– Ё-о-о-о-баный в рот! Мужики, вы чё?? – тяжело вздыхает, запрокинув голову. Страдальческое выражение лица. Если Жук на взводе, это может кончиться пляской. Так мы называем истерику, когда Жук скачет по раздевалке, истошно кричит, накручивая себя и бьет в грудь кулаком. Все в этот момент смотрят в пол и ждут, когда буря утихнет. Буря бывает кратковременной и заканчивается словами: «Вы думаете, мне больше других тут надо?! Думаете, я больше вас получаю?! На хуй мне нужно вас покрывать, бля?!», – после чего Жук выбегает из раздевалки, со всей дури хлопнув дверью. В наступившей тишине броды расходятся по своим работам, сопровождаемые испепеляющим взглядом Лузги, грызущей в коридоре семечки. Один раз он со злости даже толкнул пьяного Рому об шкафчики. В этот раз Жук оказывается более спокойней и, пожурив, спускает на тормозах, – Смотрите, бля, щас начальник придет, я вас покрывать не буду.

Вселенная Жука беспокойна. Везде мерещится подвох и наказание. Начальник, если верить Жуку, всегда дежурит за дверью. Даже ночью, когда Жук засыпает, его разум, сидя в кабинете головы, тревожно анализирует прошедший день, перебирая все события: «Вроде сегодня всё нормально, обошлось… – и уже готовый отключиться, вдруг выскакивает, распахнув дверь с криком, – Или нет?!» и Жук вскакивает с постели. И снова ложится…

– Лёх? Вы тоже что ли? – подозрительно всматривается в студентов.

– Не, ты чё уж, Слав.

– Смотрите у меня, новеньких не спаивайте.

– Да мы так, маленько….

– Чё?!

– Шучу, шучу, – улыбается Лёха.

Жук, в одно мгновение успевает испугаться и тут же обрадоваться тому, что это оказалось шуткой. От пережитого спешит немедленно потрепать по голове кушающего Лёху: «Жук бля!» – говорит радостно.

– Бля, Слав, хватит мою голову трогать!

Жук залезает в печку за своей баночкой:

– Опа! Чья это тут сосиска?

Ленар, спохватившись, поднимается:

– Моя! Забыл вытащить.

Сарделька разбухла до циклопических размеров, готовая лопнуть.

– Мечта мужчины, – Жук передает сардельку

Следуют комментарии Волкова об увиденном.

Занавес опускается.

Звуки отдаляются.

Камера выходит на улицу

За окном свисают громадные сосульки от паровых труб, касаясь земли. В небе пролетают самолеты, пассажиры которых мчатся в другие страны. Даже если они случайно заметят на взлете в серой луже распластавшегося завода кубики наших зданий, они никогда не узнают, как Волков и Благов сидели в слесарке, покуривая разглядывали разобранный насос, как Волков попинывал сапогом его бок с застывшими кусками коллодия. Как Благов кряхтел в душевой, а Волков не мылся. Он размотал свои портянки, поставил кирзачи за батарею, сунув в них пустую бутылку и пошел домой.

Я тоже пошел домой. Мне снилась летающая в Космосе слесарка и гаечные ключи в невесомости. И Волков за рулем звездолёта, сбивающий лазером метеориты с криком «Шшшмыгг-на хуй!» после каждого выстрела.

А в пустом ночном цеху на заброшенном заводе без окон за тем же столом сидят голые пьяные Волков, Благов и Топлёная. Они пьют водку. Их старые тела сотрясаются складками от беззвучного хохота. Снег навален на столе, ветер заносит его в окна. Волков трет свой синий мясистый нос и смотрит зловещими черными зрачками вокруг, а я прячусь за шкафчиком и думаю: «Если бы у меня была возможность вернуть время обратно, я не повторил бы ни одного шага».

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ.

(Айрат)

Встал вовремя. Надо же. Поставил чайник. Не включаю свет. Мне очень нравится это время с утра. Когда очень тихо, темно и, кажется, ты один во всем городе, кто не спит. Закипает, потрескивает чайник. Сижу в кресле со своими мыслями. Когда умылся, а главное, протер за ушами холодной водой, сон отступает. Не то, что десять минут назад, когда я готов был отдать ползарплаты за двенадцатичасовой сон. Сижу и думаю о будущем. О настоящем. Что мне делать-то дальше? Ну, работаю я и что? Я надеюсь, это же не всё??… Что мне делать??

Ещё сорок минут, и вот я на заводе. Нас переводят. Петрова явно этим недовольна. Мы для неё были как пульты с кнопочками, на которые всегда можно нажать, чтобы перенести трубы туда, мешки сюда, бумаги наверх, клей вниз. И только потому, что мы косячим. Студенты вон не пьют, их так и не напрягают. А мы носимся как дурачки.

Но теперь тут и нас не будет. Мы уходим в 190-ый цех. А это, мягко говоря, тихий ужас. Во-первых, там работы столько, что любой бы предпочел Авгиевы Конюшни; во-вторых, графика у них нормального нет, все работают вплоть до конца плана на день, во сколько бы он не закончился; и в-третьих, люди там максимально неуютные. Если начинать с верхов – то это Киям Рашидович, семидесятилетний бодрячок, быстро передвигающийся по пространству и не очень быстро по времени. Не ценит людей даже как стратегические единицы. Технолог – Надежда Борисовна, толстая тетка за пятьдесят, которая никогда, ни при каких условиях и ни за что не останется крайней. То есть, когда всё хорошо, с ней можно сосуществовать, но ежели что-то произойдёт не по плану по ходу химического процесса, крайним окажешься ТЫ, каким бы хитрым и изворотливым ты ни был. Думаешь, ты с ней совладаешь? Поверь, многолетний опыт самой изворотливой женщины в мире затмит твои амбиции. Старшим мастером с нами переходит Костя Жук, мужик сорока лет, добрый, заботливый, трусливый. Из соседнего цеха с нами перевели. За что, не знаю. За грехи предыдущей жизни, видимо. А если брать слоем ниже, то имеются там и люди попроще – Серёга, мастер, ушлый, но глуповатый, кажется. Паренёк тот же институт оканчивал, что и наши студенты, только заочно. Ничего святого для него нет и, похоже, не будет. Ворует из шкафов у аппаратчиков чай, перчатки и сахар. Айдар, слесарь. Самый умный человек среди всех, считая начальников и мастеров, да и нас с Наилем. Но пьёт беспробудно, всю наличность спускает на алкоголь. Я вот хоть и слаб на это дело, но пропойцей себя не считаю, да и Наиль тоже. Мы в первую очередь оплатим коммунальные счета, кредиты и долги. Айдар – слесарь из другой когорты. Чёрный алкаш. Теневой философ. Актёр, каких поискать. (А может просто он старше????) Ещё тут есть Ильнур – парень тридцати лет, по поведению которого начальник здешний Ханифыч даже моложе будет. Ильнур живёт по шаблону – заработал, выпил, отложил. Вроде как и выпить не дурак, но на дно никогда не опустится, алкашом он не стал только из страха выделиться; покупает периодически что-нибудь серьезное. То мебель, то телевизор. Бабы у него нет, и неудивительно. Есть машина и седина на висках. Человек-скука, человек-октябрь.

А про других я не знаю. Ещё предстоит. Вот сейчас переносим к ним вещи и какие-то столы для лаборатории перевозим. Я на неделю решил отложить своё месячное воздержание. Всегда ведь успею доказать Наилю свою силу воли. Вчера тем более сам меня и напоил. Я зашел за диском "Большой Лебовски" (хороший, кстати, фильм), а он, подмигивая мне яростно глазами (ведь за спиной стояла Фарида) в свете желтушной лампочки в их коридоре между синими обоями, позвал курить в подъезд. В общем, вернулись мы заполночь. Фарида наорала на меня и кинула наилевскими перчатками. Считает меня крайним. Неужели не понимает, что муж её алкаш? Что пропьёт свою зарплату и не купит ей ни телефон, ни шапку, о которой уже месяц разговор ведется, ни летом они никуда не поедут, ничего нового он ей не даст. Эй, Фарида, посмотри на его отца! Он лежит, парализованный, сумасшедший, но постоянно просит водку. Водку, водку, водку!!! Найди десять отличий со своим мужем. А она на меня вину перекладывает. Туповата просто. Сверкнет красивыми глазами, повернет широким тазом и уйдёт в кухню. Ненавидит меня, а чё я сделал-то ей…

Едем сейчас с лабораторным столом этим и стульями в кузове трактора, и думаю я о Фариде. Удобно она меня крайним оставляет. Если она хоть на секунду подумает, что виноват в алкоголизме её мужа не я, а он сам, то придется ей принять то, что она добровольно вышла замуж за алкаша. Придется принять, что переехала она сюда ради квартиры в большом городе, что жизнь с кем попало лучше жизни где попало, но то ли мозг её на это понимание не способен, то ли психология её так и устроена, но в итоге виноват для неё я. Ей так выгоднее считать. Да и хрен с ней. Наиль вот не беспокоится. В телефоне всё сидит, переписывается с кем-то. Я никогда не спрашиваю, с кем. У него куча друзей и подруг. И он постоянно игнорирует мои вопросы, отвечая на чьи-то смс. Но это его дело. Холодно ведь, как пальцы не мёрзнут. Интересно, переписывается ли он так дома при Фариде? Вряд ли, она такую охоту быстро обломает.