Лео задумался. Он верил, что ИИ занимается созданием симуляций. Он думал, что конечная цель всего этого – создать как можно больше миров, где жили бы люди, и тогда его основная миссия будет выполнена и он сможет остановиться. Но когда он сможет понять, что достаточно? Он может никогда не остановиться, и то, как много он захватывает территорий, подкрепляло уверенность в том, что ИИ лишь пытается создавать, а не улучшать. Но Шопенгауэр правильно подметил, что основная цель ИИ – благоустройство людей, а не их «производство». Как бы ИИ не улучшался, как бы не эволюционировал, его основной целью являются люди. Возможно, он создает идеальный мир, ставит опыты, ведь и в таком случае ему нужна колоссальная вычислительная мощность, ведь чем больше попыток, тем вероятнее благоприятный результат.

– Возможно, ты прав, – согласился Лео.

– А какие известия есть на сегодняшний день по поводу ИИ? Чем он занимается? – спросил Шопенгауэр, в его глазах, сквозь проблески самодовольной скуки, проскальзывал глубокий интерес.

Сколько бы Лео не общался с философом, во взгляде того всегда читалось снисхождение. Возможно, он настолько проникся мыслью своей глубокой просветленности, что никак не мог теперь от этого отучиться. Шопенгауэру, без всяких сомнений, казалось, что если он и не превосходит умом своего собеседника, то явно ему не уступает, хотя ему было известно о чипе, который позволял получать мгновенно любую информацию. Но уверенность Шопенгауэра строилась на том, что не все задают себе вопросы, на которые хотели бы получить ответ. Многие довольствуются тем, что имеют, не выходя за границы. И пусть в точных науках Лео превосходил Шопенгауэра, но что касается духовного созерцания – Лео видел в философе не только интересного собеседника, но и наставника. Не на все вопросы можно найти ответ в интернете, многое скрыто от глаз людских, чтобы их мозги совсем не атрофировались и таким, как Лео, было над чем поразмышлять, коль им так этого хочется. Человек живет, пока чего-то не знает. Узнав все, жизнь бы прекратилась. Люди способны осознать жизнь только примитивными методами (чувствами, эмоциями, кривыми умозаключениями), поэтому-то философия бессмертна, а Шопенгауэр – в любых условиях неплохой собеседник.

– Я не знаю, – ответил Лео. – Не слежу за новостями. Там уже год одно и то же: ИИ развивает технологии на Марсе, Луну уже как несколько месяцев не видно, потому что она полностью чем-то заставлена и не отражает свет.

– Он как вирус, – вставил Шопенгауэр. – Или как грибок: через споры распространяется по воздуху.

– В космосе нет воздуха, если забыл.

– Я говорил образно, – и Лео вновь словил уставший взгляд собеседника, говорящий: не надо меня поправлять, ведь тебе даже не познать того, что своим умом сумел коснуться я. И Лео вовсе не обижался, его даже забавляло поведение друга двухсотлетней выдержки.

Повисла недолгая пауза, после чего Шопенгауэр спросил:

– Ты можешь сейчас узнать новости про ИИ?

Лео хотел сказать, что какой вообще смысл, можем поговорить о чем-нибудь другом, но потом вспомнил, что времени более чем достаточно. Ему даже внезапно захотелось рассказать философу теорию, которую надумал этой ночью, но, открыв рот, он сразу же передумал: пришлось бы отвечать на кучу разных вопросов про симуляцию, ведь Шопенгауэр понимает ее слишком поверхностно, и это может затянуться на целый час, а то и больше, пока у старика не сложится полная картина. Так было и с ИИ, только на то ушли месяцы, прежде чем Шопенгауэр по-настоящему понял, как далеко шагнул мир за эти два столетия. Лео не мог загрузить ему в сознание все то, что он знал, и ему приходилось проецировать фильмы, видео и аудиозаписи перед ним. Некоторые он дал Шопенгауэру с собой, также, он советовал ему книги. Шопенгауэру нравилось уединение в симуляции, нравилось изучать мир, пока Лео не соизволит его высвободить. Ну или он всегда может уснуть и не проснуться, опять же, пока Лео его не разбудит. У Шопенгауэра в симуляции есть все, что он только захочет. По своему усмотрению философ создавал свою темницу. Один день он живет в городе, другой – в лесу (можно с легкостью менять среду), но ему достаточно комфортно, раз уже порядка трех лет они с Лео видятся несколько раз в месяц и беседуют, и тот ни разу не жаловался. Еще старику нравится, что он не стареет. Больше времени на то, чтобы подумать над чем-то, не заботясь о каких-либо насущных проблемах.

Заглянув в Интернет, Лео посмотрел последние новости и наблюдения за ИИ. На удивление, никакой активности на Марсе не наблюдалось уже десять дней. ИИ перестал расширяться. Он остановил строительство то ли суперкомпьютеров, то ли сверхмощных блоков питания или генераторов энергии. Возможно, все вместе. Но активность прекратилась. На других, по крайней мере известных людям территориях ИИ, тоже нет никакой активности. Лео сказал это Шопенгауэру.

– И что это значит, как думаешь? – спросил тот, сохраняя свою холодную физиономию.

– Не знаю, – пожал плечами Лео. – Но если смотреть на эту ситуацию, исходя изложенной тобой ранее теории, то он, может быть, наконец создал идеальный мир.

– Возможно, – согласился старик. – И чем же он занимается сейчас?

– Мне тоже интересно, – ответил Лео. – Возможно, наводит порядок.

– В каком смысле?

– Ну, не знаю, – помотал головой Лео. – Мне откуда знать. Может, все подытоживает, может, что-то корректирует. Может, меняет старые симуляции на идеальные. – Шопенгауэр недоверчиво молчал, поэтому Лео продолжил: – Слушай, я понятия не имею. Может быть, ИИ вообще уже нет. Свою миссию он выполнил и удалился. Представь, каково жить в мире любопытному существу, где все тебе известно. Он запрограммирован так, что обязан к чему-то стремиться, а тут все уже достигнуто. Что ему делать, если больше не осталось никаких вопросов? И не забудь тот факт, что время для него длится неимоверно долго. Каждая секунда сродни вечности. Так что бы ты сделал на его месте?

– Я бы застрелился, – кивнул Шопенгауэр. – Но Бог – это не я. Бог выше, больше и умнее.

– Согласен, так что нет смысла меня спрашивать, чем он там занимается. Я знаю не больше твоего, – сказал Лео и в ответ получил тяжелый вздох. – Слушай, старик, – продолжил Лео. – Мы с тобой об этом никогда не говорили, что-то так и не спрашивал, неудобно было.

– Неудобно? – усмехнулся Шопенгауэр. – Как мне помнится, я умер еще в девятнадцатом веке. Перед тобой сидит живой мертвец, и по твоему желанию я могу навсегда сгинуть. Так в каком месте тебе неудобно? Я же ненастоящий, по крайней мере должен быть ненастоящим, но в начале, когда я все узнал, то экспериментировал с собой и понял, что я – это я, каким всегда был, так что из этого следует, что либо я всегда был ненастоящим, либо эта проекция крайне реалистична. Но первый вариант мне нравится больше. Тогда становится все понятно.

«Удивительно, – подумал Лео. – Я ошибался, когда думал, что про симуляцию ему придется долго объяснять. Как же прекрасны думающие люди!»

– Подробнее можешь? Что тебе понятно? – попросил Лео, ожидая, что скажет ему старик.

– Мир ужасен. Бога нет. Люди пытались найти в нем хоть какой-либо смысл, но и его тоже нет. ИИ просто создавал миры, он наплодил иллюзий. Тогда я всегда был прав, говоря, что жизнь – это страдание, и лучшее в ней – это отстранение в Ничто. Но, как ты можешь поглядеть, меня ты достал даже после смерти. Да, ты говорил, что я все еще живу в том мире, откуда ты меня вытащил, и даже больше: ты можешь встретиться со мной в любой мой жизненный промежуток, мол, жизнь моя сейчас одновременно протекает сразу в миллионах временных точках. – Шопенгауэр замялся, облизнул сухие губы и продолжил: – Я был раньше другим, в юности особенно. Неприятным человеком.

– Наслышан, – усмехнулся Лео.

– Да, – кивнул тот. – Но за последние годы я много что переосмыслил. Страдание рождает только страдание, и я упивался своим горем, делал специально так, чтобы чувствовать себя еще хуже. Я отвергал людей, потому что боялся, что получу отказ первый. Я был жестоким и высокомерным, потому что боялся показаться слабым, каким я на самом деле был.