На диване напротив кровати лежала книга – Малеа узнал в ней томик, что купил у лоточника в тот злополучный день. Волк взял книжицу в руки – она была безнадежно испорчена, листы испачканы, а чернила от влаги расползлись безобразными кляксами, что невозможно было разобрать написанное. Запах крови полностью заглушал неповторимый аромат бумаги. Некоторые страницы слиплись, а при попытке их расцепить, страшно хрустели, грозя окончательно порваться. Малеа вздохнул: «Почитал книжку…»

Там же на диване с краю лежала стопка одежды – вещи Малеа, выстиранные, пахнущие мылом. С удовольствием стянув больничную сорочку, юноша натянул привычную одежду. Подхватив книгу, он вернулся к кровати.

– Я брал тогда с собой сумку или нет?.. – напрягая память, волк постарался вспомнить подробности того дня, но мысли разбегались в стороны, словно тараканы – стоило только вспомнить какую-нибудь деталь, осветить ее фонарем памяти, как она сразу же пряталась в тень, сбегала, не желая быть пойманной. Малеа помнил, как вышел со двора, как купил книгу, как встретил птиц, помнил незнакомца… Но только в общих чертах. Парень с досады ударил по тумбе – посуда, стоявшая там, недовольно звякнула, а небольшая дверца шкафчика, в тумбочку встроенного, открылась, издав протяжный скрип. Волк заглянул внутрь:

– А вот и сумка! – и правда, в глубине шкафа лежал небольшой кожаный мешочек на ремне.

Малеа открыл сумку и вывалил содержимое на кровать – деньги, пара сережек и непонятно откуда взявшиеся ягоды. Складывая все обратно, юноша не без удивления заметил, что все монеты были на месте, вся сумма до последнего нерлина. Закрепив мешок на поясе, он осторожно прокрался к двери и выглянул в коридор – пусто. Мягко прикрыв дверь, чтоб не нашуметь ненароком, Малеа прошмыгнул к главному выходу и выбежал на улицу. Муг резко ударил по глазам, чуть не сбив волка с ног. Отчаянно моргая, чтоб зрение побыстрее привыкло к дневному свету, он на ощупь побрел через больничный двор.

До двора Руры он добрался быстро и без приключений. Влетев в ворота, он буквально сбил фавна с ног, напугав того до полусмерти.

– Малеа! Ты… ты же!

Сидя в пыли, Рура с ужасом и удивлением взирал на друга, которого он уже было похоронил.

– Я… я не… я думал… Великие Небесные, я думал, ты умер! К тебе не пускали, врачи не говорили ничего. Я думал…

– Все нормально, – помогая фавну встать, заверил Малеа. – Все хорошо. Я… я голоден. У тебя есть… ну…

– К-конечно!

Малеа за обе щеки уплетал все, что выставлял на стол Рура, пока тот рассказывал о том, что происходило в городе. Как поведал фавн, после закрытия ярмарки почти все постояльцы со двора съехали. Вечерами по улицам рыскали патрули охотников, но продержались они от силы день – слишком непривычная это была для них работа.

– Они просто не знают, что делать, – с досадой фыркнул фавн. – Ходили-бродили по городу, да и разошлись совсем. Убийца не олень, он поумнее будет. Скрылся, наверное, где-нибудь. С магами вместе.

Волк согласно повел ушами, продолжая жевать. Он никогда еще не испытывал подобного голода – будто в желудке пробили огромную дыру, и вся еда попросту проваливалась в нее, не успевая задержаться в организме. Рура не мешал, хотя ему до безумия хотелось узнать о «резне» не по пересказанным слухам, а из уст самого участника действа. Наевшись, Малеа довольно откинулся на спинку стула. Его разморило, потянуло в кровать, но, заметив на себе любопытный взгляд фавна, он с неохотой начал рассказ. Рура слушал, жадно впитывая каждое слово волка, а по окончании повествования о чем-то серьезно задумался.

– Мои вещи там остались? – встал волк.

Фавн махнул рукой и проворчал в ответ что-то неопределенное. Стараясь не думать о нем, юноша направился в свою комнату. В ней все осталось в таком же состоянии, в котором волк комнату покинул: закрытое окно, небрежно заправленная кровать. Даже дорожная сумка все той же бесформенной массой валялась в углу. Бросив к ней и мешок с пояса, Малеа рухнул на кровать и провалился в глубокий сон.

***

Проснулся Руван засветло – всю ночь ему опять снились кошмары. Тело ломило, будто он и вправду всю ночь бегал по пустому бесцветному лесу. В гостиницу он вернулся уже ночью. Удивленный долгим отсутствием постояльца управляющий был несказанно рад возвращению феникса, поспешив сообщить тому, что плату за простой комнаты внести все же придется.

– Мы уже собирались ваши вещи выносить. Хорошо, что вы вернулись, господин! – управляющий проводил постояльца до номера, будто желая убедиться, что он не исчезнет вновь. Руван на него даже не смотрел, лишь кивал в ответ. Оставшись наконец в одиночестве, он без сил упал на кровать.

Он весь день пробегал по городу, потратил уйму сил, но так ничего не добился. Старейшины высмеяли его, информации о пропавших не прибавилось. Ради чего тогда была эта беготня?

Свечи Руван не зажег, и комната покоилась в кромешной тьме. Сквозь закрытое окно в помещение заглядывало малозвездное небо. Руван постепенно остывал; буря противоречивых чувств, бушевавших в душе, утихала. Злость на совет, на город, на самого себя уступила место непомерной усталости, а за ней, и безысходному спокойствию.

«Может, бросить все?» – подумал вдруг феникс. – «Оставить, как говорил Раэль?»

На секунду Руван представил, как, наплевав на все, спокойно возвращается домой, к своим травам. Стало приятно и противно одновременно.

«Нет… Нет, уж лучше… Начал дело – доведи до конца», – вздохнул феникс. – «Завтра надо заняться приготовлениями, а после завтра с… о-ох, милостивый Муг, я совсем забыл о нем!»

Только сейчас Руван вспомнил о своем неожиданном попутчике – небесный черноухий суицидник-волк… Издав протяжный стон, Руван накрыл лицо руками:

– О чем я думал? Куда ему идти, какая ему столица?! Да он на ногах едва держался!

Руван искренне верил, что в столице найдется подсказка к выходу из сложившейся ситуации. Обширные архивы, хранившие записи не одного поколения вурков. Умелые «ищейки», которые, если и не поймают убийцу, то, по крайней мере, наведут порядок в городе. Учитель, наконец, что просто поможет советом. Рувану предстояла непростая работа, которая теперь усложнялась балластом в виде доходяги волка.

– Как там его – Малая? Малеа? Мгх, не помню, – голова снова загудела. – Может, передумает?

Руван вспомнил парня – как он плакал в палате, не то радуясь, не то боясь. Мелкий, тощий – он точно был небесным волком?

«Отговорю, завтра отговорю», – пообещал себе феникс, прежде чем провалился в беспокойный сон.

На утро он действительно выполнил свою угрозу – первым делом направился в лечебницу. Зайдя по обыкновению с заднего двора, Руван осторожно постучал в кабинет ящера.

– Раэль, ты тут? – открывая дверь, спросил Руван.

Лекарь не отвечал, но он действительно был в комнате. С весьма недовольным видом он что-то писал. Перо стремительно бегало по бумаге, со скрипом выводя на ней неразборчивые каракули.

«Обиделся», – заключил аптекарь.

– Я подумал, ты был прав – не надо волку туда идти. Он в палате? Я поговорю с ним.

– О-о-о, он не в палате! Он давно уже не в палате! – яростно что-то черкнув так, что чернила фонтаном брызнули из-под пера, Раэль резко отбросил бумагу на край стола и встал.

– Удрал! Он удрал!

Руван оторопел:

– Как удрал? Куда?

– Я откуда знаю. Взял и удрал. Вчера. Днем.

Раэль раздосадовано швырнул перо на подставку и подошел к другу. От окружавшего ящера облака раздражения и обиды перья феникса дыбом встали. Карие глаза врача с укором посмотрели на аптекаря.

– Вот так просто? Пациент взял и сбежал из больницы? – Руван не верил, отказывался верить.

– О нет, не так уж и просто! – что-то достав из кармана фартука, он резко вложил это в ладонь Рувана. – Плату оставил!

Раэль вихрем вылетел из кабинета. Пару минут Руван стоял и тупо хлопал глазами вслед умчавшемуся другу. Мысль о побеге все не укладывалась в голове – ну как можно удрать из лечебницы? Очнувшись, он посмотрел на вещи, что дал Раэль – три зерина мягко поблескивали на ладони. Отчего-то стало невыносимо смешно. Улыбнувшись в душе, Руван повернул к выходу.