– Правда? – удивился Дэнни. – Это было давно?

– Лет двенадцать назад.

– А вы?..

– Максвелл Перкинс, – сообщил мужчина, протянув ему руку.

– Дэнни Готтфрид, «Нью-Йорк Ньюз», – машинально представился Дэнни и пожал его руку. – Вы сказали, что работали на «Таймс». А сейчас не работаете? Извините, если это не моё дело, но я все думаю, смогу ли стать чем-то большим, чем обычным репортером.

– Конечно, сможете. Главное упорство. Я сейчас работаю книжным редактором в издательстве «Charles Scribner's Sons», работаю с книгами, и эта работа мне очень нравится.

– Подождите. То есть в том издательстве? – Дэнни нервно усмехнулся и указал рукой на окно, за стеклом которого был виден уголок элегантного десятиэтажного здания. На одной из его стен, которая смотрела на 48-ую улицу, красовалась огромная надпись:

CHARLES

SCRIBNER'S

SONS

PUBLISHER

AND

BOOKSELLERS

FOUNDED 1846*

– Да, – кивнул Максвелл Перкинс.

– Вы же тот, кто выпустил книгу «По эту сторону рая» Скотта Фицджеральда! – вдруг осознал Дэнни, и глаза его загорелись неподдельным восторгом. – Точно-точно! Я слышал про вас! Эта книга… она так меня впечатлила! Я ведь тоже учился в Принстоне. Ну, как учился… Когда мы вступили в войну, стало не до учебы, ну да ладно. История Фицджеральда впечатляет, это нечто совершенно новое. И это было написано… как будто про меня.

– Да, роман написан молодым автором о молодом поколении. Эта книга – портрет современной американской молодежи. Ваш портрет, мистер Готтфрид.

– Портрет поколения, которое спешило отправиться на войну и которое вернулось с нее совсем не таким, каким уходило, – чуть слышно проговорил Дэнни. – Знаете, после войны я был в глубокой депрессии. Я там много всего повидал, и мне хотелось просто забыть все это, вырвать из памяти. Но все же я смог осознать простую истину – я все еще жив. И все, что мне остается, это жить. Жить за тех, кто этого уже не может. Жить и делать то, что хочется. Я люблю газеты и, черт возьми, я счастлив, что жив и могу с ними работать!

– Вы удивительное поколение, – вдруг сказал Перкинс. – Вы молоды, но уже понимаете много больше любых этих консервативных мужей, с которыми я сейчас работаю. Вот сколько вам лет, мистер Готтфрид?

– Двадцать три.

– Всего двадцать три!

– А я уже чувствую себя стариком, – заметил Дэнни.

– Я вас понимаю, – признался редактор. – Тоже чувствую себя стариком, но потому-то, наверное, и не пошел добровольцем на фронт. А вы что-то пишите? Я имею в виду, помимо репортажей для газеты. Быть может, вы захотите рассказать о войне?

– Ну, нет, – категорично ответил Дэнни. – О войне я писать не хочу. Не хочу возвращаться в прошлое. Лучше жить настоящим, оно ведь гораздо лучше. Разве что, нет легального алкоголя. Но эта проблема решаема.

– Как знаете, – ответил Перкинс и откинулся на спинку стула. – Но если передумаете, можете послать свои работы нам.

– Спасибо за предложение. Но вряд ли я передумаю.

***

Дэнни вернулся в свою квартиру, бережно держа свёрток газеты, будто тот был редкой фарфоровой вазой. Было раннее утро, мама должна была уже проснуться, а Дэнни ещё и не ложился спать. Всю ночь он просидел в офисе, ожидая, когда напечатают газеты. И вот один из первых экземпляров, с которым он уже успел посидеть в кафе, он принёс домой, чтобы оформить его в красивую раму и повесить на стену.

– О Боже, Дэнни, поздравляю! – вдруг раздался голос мамы. Она выпрыгнула из гостиной и накинулась на сына с объятиями. – Я уже прочитала статью. Первая страница! И фотография! Просто невероятно!

– Спасибо, мам, – промямлил Дэнни, пытаясь от неё отстраниться. Обниматься он не очень любил.

Луиза Готтфрид была француженкой. Много лет назад во время путешествия по Европе она познакомилась с немцем – Дирком Готтфридом, отцом Дэнни. Какое-то время они жили в Праге, потом в Париже, а потом, когда Дэнни исполнилось пять лет, переехали в Нью-Йорк, где Дирк неожиданным образом оставил семью. Погиб он или просто сбежал – Луиза не знала. Он просто вышел из дома и не вернулся. Луиза искала его, горевала и не знала, как дальше быть. У неё был маленький ребёнок, о котором она должна была заботиться, и это было, наверное, единственным, что помогло ей не сломиться. Она посвятила свою жизнь Дэнни и делала все, чтобы ему доставалось все самое лучшее.

Иногда Луиза возила Дэнни к родственникам в Париж. Они пересекали Атлантику на больших пароходах, которые потрясали воображение Дэнни. Ему очень нравился океан, в детстве он даже хотел стать матросом, но когда в его жизни появились газеты, детская мечта позабылась.

Дэнни был хорошо образован, он знал три языка, на которых мог не только говорить, но и грамотно писать. Французский – от матери, английский – от страны, в которой он прожил большую часть своей жизни, а немецкий – от отца (этот язык Дэнни выучил сам, как бы в память о нем).

Отца Дэнни плохо помнил. Да и не только отца, а все своё детство в принципе. Виной тому было сотрясение, которое он получил, свалившись с велосипеда на одной из улиц Парижа. Мама всегда говорила, что Дэнни чем-то похож на отца. Иногда даже замечала, что он подозрительно на него похож. Смысл этой фразы Дэнни не понимал, но, разглядывая фотографии, сам замечал, что с пропавшим родителем у него много схожих черт. Прямоугольной формы лицо, светлые глаза и даже улыбка, – все это у них было одинаковое, словно мать-природа не стала заморачиваться и просто скопировала у одного и передала другому. А вот на маму Дэнни нисколько не походил. Разве что волосы у них были почти одинакового цвета, светлые, с рыжеватым оттенком, но и то различались структурой: у Дэнни волос был кудрявый и мягкий, а у Луизы прямой, как игла, и сухой.

– Что-то поздно ты сегодня, – заметила мама.

– Ждал газету в офисе. А потом зашёл в кафе, чтобы перекусить.

– Пошли я накормлю тебя завтраком. И ты расскажешь мне поподробнее о том, что произошло в этой гостинице.

– О, мне нужно много чего рассказать!

Дэнни любил рассказывать маме о своих приключениях на работе. Он рассказывал ей все, за исключением видений. Вот и сейчас за завтраком он поведал ей абсолютно все о самоубийстве, которое оказалось убийством; о том, как он увидел преступника (здесь он воспользовался той же версией о побеге преступника через черный выход, которую изложил мистеру Хейлу) и о встрече с известным редактором Максвеллом Перкинсом.

– Он предложил мне написать о войне, – сообщил Дэнни. – Но я не хочу.

– И не нужно. Ты опять будешь переживать из-за этого. Прошлое было в прошлом, пусть там и остаётся.

– Да, думаю, ты права.

– Но ты мог бы написать о чем-нибудь другом, – сказала Луиза. – Какой-нибудь рассказ. Ты хорошо пишешь.

– У меня есть рассказы. Думал, отправить их в какой-нибудь журнал, но беда в том, что все они похожи на статьи из газеты.

– Отправь, – посоветовала мама. – От тебя ничего не убудет, если ты попробуешь это сделать. А может, даже прибудет, если журнал у тебя захочет их купить.

Дэнни задумался над этим советом и решил, что мама права. Вдруг эти рассказы, которые сейчас пылятся в ящике, смогут принести деньги? А вдруг они смогут помочь Дэнни прославиться? Быть может, эта встреча с Перкинсом была неспроста. Это наверняка был знак!

Дэнни проглотил завтрак и кинулся в свою комнату, решив перебрать бумаги из стола. Он даже забыл снять верхнюю одежду – так и ходил в ней по квартире. Нужно было найти несколько приличных рассказов, которые было бы не стыдно отправить Скрибнерам. Разглядев свои старые работы, Дэнни решил, что все его рассказы довольно неплохи и из них вполне получился бы даже сборник.