Настал пик эмоций. Он длился всего несколько минут, но эти чувства невозможно было ни с чем сравнить. Это было самое настоящее счастье. Оттенки двигались по стенке. Шум улицы бил по ушам, словно барабанщик за ударной установкой. Творилось что-то невозможное.

Спустя двадцать минут, телефон зазвонил вновь, но Андрей его не слышал. Он провалился в небытие.

Очнувшись под утро, часов в семь, мужчина приподнял голову и посмотрел вокруг. Вроде бы, ничего не изменилось. Все та же старая квартира с кремовыми обоями, все та же хрустальная люстра на потолке. Было необычайно тихо. Андрей уставился на часы и тихо их проклял.

«Надо купить новую батарейку. Так жить невозможно. Эта тишина меня убьет».

Встал без особого труда. Голова была ясная. Все чувства находились в покое. Андрей вспомнил, что принял дозу героина и поморщился. Живот немного крутило, ни то от голода, ни то начался отходняк. Да нет, рановато. Значит, надо просто чего-нибудь перекусить. Отправившись на кухню, мужчина обратил внимание на газету с вакансиями, лежащую на столе. А он уже почти про нее забыл. Переложив газету на другую сторону стола, Андрей вскипятил на плите чайник и заварил крепкого кофе. В холодильнике хоть шаром покати – пустота. Хлеб лежал на средней полке и даже не шуршал пакетом. Ветчина закончилась. Андрей покопался и достал закрытую банку сгущенки. Обрадовавшись, как ребенок новогоднему подарку, мужчина открыл банку и намазал белесой пасты на ломти хлеба. Получилось вполне съедобно. Позавтракав тремя кусками хлеба, Андрей заполнил желудок, отзывавшийся приятным теплом. Умываться было лень, поэтому мужчина лишь намочил над раковиной ладонь и провел ею сначала по лицу, а затем по вздыбленным волосам. Этого было достаточно.

− Э-ге-гей, да ведь сегодня пятница! − радостно крикнул Андрей.

Любой другой нормальный человек будет радоваться не меньше его, хотя бы потому, что впереди ждут выходные. Сегодня намечался сбор одноклассников, дабы поздравить классную руководительницу, но Андрей туда не собирался. Он спешил к маме в больницу. Заглянув в набранные номера, мужчина отыскал телефон приемного отделения и позвонил. Ему сообщили, что мать перевели в обычную палату, и ее можно навестить. Счастливым голосом попрощавшись с женщиной на том конце, Андрей нажал красную кнопку и громко крикнул «Ура».

Запястье немного болело, но это было маловажно. Отыскав брошенные накануне джинсы, мужчина натянул их на худые ноги и отправился в прихожую. Аккуратно зашнуровав кроссовки, Андрей несколько раз проверил прочность узла, и лишь убедившись, что все в порядке, вышел за дверь. Замок, как обычно, щелкнул четыре раза, и ключ вышел из скважины. Легкими шагами спустившись на первый этаж, Андрей вышел и даже поздоровался с бабульками, сидевшими на лавочке. Те смерили обычно угрюмого молодого человека недоверчивым взглядом, однако, тоже поздоровались в ответ.

«Наркоман, наверное». По любому, любая старушка перед подъездом думал именно так о каждом выходившем из подъезда мужчине.

Доехав на автобусе до больницы, Андрей прошел в приемные покои и купил в автомате пару бахил. Неуклюже нацепив их на ступни, мужчина подошел к охраннику и сообщил свое имя. Тот медленно записал имя и фамилию в журнал и пропустил Андрея. Потом мужчина поднялся на нужный этаж и попал в отделение кардиологии. Тяжелая двухстворчатая дверь отделяла его от родного лица и теплого дыхания.

В коридоре сидела медсестра и что-то старательно выводила в тонкой тетрадке.

− Добрый день, − вежливо поздоровался мужчина, − не подскажите, в какой палате лежит Гириза?

Молоденькая медсестра оторвалась от записей и заглянула в другую тетрадь, уже толстую.

− В третий палате, − красивым голосом ответила она. – Не слишком напрягайте больную. Она перенесла тяжелую операцию и сейчас требует покоя.

− Конечно, спасибо. Я только навещу ее и сразу уйду.

Дверь в третью палату была открыта. Оттуда доносились звуки музыки. Какой-то зарубежный хит прошлого десятилетия. Андрей заглянул в палату и, увидев на кровати маму, не мешкая вошел.

− Андрюша, − улыбнулась мама.

− Привет! Как ты?

Андрей сел с ней рядом и потер колени. Другие женщины в палате даже не обратили на него ровным счетом никакого внимания.

− Ох, Андрюша. Уже лучше. Что-то свалила меня треклятая болезнь. Говорили мне на работе: не переноси на ногах простуду. А я их не слушала. Глупой была.

− Я звонил тебе домой, но никто не брал трубку. Потом звонил на сотовый, но ты не отвечала. Пришлось съездить до квартиры и самому все проверить. Я так перепугался, когда узнал, что ты попала сюда. Я места себе не находил.

− Так телефон остался там, дома. Меня увезли на скорой, когда я уже была без сознания. Это какой-то страшный сон, кошмар.

− Что говорят врачи? – спросил Андрей.

− Да все бормочут, что мне невероятно повезло. Что здоровье у меня крепкое, и даже инфаркт не убил меня, а лишь изрядно потрепал. Говорят, что я должна быть благодарна Богу за свое спасение. Представляешь, врачи хотят, чтобы я благодарила не их, а Бога. Хотя после такого, во что угодно поверишь.

Мама замолчала.

− Пока лежала в палате интенсивной терапии, меня держали на снотворных вперемешку с обезболивающими. Я почти все время спала, однако иногда сон чудесным образом пропадал, и я приходила в сознание. В такие моменты я думала, как там вы с Соней. Думала, как вы справитесь, если смерть заберет меня от вас.

По щеке женщины пробежала соленая слеза. Андрей взял маленькую мамину ладонь в свою горячую руку и легонько ее погладил.

− Вы ведь самое дорогое, что у меня есть. Ради вас я живу и не унываю, хоть порой приходится туго. Вы мои лучики света в этом темном и злом мире. Вы мои ангелы.

Женщина всхлипнула и протерла глаза свободной рукой.

− Потом меня перевели сюда, в обычную палату. Врач сказал, что теперь моей жизни ничто не угрожает, что недуг прошел. Я просила, чтобы кто-нибудь позвонил тебе или Соне, но бредни женщины под снотворными никто не слушал. Все твердили, что мне нужно больше отдыхать. Поэтому прости, что все так получилось. В такой непростой ситуации я была бессильна.

− Что ты! Я тебя нисколечко не виню. Видишь, я сам дозвонился до больницы и приехал к тебе.

− Жаль только, что Сони с тобой нет. Как она?

− По правде говоря, не знаю. Я давненько ее не видел и не знаю, что у нее в жизни происходит. Лишь надеюсь, что ее мужчина не даст в обиду свое сокровенное сокровище.

− Вам стоит быть чуточку ближе, ведь вы все-таки брат и сестра. Родная кровь, как-никак.

− Знаю, но с ней у меня как-то не ладится. Мы слишком разные, мам.

− Понимаю. Тебя хоть немного, но воспитал отец. Она же не получила и капли той мужской заботы, в которой нуждаются дети. Ты заменил ей отца, и в какой-то степени, на тебя упал груз ответственности. Я не хотела тебя излишне обременять, но так само получилось. Я стала заложницей обстоятельства.

Мама опустила глаза на ладони и громко ахнула.

− Что у тебя с рукой?

Женщина поднесла к глазам левое запястье Андрея и стала его внимательно рассматривать.

− Откуда у тебя эти синяки?

Мужчина хотел вырвать руку из маминых цепких объятий, но ничего у него не получилось.

− Да так, подрался с хулиганами. Сама знаешь, какое сейчас неспокойное время.

− Откуда у тебя эти синяки? – уже строго повторила женщина.

Андрей замялся.

− Да говорю же, подрался.

− Не ври мне. Я распознаю ложь своих детей с первого слова.

В этот момент в палату заглянула молодая медсестра, та, что сидела и что-то писала в тетрадь.

− Гириза, врач ждет вас, − сказала она.

Андрей воспользовался ситуацией и вскочил с жесткой казенной кровати.

− Ладно, мам, мне пора. Я еще навещу тебя и привезу твой телефон. Мы сможем держать связь на расстоянии.

Мама не успела и слова вставить, как ее сын скрылся в коридоре, не закрывая за собой дверь. Лишь спустившись к посту охраны, мужчина облегченно выдохнул. Еще чуть-чуть и он бы попался. Он даже не представлял, как можно объяснить матери происхождение черных синяков по всей поверхности рук. Эти руки она натирала детским кремом, когда Андрей был еще крохой. Эти руки она лелеяла, словно самые дорогие золотые украшения. А теперь они превратились в бледные веревки, испещренные точками на венах. Андрею было стыдно за себя.