метель, температура воздуха минус двадцать пять – тридцать, не меньше, а я к тому же лежал на голом снегу.
Лежал… на снегу… в какой-то канавке…
Поезд воспоминаний рывком вернулся в депо, и я тут же припомнил о недавней гонке со временем и неудачной перестрелке.
Степанченко!..
– Андрюх, – негромко позвал я. – Андрюха!
Взгляд наткнулся на бугорок снега в паре шагов от моего лежбища. Я воткнул и без того сведённые холодом пальцы в сугроб и начал копать, раскидывая вокруг рыхлый снег. Наконец, из-под наста появилось лицо, ничем не отличающееся по цвету от окружающей зимней белизны. На миг я впал в ступор, вглядываясь в него, после чего коснулся заледеневшей шеи товарища. Холодная, пульса нет…
– Да как так-то, Андрюх, – с сожалением спросил я у остекленевших глаз покойника, но те ничего не ответили.
Попытался прикрыть их, но веки намертво примёрзли и больше не двигались. Не придумав ничего лучше, вернул разбросанный снег на место, и отполз в сторону, только сейчас заметив, что вокруг не было никаких деревьев, а из мечущегося со всех сторон бурана проступали очертания городских построек.
От канавки, ставшей мне спасением, а Андрею – могилой, к зданиям убегал едва различимый след – извивающаяся дорожка примятого снега, словно по нему полз кто-то тяжёлый. Уж не один ли из оставшихся в живых «иностранцев»?
Хватит воздух нюхать. Надо срочно добраться до какого-нибудь здания и укрыться от пронизывающего ветра. Разведу костёр, осмотрю себя, не отморозил ли чего нужного, валяясь на снегу. Отогреюсь, а потом уже и в детектива можно будет поиграть.
Я опустил балаклаву на лицо и, шаркая окоченевшими ногами, побрёл к ближайшему дому. Как бы плотно я ни запахивал куртку, ветер продувал тело до самых костей, заставляя зубы выстукивать мелкую дробь. На полпути к едва различимым очертаниям здания ботинок зацепился за что-то, торчащее из снежного покрывала… Чёрт, это что?
Судя по белому рукаву маскхалата, один из преследовавших нас солдат. Странно, что меня не постигла похожая судьба. Пальцы мёртвой хваткой сжимали что-то круглое… Чёрт, да ведь это граната. Чека снята, но рычаг всё ещё на месте.
Меня так и подмывало поскорее уйти, но сознание требовало обзавестись каким-нибудь оружием. Автомат где-то глубоко под снегом, руками не доберёшься, а граната – вот она, в пределах досягаемости. Грешно пропускать.
Ходить с взведённым взрывателем ни капли не привлекало, необходимо найти вырванное кольцо или что-нибудь аналогичное. Пошарил в карманах, но ничего подходящего не было… Эх, сейчас бы гвоздик какой-нибудь или проволочку… Стоп, ключи!
Руки с каждой минутой становились всё непослушнее, зубы заходились стуком, но я не собирался отступать. Снял с кольца ключи, отогнул один из концов и осторожно заблокировал им рычаг. Затем максимально осторожно попытался разжать пальцы. Хватка у мертвеца, к счастью, оказалась далеко не железной. Действуя одним из ключей, как рычагом, я разомкнул кисть. Так-то лучше… Модель неизвестная, иностранная, судя по всему. На зелёном боку что-то написано, но вчитываться некогда. Убедившись, что кольцо от ключей надёжно удерживает ударник от столкновения с детонирующим капсюлем, я продолжил путь к многоэтажкам, но на этот раз чувствовал себя куда уверенней.
