– Да, поймите же! – отчаянно закричала бортпроводница. – Ведь мы сели. Вы понимаете? Мы могли разбиться, а мы живы. Мы могли же и не долететь до ближайшего аэропорта, и на похороны уже нужно было бы лететь к нам.

Только тогда все замолчали и уставились на разгорячённую девушку.

– Конечно, вам придётся потерпеть неудобства. И то, что мы сели в этой пустынной местности очень и очень неприятно, – продолжил за неё командир. – Но поверьте, другого выхода не было. Сейчас нам остаётся только ждать…

Иван сошёл с трапа на землю. Экипаж закреплял камнями колёса. Он медленно стал подниматься по склону холма. Его догнал Андрей.

– Влипли, а…? Будет, что рассказать ребятам.

Иван задумчиво кивнул, продолжая идти.

– Ты не знаешь, сколько сейчас время? – спросил он у Андрея, поднявшись на вершину холма.

– Нет, я уже у многих спрашивал. У всех стоят.

Сверху открывался вид на серую холмистую пустыню. Ни звука, ни ветерка. И на сколько хватало глаз – полное однообразие, ни травинки, ни деревца. Мрачная местность, нагнетающая тоску и безнадёжность. Диск солнца стоял в зените, и от его не яркого света возникало ощущение, что это тёплый летний вечер.

Они посмотрели вниз. Почти все пассажиры вышли из самолёта и разбрелись по долине.

– Как ты думаешь, долго нам ждать?

– Не знаю, – уже бросил Иван на ходу, и как будто что-то вспомнив, стал быстро спускаться вниз по склону к самолёту.

Андрей же, сев на камень, стал вглядываться в горизонт, то в одну, то в другую сторону, надеясь увидеть приближающуюся помощь.

Иван поднялся на борт самолёта и прошёл в кабину. Все члены экипажа были там. Так же там был и "депутат". Они вопросительно взглянули на вошедшего Ивана.

– Скажите, через сколько за нами прилетят?

Командир экипажа пожал плечами.

– Что вы хотите этим сказать? Вы вызвали помощь по рации?

– У нас нет связи.

Иван опешил. До этого момента он думал, что за ними уже летят.

– Я вас понимаю молодой человек. – командир смутился, но посмотрев на Ивана, и как бы что то для себя решив, продолжил. – Связь мы потеряли тогда же, когда и отказали приборы. Есть надежда, что работает односторонняя связь, и мы сообщили о случившемся. Но мы совершенно не знаем, где мы, каковы наши координаты. В облаке мы сбились с курса и сейчас по карте пытаемся определить наше местонахождение. Если у вас есть свои соображения, то помогите.

Иван рассказал о своих наблюдениях, сделанных им, когда они летели низко над землёй.

"Депутат" кивнул и высказал своё мнение:

– Да, я тоже это заметил. Если хотите, то я вам предложу свою версию. – Он немного помолчал, как бы собираясь с мыслями. – Мы можем быть намного дальше, чем предполагаем. Сколько мы находились в этом облаке? Вы думаете, что пять-шесть минут. То есть вам так кажется. Но ведь мы могли бы там быть и пятьдесят – шестьдесят минут, а может и намного больше. И всё это время летели. В каком направлении? Вы этого тоже не можете сказать. Если это какое-нибудь магнитно-радиоактивное облако, случайно забредшее из районов Семипалатинска, то не мудрено, почему у нас потеря связи и отказ работы приборов. Излучение могло подействовать и на наши психо-временные связи, тем самым нам показалось, что мы были в нём всего лишь пять минут. Вы заметили, что мы пролетели около ста километров по незаселённой территории? Где можно найти такое огромное пространство? Принимая во внимание всё выше сказанное, можно предположить следующее, – он повёл пальцем по карте. – Я думаю, что вот здесь или где-то в этом районе, – "депутат" показал на северо-запад от Аральского моря.

– О боже! – стюардесса прижала руки к груди.

– Нет, этого не может быть. – удивился штурман.

– Я не утверждаю категорически, но предположим худшее, – произнёс "депутат". – Где вы в России видели такую местность? А я бывал на Арале. И поверьте, очень похоже. Так вот представьте: если потеря связи полная, а это скорее всего так и есть, потому что излучение просто разрушило некоторые детали ваших приборов, чем можно и объяснить их отказ. Так вот там тоже совершенно не знают, где мы. Поиски естественно начались сразу после потери связи, но они сейчас ведутся по линии маршрута, потом будут постепенно расширятся, охватывая всё новые и новые районы. Вы, понимаете, о чём я говорю?

Все согласно кивнули.

– Так вот это значит, что помощь скорее всего придётся ждать очень долго. – заключил свою речь "депутат".

– Я думаю, что надо всё рассказать остальным. Все должны знать полную правду. – командир направился к выходу.

Андрей слушал Ивана внимательно, и не перебивая, а когда он закончил, то с силой ударил рукой по обшивке самолёта.

– Ты думаешь всё?

– Что, всё? – переспросил Иван.

– Как что? Чемпионат! Ты, думаешь, не успеем? – У Андрея где-то ещё жила надежда, что вот-вот они услышат гул вертолёта и вечером всё-таки долетят до места. Но по лицу Ивана он понял, что это надолго. И если их даже быстро найдут, то пока всё разберётся, пока они долетят; то к тому времени соревнования кончатся, и их поезд сейчас ушёл, ушёл, может быть, вместе с путёвками на Кубок Мира. А там… Там могли бы быть медали. И всё из-за непредвиденной случайности, по воле злого рока и независящим от них обстоятельствам, рушатся сейчас их надежды. А им остаётся только ждать. Сколько? Чего? Просто ждать, долго и нудно.

Иван видел и понимал переживания своего друга. Ему самому было нелегче. Они сейчас здесь, за сотни километров, от какого либо жилья и ничего не могут предпринять. Хоть кричи не кричи, уже ничего не изменишь…

Они сидели на вершине холма, соорудив себе что-то подобие скамейки. Им казалось, что они уже здесь вечность, хотя прошло не более трёх или четырёх часов. Андрей слушал музыку, тупо уставившись в красный диск солнца, медленно опускавшийся к горизонту.

Иван за это время несколько раз принимался читать газеты, но никак не мог за чёрными строчками букв уловить смысл написанного. Услышав за спиной шорох, он обернулся. Наверх к ним поднималась стюардесса.

– Можно присесть с вами?

Иван кивнул на большой плоский камень, лежащий рядом. Девушка села.

– Как вы считаете, гипотеза того мужчины насколько верна?

– Какая разница правильна она или неправильна. Но факт тот, что искать нас не собираются, – процедил раздражённо сквозь зубы Андрей, обиженны на весь мир.

Анна долго после этого хранила молчание, не решаясь вновь завести разговор. Они тоже не нарушали установившуюся тишину и просто сидели, смотря на солнце, уходившее за горизонт.

– Вы есть хотите? – наконец произнесла Анна, взглянув на них вопросительно. – Мне мама сделала несколько бутербродов, а я так их и не съела.

Андрей улыбнулся и сразу же оживился. Ещё час назад никто из них и не думал о еде, но время шло, первые волнения улеглись, и голод уже давал о себе знать.

Спускаясь к самолёту, они познакомились. А, жуя в салоне бутерброды, слушали рассказ Анны себе, о работе и о том, что она из города в который они летели, и что это был последний рейс их экипажа перед отпуском. А теперь об отдыхе придётся забыть: их просто затаскают по комиссиям и инстанциям, расследующих причины аварий в Аэрофлоте. Она с вздохом сказала, что её мама сейчас волнуется и не находит себе места. Но постепенно девушка перешла с грустной темы на различные истории из её жизни в Аэрофлоте. Анна работала стюардессой второй год и двадцатилетней девушке нравилась её работа. На полтора часа она становилась хозяйкой салона и с удовольствием делала пассажирам объявления, разносила газеты и прохладительные напитки, продавала сувениры, которые многие охотно покупали на высоте пять тысяч метров.