Через какое-то время они замолкают и просто смотрят вверх, раскинув руки и ноги, будто две большие морские звезды.

– Тут хорошо, Энрике. Пусть и нет Бабули, но тут хорошо.

***

Хоть первая эйфория и схлынула, друзья ещё долго лежали под летним небом на мягком и теплом песке. Солнце, только-только входившее в свою полную силу, нежно гладило мальчика по щекам, а волны бормотали что-то дремотное, да так настойчиво, что уходить не хотелось совершенно. Наоборот: хотелось уснуть и видеть сны про маяк, про Крампуса, про Бабулю.

Первым здравомыслие вернулось к Энрике. Он с неохотой поднялся с песка, отряхнулся, прянув пару раз для надёжности ушами, и сладко потянулся.

– Куда мы идём?

– Вообще?

– Вообще в Грязный Замок. Куда мы идём сейчас?

Манилло досадливо пожевал губу, потом приподнялся на локте, в последний раз посмотрел на небо и чайку и окончательно сбросил с себя теплое наваждение. Из нагрудного кармана на свет была извлечена карта и тщательно расправлена на колене.

– Мы тут, – палец мальчика упёрся в полоску пляжа между океаном и лесом, что потихоньку густел по правую руку.

– Это, наверное, хорошо?

– Наверное. А почему нет?

– Не знаю. А куда нам надо?

– Сюда, – палец прошёлся по высохшим чернилам до странного треугольника в лесу.

– Тоже, наверное, хорошо.

– Бенедикт бы не обманул.

– Что ты?! Я в нем и не сомневался. Но сюда, – копытце неловко ткнулось в карту рядом с пальцем, – ну, вот туда, нам идти долго.

– Да, далеко.

– Вот я и говорю. Куда мы пойдем сначала?

Манилло задумался, встал, несколько раз покрутился на месте с картой в руках, затем покрутил в руках карту. Наконец результат его удовлетворил, и он стал ещё внимательнее рассматривать пергамент.

– Смотри, Энрике, тут нарисован дом! И восклицательный знак!

– Больше похоже на кляксу, если ты спросишь меня. А "восклицательный знак" – следы когтей Бенедикта.

– Да нет же, смотри! Тут есть крыша. И даже нарисована дверь.

– Ты уверен? Я всё-таки думаю, что это клякса.

– Какая-то она ровная слишком. Ты посмотри, и линия сюда ведёт.

– Пунктирная?

– Да, вот она, – смутился Манилло, не знавший таких умных слов.

– Действительно. Идёт пунк-тир-ная линия, – с расстановкой произнес трескучее слово Энрике.

– Значит?

– Значит, нам надо туда зайти.

Манилло задумался, посмотрел на небо в надежде снова увидеть птицу, которая давно нашла занятия поинтереснее в другом месте. Затем шепотом, едва слышно сказал "пунктирная" и уверенно кивнул.

– Пунктирная линия идёт туда. И мы пойдем за ней, – мальчик кивнул еще раз.

– А далеко эта клякса? В смысле, дом.

– Не знаю. Думаю, мы ее увидим, когда пляж начнет поворачивать.

– А пляж может повернуть?

– Энрике!

– Молчу-молчу. Тогда пойдем?

Манилло молча кивнул, и друзья медленно побрели к скарбу. Удивительно, но идти стало значительно легче. Мальчик даже недоверчиво проверил, все ли на месте, даже похлопал Годрика по эфесу, вызвав приглушенное бормотание клинка. Песок почти перестал цеплять ноги, ножны самостоятельно приняли правильное положение на поясе. Словом, идти и идти, не зная остановок. Однако пляж действительно начал «поворачивать». Манилло победно хмыкнул и ткнул пальцем перед собой. Энрике в свою очередь сделал вид, что его крайне интересуют форма и цвет песчинок под ногами. Тут даже имелась пара сосен, почти как на карте, хоть там и были нарисованы ёлки. Это окончательно убедило друзей, что они на верном пути. Манилло даже прибавил шаг, но потом вспомнил об Энрике, которому трудно было поспевать за ним из-за разницы в росте.

И вот ключевой поворот позади, и за ним друзьям открылся…

– Опять пляж, – кисло сказал Энрике.

– Да, – неуверенно ответил Манилло, – тут слева, нет, справа должен быть дом.

– Или клякса.

– Нам все равно надо тут свернуть. Как пунктир.

Они неспешно стали углубляться в редкий лес, прочь от океана. Манилло, которому нравилось на пляже, бросил грустный взгляд назад, но, собравшись с силами, встряхнулся и пошел туда, вглубь суши. Некоторое время друзья шли молча, потом Энрике, последние несколько минут вертевший головой так, что риск ее потерять был достаточно велик, обеспокоено потянул за штанину Манилло.

– Мне кажется, мы заблудились.

– Карта ведь не врет.

– Карта, может, и не врет, но это не мешает нам заблудиться. Посмотри, какой вокруг густой лес. На карте его не было.

Для порядка надо сказать, что окружавший друзей лес был вовсе не таким уж и густым, а светлым и просторным сосняком вопреки карте, на которой тут должен был быть ельник (неизвестно, почему Бенедикт так любил рисовать ёлки, видимо, рисовать сосны он не умел). Мальчику лес не казался таким уж устрашающим, но ему все же было тревожно.

– А давай спросим у Годрика, – озарило Манилло, – он ведь местный и наверняка что-нибудь знает.

– Ну, давай, – с сомнением протянул Энрике.

Кинжал тут же был извлечен на свет, прямо на ходу. Но на вопросы он не спешил отвечать, картинно отплевываясь несуществующим ртом от песка. И только тогда, когда Манилло пригрозил заточением в ножнах, Годрик спохватился.

– Если вы позволите, – загундел он, – я бы хотел вам рассказать историю этого края.

– Годрик! – хором закричали друзья.

– Позвольте, как вы хотите дойти до места, не проявив уважения к славным былым дням, а, уж поверьте, они были очень славными. Мой пращур, Лерион Ужасный, вдоволь испил…

Заметив, что мальчик сделал очередное движение к ножнам, Годрик вновь обиженно замолчал, затем прочистил горло.

– Что вас интересует? – сухо спросил он.

– Как нам попасть сюда, – сказал Манилло и предпринял попытку поднести кинжал к карте.

– Потише, молодой человек, я прекрасно все вижу. Куда конкретно.

– В этот дом.

– Боюсь, я не смогу быть вам полезен.

– Что?

– Легенды молчат об этом доме. Он не является частью славной истории этого края, которая озарена схватками с участием Лериона…

– Ужасного, да-да, – перебил Манилло и разочаровано потянулся к ножнам.

– Если вы позволите, – напугано сказал Годрик.

– Что-то не так?