- Хозяин, - страдальчески мямлит он, и икает - сорок капель не накапаешь?
Трясущимися руками он поднимает стопку и выпивает, из кармана шубы достает несколько долек мандарина с крошками табака и закусывает. Несколько секунд ждет, пока водка рассосется по нервным клеткам, потом хлопает в ладоши и громким голосом говорит:
- А где здесь наша белочка, которой белый мишка передал подарок?
- К сожалению здесь зайчик, - поправляет его Снегурочка. Но Дед Мороз нисколько не смущаясь, отрабатывает похмелье:
- А где здесь Зайчик, которому белый Мишка с севера прислал подарок?
Из-за его шубы показывается голова сына...
Нам повезло за одну и ту же сумму поздравительная бригада из бюро услуг фирмы "Заря" повторно начинает поздравительную программу в нашей квартире.
И хотя деда Мороза заносит на поворотах, он лихо отплясывает, читает стишки.
А мы со снегурочкой пьем чай...
1997 г.
В РАЮ
Погода не разрешила начинающим альпинистам - студентам горного института - покорить первую в их жизни вершину. Шквальный ветер валил с ног. Снег скопился на скалах и грозил обрушиться на лагерь смельчаков многотонной лавиной. Пришлось в спешном порядке собирать все манатки и на сколько позволяли навыки и умение, спускаться в безопасное место. К вечеру они уже были в небольшой туристической деревеньке у подножья горы. Заселились в знакомую гостиницу, с раздражением побросали веревки, рюкзаки и альпенштоки под кровати и решили устроить этакую поминальную вечеринку. Ведь в этот раз им уже не удастся покорить вершину - время зимних каникул заканчивалось, а ветер и не думал прекращаться.
К вечеру накрыли стол и подняли первый тост: "За тех, кто в горах!" Пили и закусывали почти молча. А чего было говорить? Три дня, за которые они одолели только половину горы, были потрачены попусту. Конечно, можно было предпринять ещё одну попытку, но только в следующий раз.
Когда выпили по третьей, Егор Мишурин с горечью сказал: "Я вершину и себя на ней, каждый день во сне вижу. Как только лягу на подушку, закрою глаза и тут же предстает видение: стою я на самом пике, держу в руках флаг нашего института, а внизу города, села, и людишки по дорогам, словно блошки снуют". Все тут же посмотрели под кровать Мишурина, под которой лежал светло-коричневый флаг горного института. А Егор поднял стакан, и не дожидаясь товарищей, опрокинул горькую влагу себе в рот. Рукавом обтер губы и тут же, как подкошенный, повалился, уже во сне ухватившись за настольную скатерть. Это была его доза.
Бутылки с водкой и тарелки с закуской были опрокинуты. А полные тоски сердца крепких ребят требовали утешения. Матерясь, Егора подняли с пола и положили на стол. Укрыли флагом, потушили свет в комнате и ушли в коммерческий магазин. За утешением.
А Мишурину опять снилась отвесная скала. И он с вершины наблюдал за людишками-клопами. Только в какую-то секунду, ему ужасно захотелось пива. Так захотелось, что все вдруг погрузилось во тьму. Он открыл глаза и ничего не увидел. "Наверное, наступила ночь, - подумал Мишурин, - и постарался приподняться. Но правая рука, вдруг потеряла упор и провалилась в пустоту. Тогда он стал нервно шарить ладонями вокруг себя, но каждый раз и справа и слева натыкался на "край обрыва". Теперь-то студент горного института Егор Мишурин понял, что не во сне, а в самом деле оказался на какой-то неизвестной скале. Лихорадочно работала натренированная альпинистская смекалка. Наконец, плод ягодицей ему удалось обнаружить вилку. Он медленно подвинул её к краю и столкнул в пустоту, надеясь по времени полета и звуку падения определить высоту каменного уступа, на котором он находился. Но откуда ему было знать, что вилка зацепились за бахрому флага, которым он был укрыт, секунд десять повисела и, когда Егор попытался осторожно перевернуться, отцепилась и глухо упала на пол. Теперь он окончательно понял, что оказался в роли отца Федора из знаменитого романа, который взобрался на высокую гору, но уже не смог самостоятельно с неё спуститься. И Мишурин вспомнил о своих товарищах и позвал на помощь. Сначала позвал негромко, почти шепотом. Никто не отозвался. И тогда он усилил басы. Вокруг "горы" царила лишь темная тишина. И тогда он заорал во все горло: "Люди, спасите!" Никто не ответил Егору, все-таки нервы не выдержали и его охватила паника.
Когда вдруг загорелся яркий свет и Егор увидел вошедших в комнату друзей с бутылками водки в руках, он подумал, что Господь принял их в рай. Кричать он тут же перестал, но, укрытый флагом горного института, по-прежнему сидел на столе и, улыбаясь до ушей, раскачивался из стороны в сторону.
Инженеры горного дела рассказывали, что в тот памятный вечер их товарищ опохмелялся в последний раз. Три года прошло после того, как они получили дипломы, а Егор Мишурин, побывав в раю, на спиртное и смотреть не может.
1999 г.
ОШИБОЧКА ВЫШЛА
Бабка Настя готовилась к первомайскому празднику. В канун наварила самогонки, подкрасила её жженым кофе, разлила по толстым бутылкам из-под импортных ликеров и все поставила в шкафчик. Благо, другие времена настали и прятать подальше от посторонних глаз, как это было в при советских праздниках, не представлялось нужным. Теперь - вари сколько душа пожелает, выставляй её напоказ - никто и слова не скажет.
И тем не менее, бабка Настя одну бутылочку все-таки припрятала в старый сундук, доставшийся ей по наследству ещё от матери.
Она уселась за стол около окна, порезала соленые огурчики, налила в граненую стопку восемьдесят граммов и задумалась. Вот внучка в люди вышла стала учительницей. А внук, как был в отца вертопрахом, таким же и остался. С одной работы попросили, с другой... Только и знает, что по воскресеньям к ней похмеляться бегать.
Она маленькими глотками выпила стопку, взяла пальцами кружочек огурца и послала его в рот. Нет, подумала она, самогонка получилась славной. Впрочем, как и в прошлый раз и в позапрошлый.
Напротив окна остановилась соседка - тетка Матрена. Бабка Настя тут же открыла форточку, впустив в дом свежей весенний воздух и крикнула:
- Матрена, а Матрена, етить твою мать, ну-ка зайди на минуточку...
