Я оборвал сигнал телефона. Осознав, что шевелю желваками, попытался успокоиться. Надо было подумать о чём-то хорошем, радостном. Но ничего не мог с собой поделать, ненависть и злость держали меня мёртвой хваткой. Мои мысли поглощала жажда мести, не физической расправы, а душевной. Я хотел, чтобы она испытала, что такое подлость, предательство, измена! Чтобы прочувствовала до глубины души всё, что пережили мы с отцом! И в конце концов осознала, кто она есть в этом мире, а осознав, померла бы от такого стыда! Как пережил своё горе отец, я помню. – Мой милый папуля! Я тебя люблю! – Думая о родном человеке, я почти успокоился. Занятый своими мыслями, я вздрогнул от телефонного звонка. Первая мысль – она! Но на поверку оказалось – звонивший не определен. Подобные безликие звонки раздражают. В таких случаях я включаю запись – вдруг по работе. В трубке раздался приятный баритон.

– Здравствуйте, я могу услышать Григория Юрьевича?

Мне не понравилось, что звонивший не представился. Поздоровавшись и назвавшись, поинтересовался, как зовут интересующегося мной.

Баритон перестал быть приятным.

– Разрешите остаться неизвестным. Были времена, когда меценаты предпочитали не распространяться о своей добродетели. Позвольте и мне, совершая благородный поступок, пребывать в тени. – Я подошёл к своему дому и остановился у подъезда. – А суть поступка: уберечь вас от необдуманных действий. Речь идёт о встрече Волкова и немецкого бизнесмена, на которой предполагается ваше присутствие. Смею заверить, быть фигурантом в этом деле для вашего здоровья категорически противопоказано. Если примете правильное решение, то и телом, и духом будете здоровы. Я намекаю и о финансовой стороне вопроса. Сумма, которую вам обещал Волков, будет выплачена мной. В случае вашего согласия вы завтра же получите сто тысяч евро. Понимаю, у вас может возникнуть мысль: а не проще ли этому добряку избавиться от меня? За себя не беспокойтесь, такой специалист, как вы, мне будет нужен. Слово за вами!

Мне чудилось, что неизвестный добряк смотрит мне в спину. Я ощутил, как под плащом рубашка прилипла к телу.

– Вы очень убедительны. Я согласен.

Голос доброжелателя смягчился.

– Вот и чудненько! Надеюсь, ваш друг со смешным носом тоже не объявится?! Завтра я перезвоню по оплате…

Попав в квартиру, я быстро поужинал и завалился в кровать. Цыгану решил не перезванивать, не было настроения. Да и устал – насыщенный выдался денёк.

19

Мне снилась всё та же рыжая, соблазнительная красавица. Она, как и прежде, манила меня пальчиком, но я лишь тянул к ней руки и не мог двинуться с места. Ноги увязли, словно в битуме. Я дергал то одной ногой, то другой, но тщетно. Мученья прекратились одновременно с мелодией телефона. Не размыкая глаз, приложил трубку к уху.

– Да-а!

– Привет, Грех! Ты дома?

Я узнал цыгана.

– Да, дома, что звонишь в такую рань?

Друг не унимался.

– Ты что, какая рань? Уже около десяти! Я у твоего подъезда, жму на кнопку, ты не открываешь. Ты точно дома?

Я потянулся спросонья.

– Точно, точно. Сейчас открою.

Натянув джинсы, я поспешил запустить томящегося на улице Алексея.

Лёха живо прошёл на кухню, включил чайник и заглянул в холодильник. Выудил из него кусок колбасы и шмат сала. Пристроившись у кухонной столешницы рядом с мойкой, стал делать мясную нарезку.

– Давай, Грех, быстро пожрём и за бабульками в контору, я чую, они нас уже ждут не дождутся.

Я сел за стол.

– Боюсь, ты рано собрался за денежками…

Цыган достал булку хлеба и принялся её кромсать.

– А зачем ждать до после обеда? Вот увидишь, отдадут, как только приедем. Ну, если чё, перекинемся в картишки, стулья же у них, наверное, есть в этой их бугал… бухал… – ну, где бабульки выдают.

Я включил диктофон на воспроизведение. Слушая, цыган медленно разворачивался, я увидел его лицо и ахнул. Дело было не только в косом взгляде.

– Что с тобой, Лёха?!

Цыган дослушал запись, фальцетом спросил:

– Где?

Я указал пальцем.

– С лицом что опять приключилось? Тебе что, на нём сплошную сливу сделали?

Алексей сел на стул рядом со мной, его глаза дружно смотрели на разделяющую их тёмную переносицу.

– Не – а. Я сменил мазь. Это автозагар! Теперь лицо, как нос. Я просто стал тёмным цыганом.

Я засмеялся.

– Тёмным цыганом ты был всегда. А сейчас ты какой – то негроидный цыган!

Лёха словно пропустил мои слова мимо ушей. Резво встал и начал выкладывать нарезку с разделочной доски на тарелку.

– Ты, Грех, чай наливай, а я пожрать разложу. И … эт хорошо, чё ты дал этому фраеру добро! Бабло то же, а делать ваще ничё не надо! Всегда б так жить! Ничё не делаешь, а тебе бабло дают. Нате, Лёха, возьмите пожалуйста! – Цыган тут же словно погас, его радость иссякла: – Это, Грех, даже классно… но подонок он, этот твой фраер! Кто угрожает, того надо наказывать. Ты как смотришь, Грех?

Я прожевал бутерброд.

– С одной стороны, Волкову нельзя отказывать – обещали! С другой, у благодетеля придётся брать деньги, иначе разобидится и как минимум нас покалечат. По идее, нет выбора!

Проглотив очередной кусок сала, мой друг щёлкнул двумя пальцами.

– И не надо, Грех! Берём деньги у обоих фраеров – выбора – то нет! Тебе сто штук бабла, мне сто штук бабла – пятьдесят на пятьдесят!

Я вскочил.

– Ты думай, что говоришь! Если мы возьмем деньги с того и с другого, то должны их отработать и живыми остаться! Как, если задание одного исключает задание другого?

Цыган потянул меня к столу.

– Садись, Грех, и не кричи. Откуда я знаю, как? Ты у нас голова. Думай ею, а бабло, пока дают, упускать нельзя. Это главный цыганский закон!

Мне пришлось себя успокоить.

– Ладно, обдумаю момент, может, ты и прав. Швырануть этого фраера за гниль его! Вот точно говорю тебе, Лёха, он из окружения Волкова. Здорово осведомлён. И о деньгах знает, и о твоём носе… Мутит что – то фраерок против Волкова. И это уже не в пользу Гуна этого. Тот ещё, наверное, жук!

Цыган отпил чай.

– Точно! Они в войну нас, цыган, за людей не считали! Ты главное, Грех, думай сильно, чтобы деньги у нас остались. Кстати, я тебе подарок кайфовый подогнал. У тебя же днюха скоро!

Я ухмыльнулся.

– Очнись, мой день рождения пятого августа, а сегодня пятое апреля.

Алексей не унимался.

– А август что, по-твоему, не скоро?! Вот я решил прикинуть тебе сюпрайз. Хочу подарить прям счас, вруби свой нотбург. Там надо, чтобы был интер… минтер… Интирмнет его ж душу!

Из уважения к намерениям друга решил посмотреть, что он там натворил в интернете. Скорее всего, прислал мне на почту открытку прикольную.

Я прошёл в спальню и включил ноутбук. Цыган, ухватив тарелку с колбасой, прошествовал следом.

– Пока ты вчера свои беспонтовые дела делал, я сеструху сродную свою развёл. Она, дура, связалась с Андрюхой-электриком. Прикинь – замуж, говорит, за него пойдет! За электрика – во дура! Она же у меня красавица – во, вся из себя такая, и грамотная. Такая грамотная, что прям хочется мозги ей укоротить. Вот я и решил заодно развести её с этим электриком для тебя. А чё, ты же для меня почти родной.

Компьютер загрузился. Я развернулся на офисном стуле к Алексею.

– Ты что, Лёха, с ума спятил? Нафига мне твоя сестра? Согласен, красавица, умница, грамотная, но я её не люблю! Ты зачем её личную жизнь рушишь? Если у неё с Андрюхой любовь, так это же здорово. Не ломай ей судьбу!

Друг, переваривал мои слова, почёсывая затылок.

– Чё-то я не пойму. Зачем ей тебя любить? И ни чё я ей не ломаю! Я этого дистрофика-электрика для тебя подтянул.

Я вообще перестал понимать друга.

– А электрик-то мне зачем?

Цыган тяжело вздохнул.

– Не тебе, а мне – для тебя… Он по компьютерам электриничает. Вот и сделал нам с тобой… – Лёха достал клочок бумаги и прочёл: – Сайт!

Я выключил ноутбук.

– Ага, здорово, я в восхищении! Ты напомни, когда твой день рождения…