Тяжело вздохнула. Жизнь, чувствуется, у меня будет проходить все веселее и ярче. Кажется, пора запасаться шлемом с затемненным щитком и бронескафандром. Так… на всякий случай.

— Это-то и пугает, — еще раз вздохнула я, сама не понимая в какой момент враждебность и недовольство по отношению к конкретно этому, еще вчера незнакомому мне, индивиду сменилась пока еще хрупким чувством доверия.

— Мне пора, — прошептал он.

— Да.

— Тебе тоже.

— Да… — тоскливо, в тот момент хотелось еще немножко растянуть эти пару минут, когда он еще рядом. Такое поведение мен саму настораживает и… чувствую себя дура дурой.

— Уходить совсем не хочется, — доверительно сообщил он.

— Мне тоже, — вздохнула я, заставляя себя отодвинуться от него.

Отпустил. К моему разочарованию. Не знала, чего ожидала, но проскочила какая-то неясная мысль.

Поворачиваться к нему снова не стала. И так уже натворила глупостей за последние полчаса. Не хватало еще и поддаться минутной прихоти остаться с ним, совершенно незнакомым мне мужчиной. Нет уж, пусть всё идет своим чередом. Упорно смотрела прямо на подругу. Чему та рада совсем не была. Занервничала вся. Не на показ, а по-настоящему. Затеребила опять край простыни, в которую все еще была замотана. Как и я…

Как и я… Странно, но я только сейчас осознала свою непривычную оголённость. И поняла, что почему-то не просто не стеснялась — а совсем забыла о том, что стою в присутствии фактически абсолютно постороннего, незнакомого мне еще вчера, мужчины совершенно… неодетая и мне это… не мешает.

Хотела сказать что-то вроде «вам пора» … И не успела, деки меня опередил:

— Я пришлю недостающую часть вашей охраны… — и после небольшой паузы добавил, — позаботься о ней пожалуйста.

О ком речь, не переспрашивала — и так было понятно, что разговор шёл не о Гретхен. Кивнула соглашаясь взять сестру правителя Цукаты под своё крыло. Момент, когда он действительно ушёл, осознала очень чётко — по неожиданно расслабившемуся лицу подруги.

— Ну-у-у, Данка он у тебя и зверь, — не замедлила высказать свое мнение она, — ты уверена, что тебе именно такой надо? Что-то я как-то сомневаться начала.

И что ей ответить? Пожала неопределенно плечами.

— Я еще не забыла о ваших переглядываниях, — сменила тему разговора, — так что ты мне, подруга, должна разговор.

Обращать на кинутый в мою сторону возмущенный взгляд не стала. вот ещё! Зато подруженция оценила степень моей непробиваемости и, кажется, в очередной раз смирилась с данной несправедливостью.

— Ну что, идешь общаться?

Точно! Рубка, капитанский мостик, главнокомандующий, родители, император. Нет не так, родители, главнокомандующий и уже потом император. Он, конечно личность важная, но я не его подданная, так что подождет. Родители — понятное дело! — святое. Главнокомандующий, хоть и не из драконидов, но все равно — наш… А вот Император всея Земли для меня — седьмая вода на киселе в этой цепочке приоритетов, то есть первый с того краю.

— Пошли, — буркнула и потащила ее к нашим комнатам.

А как иначе? Не буду же я демонстрировать дорогим родственникам свой новый вид одежды, вернее, её полное отсутствие на мне.

***

— Ну ма-ма-а-а, — стенала я под насмешливым взглядом Олмека Шорта, стоя напротив голографического изображения всей моей родни… ну или почти всей — штук десять троюродный кузенов и кузин с семьями где-то потерялись (а скорее, просто не успели добежать).

— И речи быть не может, — отрезала голографическая родительница, решительно рубанув рукой воздух, прозрачной рукой прошлась поперёк капитанского ложемента и снова зыркнула на меня волком, — законы Альянса — это, конечно, серьезно, но наши традиции — это святое.

Разговор пошёл на новый круг своей бесконечной спирали. Уже полчаса одно и тоже, а я все никак не могла её успокоить. Дорогая семья в общем, и не менее драгоценная маман в частности — ни в какую не соглашалась оставить всё, как есть и дать мне поступить и выучиться. Требовала немедленного возвращения.

Баба Герда, тоже чья голопроекция присутствовала на мостике, тихо постукивавшая тростью и еще ни разу не влезшая в наш с мамой спор, вскинулась и посмотрела многозначительно на меня. Знаю я этот взгляд. После у него у меня всегда проблемы начинались. Неожиданно болезненно зачесалась пятая точка, вспоминая особо яркие моменты, после которых получала с маминой твёрдой руки заслуженное наказание в виде папиного форменного ремня.

Бабка хоть и была всеми многоуважаемой дамой с большим авторитетом, но, по словам некоторых, была той еще сумасбродной особой в молодости. Так вот, этот самый взгляд с детства не вызывал у меня ничего кроме восторга, потому что прочно ассоциировался с проказами. И пофиг на эти многообещающие «предвестники» на мою совсем не мягкую «Ж».

Вот и сейчас осознала, что получила добро на полную свободу действий. Ну и ладно, а то уже надоело ухмылки за спиной от альвийца.

— Мама, сколько мне лет? — ворвалась я в нескончаемый словесный поток дорогой родительницы.

— Что? — остановилась она, прекращая этот бег по кругу от одной стены к другой, — Что ты мне голову морочишь?! — начала она повышать голос, — Я прекрасно помню, что тебе уже давно девятнадцать!.. Другие в твоём возрасте замужем и детей нянчат, одна ты!.. — снова начало её тянуть куда-то в сторону от основной темы.

— Мам, — прервала я её, закатывая глаза, — ты считаешь меня взрослым человеком?

— Конечно, я считаю. Что ты уже давно взрослая для того, чтобы завести семью и детей… — снова завела она свою шарманку. Что это за зверь, я не в курсе, но выражение понравилось еще с периода трепетного отрочества, когда мы в школе всем классом проходили историю древности в период до Разделения.

— Тогда ты согласишься, что я также достаточно взрослая для того, чтобы самой решать, как строить свою жизнь дальше, — и снова мне пришлось вклиниться в ее начинающийся монолог.

— Ты всё ещё моя дочь, — с нажимом, нахмурившись, проговорила она.

— И я с этим, упаси меня Силы, не спорю, — подтвердила её слова, — но ты же понимаешь…

— Ты этого не сделаешь, — то ли ахнула, то ли оскорбилась она — моё многозначительное молчание было понято верно.

Мама невольно покосилась на ту, кто мог поддержать её или… меня.

Когда-то баба Герда тоже принадлежала к совершенно другому роду, пока… Пока, отпраздновав своё совершеннолетие, не объявила о выходе из рода родителей и не обосновала свой. Этот был смелый шаг для молодой и одинокой девушки. Тем более такого известного рода на Родонусе — прямых потомков того самого того самого генерала Тадеуша с его ожерельем из вражьих ушей.