- Они догадались, что это связано с нами, – глухо сказал Адам. – Они знали, что Кейси и Десильва были в нашей стае, и связали их смерти с остальными.

- Это ещё не конец, – с нажимом повторил Гвилт. – Судя по протоколу, чиновники из Министерства не принимают это всерьёз. У них сейчас есть дела поважнее, чем расследовать убийства оборотней. Они были бы рады, если бы нас всех переубивали. Я уверен, когда старик Дамблдор заявил… как там… – он зашуршал бумагами, – «они тоже являются членами волшебного сообщества, они выполняли закон по мере сил, и должны быть защищены этим законом»… так вот, я уверен, что они просто посмеялись про себя над его словами… Они не станут заниматься этим делом, пока не покончат с Пожирателями Смерти. А к тому времени мы уже будем достаточно сильны, чтобы дать им достойный отпор.

Гвилт снова замолчал, и снова никто не осмелился прервать молчание. Когда он снова заговорил, его голос был усталым, но спокойным – вожак взял себя в руки:

- Дерек, Дэн… вы молодцы. Я горжусь вами, парни. Не зря я взял вас к себе. Идите, отдыхайте. Эйнар, Кевин, в ближайшее время нам понадобится ваша помощь. Я согласен: прежде, чем рисковать своими жизнями, надо узнать больше. Я отправлю троих оборотней в Корпус авроров, чтобы они выяснили, жив ли Скотт, и попытались вытащить его. Ты должен будешь устроить шум, отвлечь авроров, чтобы мои волки смогли безопасно попасть в Корпус и уйти оттуда.

- Согласен, – судя по голосу, Скуммель улыбнулся одной из своих нахальных, ленивых улыбок. – Мы с Кевином как раз собирались навестить супругу одного нашего старинного друга. Передать ей, что он очень тоскует в разлуке с ней.

- Хорошо. Адам… когда будешь готов, отправишься на южное побережье. Журналист должен умереть.

- Это слишком рискованно. Это только привлечёт к нам лишнее внимание, Грег, – глухо сказал Адам.

- Ещё рискованнее будет оставить его в живых. Мало ли, что ещё он успеет раскопать! Да, это опасно, поэтому я и прошу об этом тебя. Ты справишься лучше, чем кто-либо другой.

- Я понял, – бесстрастно ответил Адам, но Джин показалось, что в его голосе она уловила еле различимый вздох.

Разговор стих. Зазвучали шаги, стукнула дверь – все расходились. Джин и Урсула оставались на своём месте, пока звуки окончательно не утихли. Только после этого Урсула тихо открыла дверь и бусшумно выскользнула наружу. Джин последовала за ней, шатаясь и хватаясь за стены. Её тошнило, и она привалилась спиной к стене и широко раскрыла рот, жадно вдыхая холодный ночной воздух.

- Да, дела, – протянула Урсула и прислонилась к стене рядом с Джин. Помолчала немного, потом ткнула её локтем в бок: – Ты там нормально? Я вроде как обещала твоему парню вернуть тебя в целости и сохранности.

- Я в порядке, – пробормотала Джин и выпрямилась. – Спасибо, что привела меня сюда.

- Пожалуйста, – сухо отозвалась Урсула. – Теперь ты мне должна, помнишь?

- Конечно. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Урсула посмотрела на неё, внимательно и угрожающе. Что-то блеснуло в лунном свете, и в следующую секунду Урсула приставила к шее Джин, чуть пониже уха, короткий и очень острый ножик:

- Для начала пообещай, что ты никому не расскажешь о нашем уговоре. О том, что ты услышала здесь, можешь рассказать своему парню, если он не трепло. Но то, о чём я тебя сейчас попрошу – только между нами! Если я узнаю, что ты проболталась – а я узнаю – я тебя убью.

Нож надавил чуть сильнее. Джин задержала дыхание, потом тихо проговорила:

- Я обещаю, что никому не скажу.

- Молодец, – Урсула слегка улыбнулась. – Грегор не врал: ты и впрямь умная. Так вот, – она медленно убрала нож, – после полнолуния ты получишь обратно свою волшебную палочку. Я знаю, что то, что мне нужно, целители изучают очень рано. Стю мне рассказывал. Так что хоть ты и недоучка, а сможешь мне помочь.

Она помолчала, потом сказала резко, словно рубанула топором:

- Ты сделаешь мне аборт.

6 ноября 1981 года. 22:13

- Десильва? – переспросил Ремус, чувствуя, как в лёгкие проникает холод, а в ушах звучат далёкие крики ворон. – Мария Десильва? И вторую девушку звали Дженнифер?

Квентин затянулся сигаретой и выпустил дым в ночной воздух.

- Дженнифер Кейси, – сказал он. – Я выучил все имена наизусть, прежде чем отправил газету Дамблдору.

- Их убил Гвилт, – проговорил Ремус. – Я точно это знаю.

Он рассказал Квентину о том, как крался по лесу следом за Мэттом и Финном, которые тащили завёрнутый в мешковину труп Хорнета, как подслушал их разговор. Квентин слушал его, курил, и всё сильнее мрачнел. Когда Ремус рассказал, что Мэтт и Мария собирались бежать вместе, Квентин резко побледнел и затянулся сигаретой так сильно, что чуть было не выкурил её сразу до фильтра. Выдыхая дым, он закашлялся.

- Значит, Мэтт, – пробормотал он. – Спасибо. Посмотрю, что с ним можно сделать.

- Думаешь привлечь его на свою сторону? – Ремус покачал головой. – Он не показался мне таким уж смелым.

- Попробовать стоит, – Квентин пожал плечами. Ремус улыбнулся:

- Хочешь устроить революцию, товарищ? То-то меня так напрягло, что ты пытался поймать советское радио.

Квентин рассмеялся:

- Кто бы говорил! Сам вон какую наглядную агитацию развёл! Если тебе после такого не устроят тёмную, то я в полнолуние превращаюсь в кролика.

Они здраво рассудили, что идти в дом, где теперь жили Квентин и Джин, слишком опасно – в любую минуту туда мог вернуться Адам. Они укрылись в лесу неподалёку от большого дома, где скрылись Джин и Урсула. На этом самом месте Ремус несколько дней назад разговаривал с Бобби, здесь она уговаривала его сбежать, пока есть время. При мысли о ней его охватила тоска, но в то же время мысль о том, что Бобби и Кэтрин на его стороне, странным образом его успокаивала.

За короткое время Квентин и Ремус успели обменяться важными сведениями, которые им обоим совсем не понравились. Новость о том, что его и Джин заставят в полнолуние кого-то убить, Квентин встретил молча, только ещё сильнее помрачнел. Ремус выслушал историю о побеге во Францию и о том, что там случилось, и почувствовал, как его снова охватывает бессильная злость. «Она совсем не знала нас, – сказал тогда Квентин, – и всё равно хотела помочь. Она погибла из-за нас». Он потушил сигарету и тут же вытащил вторую. Его пальцы дрожали, и так же дрожал его голос. «Мы почти вырвались. Мы почти смогли уйти. Мы были так близко».

Ремус прислонился спиной к дереву, поднёс к губам сигарету, которой его угостил Квентин. Не травка – он уже предупредил Квентина, что здесь наркотики лучше не употреблять, на что Квентин заверил его, что завязал. Затянувшись, Ремус попробовал выпустить дым через нос; это новое ощущение было странным, но оно ему понравилось. Глядя, как дым тает в воздухе, он думал о том, что рассказал Квентин.

Он думал о Гае Моррисе. Несколько раз они встречались, когда приходили за зельями к Джуду Коулману. Их знакомство ограничилось несколькими разговорами, но Ремусу хорошо запомнился этот немногословный мужчина с сединой в тёмных волосах. Он как-то обронил, что после обращения в оборотня сбежал в Европу и некоторое время жил в Румынии, и даже устроился ненадолго драконоборцем, пока его не вычислили, и он был вынужден уволиться. О драконах он говорил с нежностью, на его усталом лице появлялась улыбка. А потом он умер, и кто-то вытащил его из гроба, вырвал из груди сердце и отбросил его тело в сторону, как надоевшую куклу.

А ещё он думал об Айтоне Пейдже. Об Айтоне Пейдже, чьё тело было изуродовано каким-то мерзавцем, охотящимся за сердцами и кровью оборотней. Об Айтоне Пейдже из команды «Зелёные Драконы», плакат которой висел в комнате Джеймса.

Он сидел в середине первого ряда, как и подобает ловцу. Широкоплечий, огненно-рыжий, бледный оттенок кожи совсем не виден из-за плотного слоя веснушек. Улыбка во весь рот, и острые глаза пристально следят за маленьким снитчем, который порхает по комнате, слабо звеня крыляшками. Каждый раз, когда Джеймс выпускал свой снитч полетать, Айтон Пейдж на плакате оживлялся, щёлкал пальцами, наклонялся вперёд, как зритель на мачте. И каждый раз, когда Джеймс вновь играючи ловил снитч, Пейдж беззвучно смеялся и показывал ему большой палец.