Она замолчала. Посмотрела на посеревшее лицо Джин и криво улыбнулась:

- Мне ещё повезло. Я была слишком красивая, и Фенрир не захотел делить меня с другими. Я была его личной собственностью. Но ему было мало меня одной, и он похитил волчицу из стаи Грегора. В ответ Грегор украл меня.

- Он… он тебя бил? – сдавленно спросила Джин. Она не смогла произнести слово «насиловал». Зельда некоторое время молчала. Свет свечи играл на её суровом, рано постаревшем лице и длинных волосах, в которых белела широкая седая прядь.

- Несколько раз, – тихо сказала она. – Но ты должна запомнить кое-что: Грегор никогда не причиняет кому-то боль просто так. Он делает это только если вынужден. Не вынуждай его, поняла? – Она вновь посмотрела на Джин и невесело усмехнулась: – Впрочем, тебя он не тронет до поры до времени. Он хочет, чтобы ты благополучно выносила и родила этого ребёнка. Так что можешь успокоиться. Ешь, говорю. Это лекарство.

Джин медленно развернула фантик. Пальцы плохо слушались. Она вытащила из фантика мягкий комочек тёмно-зелёного цвета, ноздрей коснулся приятный сильный запах трав. На вкус лекарство отдавало ромашкой. Джин медленно прожевала и проглотила его, запила водой из стакана, который протянула ей Зельда, и снова откинулась на подушку.

Кто-то постучал в дверь. Зельда быстро поднялась и открыла её, впуская в комнату незнакомую женщину.

- Наконец-то, – проворчала Зельда. – У меня куча дел, вообще-то. Где тебя носило?

- Разгребала собственную кучу дел, очевидно, – спокойно отозвалась женщина, снимая куртку и рассеянно проводя рукой по блестящим светло-рыжим волосам. – Иди, Зельда, я посижу с ней, пока она не заснёт.

- Смотри, чтоб глупостей не натворила, – Зельда вышла за дверь, напоследок скользнув по Джин ничего не выражающим взглядом.

Рыжеволосая женщина присела на кровать рядом с Джин, взяла её за руку и ласково сжала. Джин перевела на неё взгляд, с трудом держа глаза открытыми. Боль наконец-то отпустила её, но усталость брала своё и она чувствовала, что скоро уснёт.

- Меня зовут Кэтрин, – произнесла женщина. – Я знаю, что тебе пришлось пережить что-то ужасное. Тебе страшно. Но я хочу, чтобы ты знала: ты можешь мне доверять. Я не причиню тебе вреда, Джин. Обещаю.

- Ладно, – прошептала девушка непослушными губами.

- Слушай, Джин. Сейчас ты увидишь кое-что, что тебя удивит. Пожалуйста, постарайся не кричать. Веди себя тихо и спокойно. Понимаешь?

- Да, – Джин даже не смогла нахмуриться, так она устала, и только вяло удивилась в глубине души: разве после всего, что она вынесла сегодня, хоть что-то сможет её удивить? Но когда Кэтрин поднялась на ноги и открыла дверь, пропуская кого-то внутрь, Джин едва не нарушила обещание и с трудом сдержала крик. Её глаза широко распахнулись, рот приоткрылся. Она почувствовала, как её сердце замерло в груди.

На пороге стояла Бобби. Очень бледная, сильно исхудавшая, с коричневыми синяками под глазами, но живая.

- Я знаю, знаю, девочка моя, – проговорила Бобби, быстро наклоняясь к Джин и обнимая её. – Ремус Люпин сказал мне, что кто-то инсценировал мою смерть. Я жива, слышишь?

- Бобби… – Самообладание покинуло Джин, и она расплакалась – к счастью, тихо, почти не всхлипывая, прижимаясь лицом к пахнущей сигаретным дымом рубашке. Бобби молча гладила её по спине, глядя остановившимися глазами в стену.

- Я вытащу тебя отсюда, слышишь? – прошептала она.

Джин так много хотелось у неё спросить, так много хотелось ей рассказать, но вместо этого она только бессильно упала на кровать и заснула. Прежде чем окончательно провалиться в сон, она ещё некоторое время слышала, как Бобби и Кэтрин ведут тихий неразборчивый разговор, а потом их силуэты внезапно стали очень близко друг к другу, практически сливаясь в один, и больше Джин ничего не помнила.

====== Часть 21 ======

Комментарий к Часть 21 Сириус в этой главе ведёт себя, как придурок. Простите (Т_Т)

+ предупреждение: сексуальные сцены.

6 ноября 1981 года. 2:45

- Пожалуйста, хватит… пожалуйста…

- Мы не прекратим, пока ты не скажешь, Скотт. Ну же, я жду. Где скрывается Грегор Гвилт?

- Пожалуйста… пожалуйста, я не знаю! Нет! НЕТ!!! ААААААА!!!

Лёжа на узкой койке в своей камере, Стив Томас неподвижными глазами смотрел в потолок. На потолке плясали отсветы от факелов, установленных в коридоре, и напоминали Стиву о том огне в глазах, который он пережил недавно от рук человека со спокойным, полным сдержанного отвращения голосом. Прямо сейчас, на другом конце коридора, этот человек пытал молодого оборотня. Стив хорошо помнил, как всё это началось, несколько часов назад. Сперва этот пленник, Скотт, пытался быть храбрым: он дерзил Краучу, выкрикивал упрёки в том, что Министерство бросило его в беде, отказавшись предоставлять аконитовое зелье, и ему ничего не оставалось, кроме как идти в стаю Гвилта или умирать в нищете. Часы шли, и допрос становился более суровым. Скотт начал кричать. Потом ругаться. Потом плакать. Теперь у него не осталось сил на всё это, и из комнаты для допросов доносились лишь сдавленные, скулящие мольбы. Стив смотрел в потолок и думал о том, что Крауч делал это раньше. Оставлял открытой дверь комнаты для допросов, потому что тот, с кем он разговаривает, всё равно никуда не убежит, а остальным заключённым будет урок – отвечай на вопросы сразу, по-хорошему, если не хочешь, чтобы было по-плохому.

Крик дошёл до самой высокой точки, сменившись надрывным визгом, а потом резко оборвался. В коридоре воцарилась тишина. И в этой тишине Стив услышал громкий, жестокий смех.

Приподнявшись на своей койке, он уставился вперёд, сквозь решётчатую дверь, сквозь освещённый факелами коридор. Напротив его камеры располагалась другая, и в этой другой камере, прислонившись к решётке, стоял высокий седой мужчина с жестокой улыбкой на бледном лице. Этим мужчиной был Джим Хейвуд, знаменитый оборотень, которого доставили сюда чуть меньше суток назад вместе с этим беднягой Скоттом и ещё несколькими оборотнями.

- Что смешного? – спросил Стив. – Думаешь, с тобой поступят по-другому?

- Я думаю, что этот мальчишка сейчас очень жалеет, что пошёл в стаю Гвилта, – ухмыльнулся ему Джим Хейвуд. – Нет ничего слаще, чем слышать предсмертные крики врагов.

«Предсмертные?» – вздрогнул Стив. И тут же, словно в ответ на его мысли, в коридоре появились двое молодых мракоборцев. Юноша и девушка, не старше двадцати двух-двадцати трёх лет, оба бледные и выглядят так, словно их вот-вот вырвет, молча тащили на носилках Скотта. Когда несколько часов назад его вели на допрос мимо камеры Стива, оборотень был живым, красивым, с дерзким взглядом зелёных глаз. Теперь он неподвижно застыл на носилках, руки бессильно скользили по полу, оставляя на нём кровавые следы, на сером лице застыло выражение боли, зелёные глаза неподвижно смотрели в никуда.

Джим Хейвуд глумливо захохотал и ударил по решётке кулаком. Стив упал на кровать и отвернулся к стене.

Вскоре в коридоре слышались громкие шаги. Мимо камеры Стива метеором промчался разъярённый Аластор Грюм. Стив услышал, как в кабинете Барти Крауча хлопнула дверь, как Грюм яростно прорычал:

- Как это понимать?! – а потом дверь снова хлопнула, отрезав все звуки.

- Как это понимать, сэр? – повторил Грюм, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. Барти Крауч невозмутимо поднял глаза от пергамента, который читал:

- О чём ты?

- Бросьте, вы прекрасно понимаете, о чём я, – Грюм размашисто прошёлся по комнате, заложив руки за спину. Кровь, которая недавно покрывала пол, была убрана с помощью магии, но Грюм всё равно чувствовал её запах в воздухе, и его изуродованный нос нервно вздрагивал. – У нас было три пленника из стаи Гвилта. Три! И что мы имеем? Один умер от ран, второй всё ещё без сознания, а третьего вы только что запытали до смерти!

- Скотт умер от разрыва сердца, – поправил его Крауч, сверкнув тусклыми глазами. – Не стоит говорить, чего не знаешь, Грюм.