– Посмотрите, пожалуйста! Вещи его на месте? – попросил командир соседку кавказца, когда они вернулись со своих бесплодных поисков.

Она сказала, что уже посмотрела, и все его вещи находятся на полке над сидением. Иван сел на своё кресло и задавал себе один вопрос, и наверно тот, что и все остальные. Куда мог среди ночи деться этот пассажир? И ему хорошо была понятна тревога командира экипажа, ведь он за них персонально несёт ответственность.

Ночь не прекращалась. Это уже было какое-то наваждение. Все с надеждой чего-то ждали. Скорее всего утро, которое, наверно, никогда не наступит. В салоне самолёта стояла тишина. Иногда маленькая девочка начинала плакать и её мать принималась утешать. Соседка кавказца как будто нашла себе занятие и вязала толи платок, толи шарф. Десятилетний мальчик через каждые десять минут спрашивал отца: скоро ли наступит утро, и когда за ними прилетит другой самолет. Мужчины беспрерывно курили. Андрей уставился в потолок. Батарейки его магнитофона сели и стали тянуть, но он, казалось, не замечает этого и поэтому не выключает плэйер. А за окном было по-прежнему темно и, похоже, что ожидание превратилось в вечность…

Солнце появилось через шестнадцать часов. Оно поднималось медленно и как бы нехотя. Красно-багровый диск, который они так долго ждали, показался им чужим и зловещим.

С рассветом весь экипаж, кроме стюардессы, отправился на поиски пропавшего пассажира. Остальные были предоставлены самим себе, с условием никуда не отлучаться.

Иван с Андреем поднялись на холм. Скамеечка, которую они соорудили накануне, была разрушена. Иван поставил ногу на один из камней.

– Андрей! Тебе не кажется всё это странным? Эта серая пустыня? Почему нас никто не может найти? Почему всё так необычно? Почему вокруг никого, никого? И почему это солнце красное, и где оно шлялось целых шестнадцать часов?

– Успокойся, Ванёк! Ты сам рисуешь себе сложности этим много почему. – Андрей был рад, что дождался утра, и тревоги Ивана ему были не совсем понятны. – Если мы где то в районе Аральского моря, – он повернулся к Ивану. – Ты был в Казахстане?

– Был, в Алма-Ате на соревнованиях.

– Ну, то город, а это пустыня. Где ты в пустыне людей встречал. – Андрей перевёл взгляд на солнце. – А солнце! Ты видел его вечерним? На закате оно всегда такое. Ты не задумывался почему? Потому что кривизна атмосферы преломляет лучи, а здесь, может более плотные слои воздуха, создают такое преломление, и поэтому оно не такое яркое. А шестнадцать часов, с чего ты взял, что прошло именно шестнадцать. Мы все легли около девяти; спать неудобно, ожидание, вот и проснулись часа в два ночи; и потом ждали как дураки утра. Все часы стоят. Один только твой секундомер и ходит. А ты уверен что, побывав в этом радиоактивном или магнитном облаке, он не стал идти у тебя в два раза быстрее?

Иван пожал плечами.

– Вот видишь! А этот лунатик, вышел по нужде, да и заблудился в темноте между этими холмами. Что кстати немудрено. Найдут его, никуда не денется.

Иван ничего не ответил Андрею; хотя у того на всё нашлось объяснение, но слишком много всяких “может” и “если”. А Иван где-то смутно в душе чувствовал, что всё намного сложнее, хотя в действительности он может и понапрасну нагоняет на себя тревожные мысли. И не приснись ещё этот сон…

– Извините, – к ним на вершину холма поднимался "депутат”? – Я перебью ваш разговор. Это ничего?

Они кивнули в знак согласия слушать.

– Я тут подумал и пришёл к выводу, что вы больше всего подходите, – он посмотрел на них, чтобы увидеть какую реакцию произвело начало, и продолжил. – Ждать нам ещё неизвестно сколько, пока нас найдут, а вода и еда кончается. Понимаете, о чём я говорю? Не может же быть, чтобы в этой местности никого не было. Я предлагаю отправиться нам самим, и если мы встретим кого-нибудь из местных жителей, то они нам помогут и сообщить властям и с продуктами.

– Да, кого в этой пустыне встретишь? – Ивану не верилось, что здесь на этой мёртвой земле может кто-нибудь быть.

– В крайнем случае, мы должны найти воду. Это то вы понимаете? Вода сегодня кончится. А если наши поиски затянутся?

– Слушай Вань, а это идея. Может, мы вправду кого-нибудь на верблюдах встретим, может какие-нибудь соляные разработки поблизости. Всё лучше чем, сложа руки сидеть и ждать неизвестно чего. Если честно, то меня уже здесь тошнит. Только давайте пойдём…– он задумался, не решаясь назвать сторону, куда им направиться.

– Я думаю, что нам нужно идти на юг. – решил за него "депутат". – Если мы прилетели с севера, то как вы заметили жилья там нет. А озеро, которое мы видели, километров семьдесят от нас. Так что лучше идти в противоположную сторону. Будем надеяться, что нам повезёт. И вода гораздо ближе.

Экипаж ещё не вернулся с поисков пропавшего пассажира. "Депутат" сообщил о их решении стюардессе и они стали собираться в дорогу. Анна хотела идти с ними, но они убедили её, что она всё-таки женщина и пока единственный здесь человек, отвечающий за самолёт и остальных людей.

Сборов как таковых не было. Они торопились побыстрее уйти, боясь, что если вернётся командир экипажа, то он им наверняка запретит покинуть долину.

5

Красное солнце было постоянно перед глазами. Через каждые две-три минуты Иван вытирал пот рукой со лба и лица, ещё больше размазывая тем самым по нему, осевшую серую пыль. И если вместе с потом в глаза попадала выступившая на лбу соль, то в них начиналась резь и неприятная щиплющая боль. Тогда Иван сильно сжимал веки, а потом часто-часто моргал, чтобы хоть как-то остановить невольно выступившие слезы.

Они шли уже часов пять, а всё по-прежнему впереди была только холмисто-скальная пустыня. Они, то поднимались, то спускались, то шли какими то долинами, проходя мимо причудливых форм скал и беспорядочных нагромождений камней. Но не было никаких признаков жизни; тишина и безмолвие.

Иван удивлялся выносливости их спутнику. Шестидесятипятилетний пожилой мужчина шёл уверенно и без тени утомления. "Депутат" оказался профессором физики университета. А летел он на учёный симпозиум, который был наверно в это время в самом разгаре. Он оказался хорошим собеседником и охотно рассказывал о себе, о различных случаях с ним и с его студентами и аспирантам. Первые три часа пролетели незаметно, но чем дальше они шли, тем сильнее беспокойство овладевало ими. Мучила жажда, впереди была неизвестность, а тишина подавляла. Они уже давно шли молча, каждый, думая о своём.

Ивану больше всего хотелось пить. Было не жарко, но в воздухе совершенно отсутствовала влага. Во рту всё пересохло и от этого начало закладывать уши. Тогда он сглатывал несуществующую слюну, и становилось ненадолго легче. Единственным его желанием сейчас было выпить просто холодной воды. Он вспоминал, как они после тяжёлой тренировки, не спеша, мылись в душе; потом сидели в раздевалке, и не торопясь одеваться, открывали купленные заранее бутылки с минеральной водой. Затем потихоньку пили прохладный "Нарзан" и, перебрасываясь шуточками, строили планы на вечер. И довольно часто они уходили, оставляя в раздевалке, наполовину недопитые бутылки с этой самой минеральной водой. Иван ещё раз сглотнул: разве есть на земле такое место, где много воды, где есть ещё не совсем выпитый "Нарзан"; да, что там "Нарзан", просто вода, любая вода…

Иван слышал, как Андрей что-то вскрикнул; видел, как тот побежал вперёд, как возвращался назад, чем-то, размахивая в руке. Ивану страшно захотелось, чтобы это была, кем-то оброненная здесь фляга с водой, обязательно с водой. Но это был обыкновенный башмак, почти совершенно новый мужской полуботинок сорок первого размера.