Едва оказавшись внутри, оборотни тут же вновь вскинули палочки. Коридор разделялся на три ответвления, изо всех трёх на них неслось прозрачное голубое пламя охранных заклинаний. Кэтрин и Кроу вызвали «Протего», и волна огня разбилась о двойной магический щит, заключив оборотней в сверкающий голубой полукруг. Палочки в руках Кэтрин и Кроу задрожали, не выдерживая натиска. Стоя позади спутников, Дерек медленно поднял и опустил свою палочку, рисуя в воздухе замысловатый узор, и пламя исчезло, оставив в воздухе резкий запах. Все трое повернулись друг к другу. С палочки Дерека сорвался золотой луч, который разделился натрое, и золотые искорки впитались в протянутые ладони Кэтрин и Кроу.

- Протеевы Чары, – сказал Дерек. – Сожмите кулак, если вас заметят. У нас пятнадцать минут. Кроу, проверь верхний ярус. Кэтрин, иди налево, в морг. Я – направо, на нижний ярус. Выясните, жив ли Скотт, и если жив – хватайте его и немедленно возвращайтесь.

Кроу сорвался с места, едва Дерек замолчал, и побежал вперёд. Уже через полминуты он оказался на верхнем ярусе тюремного блока. Два ряда камер с зарешёченными дверями протянулись вдоль длинного коридора, в конце которого кто-то отчаянно кричал, выкрикивая невнятные мольбы. Кроу помчался вперёд. Почти все камеры были пусты, он заглыдывал в каждую, где видел какое-то движение, но Скотта нигде не было.

- Кроу! – закричал кто-то впереди и громко расхохотался. Сердце Кроу пропустило один удар, он бросился вперёд, и через несколько секунд остановился, хватая ртом воздух – перед ним, схватившись за прутья своей камеры стоял Джим Хейвуд. На его длинном лице застыла злорадная усмешка.

Кроу ничего не успел сказать – за его спиной послышался шум, кто-то отчаянно тряс решётку камеры. Кроу обернулся, чтобы увидеть незнакомого темнокожего мужчину с миндалевидными глазами, в которых застыло отчаяние.

- Крауч! – кричал мужчина, не обращая внимания на Кроу и Хейвуда. – Крауч, отправь побольше людей! Там моя жена и сын! Пожалуйста, Крауч, умоляю!!!

- Ты опоздал – прохрипел Джим Хейвуд, с ненавистью глядя на Кроу. – Твой дружок мёртв.

Кроу пронзила ярость. Он схватил Джима за рубашку, прижал его лицом к решётке, приставил палочку к уголку ухмыляющегося рта:

- Ты врёшь!

- О нет, – смеясь, отозвался Хейвуд. – Я видел, как его труп несли мимо моей камеры. И этот крикун, позади тебя, тоже видел. Он сам сказал бы тебе, если бы мог.

- КРАУЧ!!!

Высокие двери в конце коридора распахнулись, и одновременно с этим во всём коридоре вспыхнул свет. Инстинктивно зажмурившись, Кроу отступил назад, а когда открыл глаза, то с ужасом увидел в конце коридора, в открытых дверях, дюжину авроров с поднятыми палочками, и среди них – Барти Крауча, с горящими тёмными глазами, с побелевшим лицом, в распахнутой кроваво-красной мантии, весь исполненный праведного гнева и торжества.

Кроу стиснул зубы. Больше всего ему хотелось убежать. Но он не мог струсить во второй раз, не имел права. Когда-то Грегор спас его от смерти, подобрал на грязной улице Лондона, совсем неподалёку отсюда. Кроу тогда совсем недавно стал оборотнем; он не мог вынести этого, пытался заглушить боль наркотиками. Грегор нашёл его, когда он был на самом дне, когда вся его жизнь превратилась в сплошное мучение, когда он сам не знал, что причиняет ему больше боли – полнолуние или ломка – и Грегор протянул ему руку помощи. А Кроу его подвёл. Погубил одного из молодых оборотней, хорошего бойца. Больше он его не подведёт.

Левую руку, на которую были наложены Протеевы чары, он стиснул в кулак. Правой поднял волшебную палочку. Он ещё успел выкрикнуть: «Авада…» прежде, чем его тело пронзило несколько зелёных лучей.

7 ноября 1981 года. 19:15

Стиснув зубы, еле сдерживаясь, чтобы не кричать от невыносимой боли, Джереми полз по полу, оставляя за собой кровавый след. Этот незнакомец сделал с ним что-то непонятное и ужасное, он не знал, что именно, но чувствовал, что серьёзно ранен. Ноги были сломаны, кости торчали наружу сквозь кожу и мышцы, серые брюки пропитались кровью. Каждое движение причиняло Джереми невыносимую боль, но ещё больнее ему было от криков Норы. Его любимая лежала в соседней комнате, придавленная тяжёлым комодом, бессильно скребла дерево своими тонкими пальцами и заливалась плачем, пока неизвестный мерзавец уносил с собой её сына. Джереми запрещал себе думать об этом. Всей душой он сосредоточился на одной мысли: в кармане его плаща лежит пистолет, новенькая Беретта. Как хорошо, что он всегда носит его с собой!

Добравшись до прихожей, он бессильно привалился к стене. От боли и потери крови он почти терял сознание, но когда его скользкие от крови пальцы обхватили прохладную рукоятку, он сразу почувствовал прилив сил. Главное, чтобы ослабевшие руки не дрогнули в последний момент. Держа пистолет в левой руке, опираясь на локти, он пополз обратно, как раз вовремя, чтобы увидеть, как невысокий толстяк с длинными рыжими бакенбардами отталкивает в сторону комод и опускается на колени рядом с неподвижной Норой. На его мерзкой роже появилось похотливое, маслянистое выражение; облизнув губы бледным жирным языком, он склонился над женщиной, хватая её за грудь толстыми пальцами.

Джереми обрушил пистолет на его затылок, потом оттолкнул обмякшее тело в сторону. Нора сдавленно всхлипнула, он прижал палец к её губам, срывающимся шёпотом уговаривая её потерпеть немного, сохранять молчание. Сейчас самое главное – спасти ребёнка. Только об этом думал Джереми, когда из последних сил полз дальше, к задней двери.

Кровь шумела в его ушах, перед глазами всё расплывалось, и он не слышал, о чём говорит незнакомец, и что отвечают ему эти две странно одетые женщины. Но ему было всё равно. Единственное, что имело значение, были крики маленького Дина; они вонзались в уши Джереми, резали его сердце, как ножом. Ребёнок беспомощно болтался в воздухе, а этот бандит, напавший на них, приставлял к его голове странное оружие – тонкую палочку, вроде карандаша или ручки. В голове Джереми пронеслось смутное воспоминание об огнестрельном оружии ближнего боя, замаскированном под ручку – кажется, что-то такое разрабатывали КГБ. Может, этот мерзавец из КГБ? Да нет: по-английски говорит хорошо, значит, из ЦРУ. Впрочем – какая ему разница? Задерживая дыхание, чтобы не захрипеть от боли, Джереми оперся на локти, обхватил левой рукой рукоятку пистолета, прижав окровавленный указательный палец к спусковому крючку, правая рука поддерживала левую. Заняв стрелковую позицию, он прищурил правый глаз, вглядываясь вперёд сквозь слёзы, выступившие из-под ресниц. Он дождался, пока незнакомец на миг отведёт свою странную палочку чуть подальше от головы малыша, а потом трижды нажал на курок.

Выстрелы звонко прогремели в воздухе. Три пули, одна за другой, вонзились в спину Скуммеля. Тот громко вскрикнул, покачнувшись, но устояв на ногах. Джереми не знал, что выстрелом из пистолета, даже такого замечательного, как Беретта, такого сильного волшебника не убить. Сквозь слёзы на глазах и кровь, обильно льющуюся из ран Скуммеля, заливающую светлый костюм, он не увидел, как раны начали быстро затягиваться. Он успел лишь увидеть, как странное оружие вылетает из его руки, как разжимаются пальцы, держащие маленького Дина, и как одна из странно одетых женщин бросается вперёд и успевает подхватить малыша прежде, чем он упадёт на террасу.

7 ноября 1981 года. 19:18

На нижнем ярусе тюремного блока царила тишина. Освещённый тусклыми факелами коридор тянулся недалеко – здесь было мало камер, большинство тех, кто попадал на нижний уровень, не задерживались здесь надолго и быстро попадали в Азкабан. Выставив палочку перед собой, Дерек зашагал вперёд. Добравшись до последней камеры, он остановился. Скотта здесь не было. Дерек уже хотел повернуть назад, но вдруг его взгляд упал на узника, занимавшего последнюю камеру.

Узник тоже его заметил. Тяжело подняв голову, он взглянул на Дерека, и в его синих глазах мелькнуло узнавание. Дерек замер, вглядываясь в него. Потом мрачно усмехнулся: