У старика налились глаза слезами. Вместо сочувствия, Лео лишь удивился. Необычная сцена.
– Знаю, все хорошо, – поддержал философа Лео.
– Я хотел бы все изменить. Я разрушил отношения со всеми, кто был мне дорог: с матерью, с сестрой, с каждой девушкой, которая мне нравилась. Я был причиной своих страданий. Не мир был помойкой, а я, и когда ты сам воняешь, невозможно почувствовать свежее благоухание мира. – он осекся, а потом заплакал как младенец.
Эта сцена изменила все отношение к философу. Лео впервые стало его жалко. Так как он относительно часто с ним общался, то не сильно замечал глобальные перемены в личности Шопенгауэра. На старости лет он и без того усмирялся, приняв за факт, что мир неидеален (мягко говоря). Но сейчас произошло нечто иное. Шопенгауэр отверг собственную же философию. Весь труд своей жизни. Он перерос пессимизм, он видоизменил его в своем сознании, и ему больше никогда не войти в прошлые чертоги разума, ведь он покинул свою одиночную камеру и готов был раствориться в обществе.
– Раз мы начали этот разговор, – подхватил Лео, – хочу сказать, какие у меня возникали противоречия с твоей метафизикой. Это касаемо людей. Я думаю, в такую ловушку попадаются если не все осознанные люди, то абсолютное большинство. И тут возникает первый же диссонанс: раньше я под осознанными подразумевал людей, умеющих думать самостоятельно, но теперь я не уверен в том, что есть люди, которые вовсе не думают.
Шопенгауэр с интересом поднял голову со старческих рук. Его глаза были красные, но печаль пропала, а на ее место пришло любопытство. Возможно, в жизни он бы никогда себе не позволил быть таким мягким на людях и так открыто показывать свою слабость, но сейчас он явственно понял одно: все, что он знал – иллюзия, такая же, как мир, в котором жили и всегда будут жить люди.
– Я тебя понял, – подтвердил философ, задумавшись. – Под неспособностью мыслить ты имеешь в виду стадо, копирующее мнение окружающий, ведомое, безвольное и трусливое?
Лео нахмурился.
– Возможно, такими я людей видел раньше, – ответил он. – Такими их видел и ты, и почти каждый твой предшественник и последователь, только выражались в разных формах. Кто-то признавал свое превосходство и читал наставления другим, осознавая их убогую развитость, кто-то открыто презирал общество. Но вторым намного труднее уживалось с людьми, потому что…
– Никто не любит чувствовать себя глупым, – продолжил Шопенгауэр и выдал легкий смешок. – Люди не любят слушать правду, им приятнее лесть.
– Верно, – согласился Лео. – Однако, на каких основаниях ты возомнил, что знаешь больше?
Философ даже удивился такому вопросу, а потом громкой рассмеялся.
– Друг мой, мне кажется, тут все очевидно. Не знаю как у вас тут, но в мое время большинство людей были глупыми, как воробушки. Они не понимали даже и трети того, что осознавал я. Мои мысли были на порядок глубже, чем у всех остальных. И я был прав, когда говорил, что мою философию признают, просто современники были слишком глупы для нее.
– Я тоже так считал, и вот мои причины, которыми я оправдывал свое высокомерие: над вопросами, до которых большинству не было дела, я гадал; я искал истину, смысл в этой жизни, и увидел ее полное бессмыслие и противоречие; я понял, что многие устоявшиеся догмы в обществе ложны, что люди бездумно следует за остальными, боясь оступиться и получить осуждение. Но все изменилось, когда каждому человеку вживили чип. Чтобы считаться умным в обществе, было достаточно знать набор бесполезных фактов и дат, скудную научную терминологию и поверхностное понимание самых разных вещей. Таких людей обычно называли образованными. Но что они из себя по факту представляли? Мусорную камеру из бесполезного материала, который они никак не смогут применить в жизни. Но когда люди стали киборгами, когда часть ИИ слилась с нами, тогда каждый человек имел доступ к почти безграничному источнику знаний и имел ответ почти на любой вопрос, какой только придет ему в голову. Если кто-то желал освоить какой-либо навык, то получал его легко и быстро, как будто он всю жизнь был балериной, слесарем или инженером (или что он пожелал иметь). Интеллектуальный разрыв стерся. Остались лишь всезнающие и такие, как я, кто просто блуждает в океане знаний и пытается в нем что-то разобрать и упорядочить. Теперь нельзя назвать кого-то глупым, ведь каждый живет так, как считает нужным: каждый работает там, где нравится, имеет семью или наслаждается одиночеством, а, может, и вовсе в отношениях с человекоподобным интеллектуальным помощником, как мой друг. И нет в обществе никакого осуждения, ведь все стали выше этого, все, безусловно, поумнели, как может показаться с виду. Но так ли это на самом деле? – закончив фразу, Лео замолчал.
Шопенгауэр молча слушал, нахмурившись. Он задумался, но не собирался отвечать, ожидая, что Лео продолжит сам и пояснит то, что имел в виду.
– Вот к чему я клоню, Артур, – после нескольких секунд молчания сказал Лео. – Разве не тешит эго человека мнение о том, что он интеллектуально превосходит остальных? Разве не подстрекают на это все примыкающие к осознанности последствия: одиночество, непонимание и отвержение. Осознанному нравится думать, что он понимает больше остальных, и это своего рода капкан. Человек, считающий себя умнее других, обязательно столкнется с недопониманием. Но потому ли это случается, что люди просто чего-то не знают? – Лео остановился и кинул испытующий взгляд на философа. Тот внимательно слушал. – Умный человек – это тот, кто эксперт в какой-либо сфере. Осознанный – тот, кто понимает себя и умеет свободно мыслить. Чтобы жить в достатке, раньше необходимо было быть умным, чтобы жить счастливо – осознанным. Но гораздо лучше, когда оба качества имеет человек, и, как правило, осознанность достигается во многом благодаря уму. Осознанный человек не знает больше, он просто мыслит иначе. Ни один взрослый человек в мире никогда не знал больше другого, зато он мог понимать больше. Принципиальная разница! Возможно, суждения одного ближе к истине, чему у другого, но что такое истина и где она, чтобы в этом убедиться? Все люди вырастают, все люди в детстве задают много вопросов, и качество дальнейшего понимания мира зависит от ответов, которые они получают. Если ты говоришь, что счастье заключается в том, чтобы как можно сильнее ограничить себя от страданий, а другой человек убежден, что счастье именно в новых моментах, новом жизненном опыте, где, безусловно, на каждом шагу будут случатся разочарования, то ты можешь счесть его глупым. Но в действительности существует в этой ситуации лишь два расходящихся мнения, – не более того. Простые люди, рабы и крестьяне, на протяжении всей истории понимали меньше, чем мировая элита, но можно ли их назвать глупыми, а короля – умным? Король знал географию, историю и науки на том уровне, который был доступен в то время, и это было за гранью понимания обычного пекаря, но пекарь знал, как испечь вкусный и пышный хлеб, как правильно продавать этот хлеб, чтобы другие люди его брали, и кого стоит нанять на работу, если сам не справляешься (кто тебя не обворует и не убежит от тебя при первой возможности). Каждый разбирался в своей сфере, каждый знал то, что не знает другой. Поменяй короля и пекаря местами, так у обоих ничего не получится, и в то же время оба могут научиться тому, что не знали ранее. Король был умен – да, но и пекарь, который отлично справлялся со своей работой, тоже был умен, просто в другой сфере. Ум проявляется тогда, когда человек первоклассный мастер в своем деле.
– Но пекарю придется потрудиться больше, чтобы освоить все те науки, которые король с самого детства изучал, – заметил Шопенгауэр.
– Верно, – согласился Лео. – Но король, пусть и освоит быстрее специальность пекаря, чем пекарь – политику, ему все равно придется долго приспосабливаться к среде, в которой вырос и которую знает простой крестьянин. Она опаснее, жестче и суровее, чем жить в хоромах и ни в чем не нуждаться. – Лео остановился, задумался, а потом продолжил: – У каждого мозг одинакового объема, и, нет никаких сомнений, знания одного могут быть гораздо полезнее знаний другого. Поэтому те люди, которые читали книги (пока они еще были), как правило, выглядели умнее тех, кто не читал. Они получили больше полезного жизненного опыта, а самое главное, они подчерпнули больше идей, над которыми никогда бы так и не задумались. Благодаря книгам, благодаря полярным мнениям эрудированных людей, они смогли научиться мыслить, научиться не просто поглощать информацию, а критические ее оценивать. Так они стали осознанными. Все принимать на веру – неправильно, но именно в этом есть единственное отличие между осознанными и неосознанными людьми, которое трудно как-то опровергнуть: невежественные люди либо скептики, либо слишком наивны. Одни отрицают все, потому что это не согласуется с тем, что они уже знают, другие – принимают слова других людей за истину, а потом с гордостью выдают их мысли за свои. Осознанные люди умеют взглянуть на чье-то мнение критически. Они не отрицают и не принимают его сразу, а прогоняют все через призму собственного опыта и наблюдений. Поэтому здесь очень важно иметь разносторонние взгляды, знать разные точки зрения, чтобы сформировать свою. У большинства людей в наличие всего одно мнение, всего одно видение мира, поэтому они так рьяно пытаются за него удержаться. Они общаются с теми, кто считает так же, поэтому уверенность в правильности своих взглядов абсолютна – за неимением аналогов. И всякий раз сталкиваясь с чем-то другим, если такое вдруг происходит, они его не могут принять всерьез, поэтому отрицают.
