О такой стороне увлечений любовника она даже не догадывалась. В тот вечер пьяный Теор Рха в первый раз решил разнообразить их досуг и применить то, что уже не раз пробовал с биороботами.
После этого она, Джози, будто сломалась. Потеряла интерес к жизни, что не мешало тэнкварту приходить к снова и снова. Находя новые, более извращённые способы развлечения.
У лоретки дома действительно был устроен нелегальный дом свиданий. Только вот Джози и Теор Рха приходили туда вдвоём, чаще как клиенты. Иногда развлекаясь за счет других… Иногда развлекая их сами.
Так бы, наверное, и длилось это бесконечно бессмысленное существование, если бы не новая соседка Зака, что полгода назад въехала в освободившуюся квартиру этажом выше. Это была любовь. Нет, не с первого раза. Но, Джози-Зак, который тщательно скрывал свой род деятельности в месте, где обитал, впервые за много лет снова почувствовал себя кем-то стоящим, более целостным.
Именно Таманди Тай помогла Заку устроиться на дополнительную подработку в теплицы по прямой, первоначальной специальности. Уйти из борделя до окончания действия договора он не мог, но вот оборвать личную связь с убитым…
Именно поэтому что-то почуявший Теор Рха в последнее время так усердно искал информацию о брачных традициях на старой Земле. На всех планетах, входящих в Синдикат, не заключали однополые браки. Во-первых, потому что система бракосочетания не имела подобных прецедентов в прошлом. А во-вторых, у многих рас такие связи считались не то чтобы противоестественными (по молодости даже самый суровый црорк мог вкусить такого плана запретный плод) — скорее, бесперспективными. Потому что детей в таких парах естественным путем не родить, а потомство из пробирки, с применением генной инженерии, в итоге всё равно оказывалось с каким-нибудь изъяном: то развитие от обычных детей отставало, а то и вовсе выливалось в какой-то чисто физический недостаток.
А все потому, что по закону на просторах Синдиката женщины не имели права сдавать или продавать свои яйцеклетки. Лишь в исключительных случаях и по постановлению суда женщине разрешалось пожертвовать своим репродуктивным биологическим материалом для членов семьи, не более.
Теор хотел создать прецедент на заключение однополого брака с «Джози», и тем самым привязать любовника к себе. И, стоит сказать, ему бы это удалось. Если бы он добрался до временного промежутка, в котором родилась и большую часть жизни жила я, то он вполне мог бы найти свидетельства и протокол процедуры заключения однополых браков. Помню, в некоторых странах тогда это было довольно популярно.
Честно говоря, в голове даже промелькнула мысль, что если бы не мой задержанный, то Теору всё равно было бы не жить.
То, что им задумалось, могло перевернуть тысячелетние устои общества целого ряда планет. Подобное действо не обошлось бы без внимания официальных структур. И скорее всего, такой интерес все равно закончился бы смертью одного конкретного тэнкварта.
В общем, такие планы бывшего возлюбленного очень не понравились Заку. Их связь давно исчерпала себя, и с его стороны остались только профессиональное отношение, которое должно было бы и вовсе прерваться после окончания договора с борделем.
Я уточняла: у агрокомплекса, в котором он подрабатывал, уже давно лежал подписанный договор о намерениях принятия парня на постоянную работу. И дата начала сотрудничества значилась с недельным отрывом после окончания срока договора с предыдущего места работы. И тут такое. Тэнкварт даже попытался надавить на новую подружку своего любовника: старался не только подкупить, но и угрожал мисс Тай.
Это и стало последней каплей для так желавшего избавиться от прошлого своей «Джози» Зака. Он ведь дураком не был — давно понял, что влияние семьи Теора велико, и в большей степени не только в государственных структурах, но и в криминальных.
План созрел быстро. Убить сразу одним выстрелом двух зайцев: избавиться от навязчивого поклонника и засадить в тюрьму работодателя. По законодательству еще бы и компенсацию приличную получил за то, что лишился места работы по вине хозяина борделя. А то, что их окончательно прикрыли бы после вскрытых нарушений — вопрос нескольких недель, не более.
Орудие убийства тоже не вызывало вопросов. И предположение его о том, что рыть будут в направлении профессиональной деятельности этого тэнкварта, среди его врагов или же врагов семьи Рха, было вполне обоснованным.
Если бы не тот самый безымянный билет на общественный транспорт… всё могло бы получиться.
— Что с нами будет? — в конце спросил Зак. Лицо уставшее, под глазами залегли тени. Видимо, предыдущая ночь, в отличие от меня, у него была не самой спокойной, — вы учтите, она ничего не знала. Потом только… через неделю заметила пропажу одной из капсул с цианидом. Заподозрила неладное… ну и пришлось признаться.
— Что будет, что будет… суд решит, — проворчала я немного недовольно.
Жалко их было обоих, и не надо мне говорить, что подобные мысли у представителя закона вообще не должны возникать! Все мы обычные люди и ничто человеческое нам не чуждо.
— Тебе, сам понимаешь, ничего хорошего не светит… ей же… — вздохнула, — скорее всего, привлечение за недонесение. Дальше уже суд будет определять: либо штраф в максимальном размере в двести тысяч дени, либо лишение свободы на минимальный срок в год. Но если попадется хороший адвокат, то, может, и выберется.
— Значит, я не зря от адвоката отказался, — облегченно пробормотал он.
Даже лицом немного посветлел. Ушло такое яркое чувство вины перед любимым человеком…
Я снова почувствовала укол жалости. Всё, пора мне с ним прощаться. Помочь ему вряд ли смогу — только душу себе растревожу.
— Время окончания допроса, — посмотрела на комм, — четыре сорок пять, — и, посылая сигнал конвою, добавила, быстро черкая на клочке бумаги номер своего комма, — если будет что-то нужно, звоните.
На миг задержался возле меня, придерживаемый уже вошедшим конвойным, но бумажку взял.
***
А на меня навалилась жуткая усталость. Даже рукой пошевелить было тяжело. Все-таки жизнь в какой-то степени и по отношению к некоторым явно несправедлива. Хотя, мне-то как раз грех жаловаться.
Из допросной выползла с таким ощущением, будто мне на ноги навесили грузы килограмм по двадцать на каждую. Зато какая меня компания встречала! Как на подбор! Про Дронга и говорить нечего: подхватил под белы ручки — стоило только показаться в проёме.
Шеф с сожалением поглядывал и вроде как даже пытался намекнуть выражением лица, как я не вовремя от него ухожу. На Мих-ала, что тоже среди любопытствующих затесался, в этот раз я даже не взглянула. Было не то чтобы противно, но неприятно однозначно. Зато Уорк был вполне предсказуем: смотрел исподлобья, крайне недружелюбно, можно сказать, даже раздраженно. Я даже брови подняла в легком удивлении, мол, чем на этот раз не угодила бывшему напарнику? Правда, причины столь явной нелюбви проявили себя очень быстро — стоило только подняться в собственный отдел, где чуть ли не через одного скалились улыбками и не стесняясь тыкали пальцами в еще вчерашнего приятеля, а теперь неудачника… Картинка вышла насколько занятная, настолько и неприятная.
— Правильно сделала, что уходишь отсюда, — на ухо зашептал братец, — гнилой тут народец. Жаль, что я не поинтересовался этим контингентом сразу.
Кивнула, молчаливо соглашаясь.
Раньше думалось, что общее отвратительное отношение ко мне — результат негативного мнения, составленного на ложных и сомнительных слухах. Ну и — по словам всё того же братца, — «отсутствием» поддержки семьи. Теперь же становилось понятно, что просто всем удобно было использовать именно «беззащитную» меня в роли аутсайдера. За такую точно никто бы не настучал по ушам — по их, как оказалось, недалёкому мнению.
В кабинет к уже почти бывшему начальству входила со странным чувством полного безразличия — видимо, перегорело всё внутри. Да еще и сегодняшняя встреча с Фамиром наверняка сказалась. О выходке Гато и говорить нечего. Уорк, как ни странно, остался за бортом. Видно, свой лимит начальственного доверия он тоже потерял, судя по тому, как шеф, коротко осадив, отправил подчинённого на рабочее место.
